Андрей Кивинов - Благие намерения

— Зачем? — не сразу сообразила Юля.

Ирина молчала. По щеке у нее катилась слеза.

— Зачем дала, мама?..

— Я думала… За твое поступление…

— Да ты что?! — изумилась Юля.

Ирина только руками развела.

— И сколько?!

— Три тысячи… евро, — заплакала Ирина. — Только, смотри, отцу не говори, он не знает.

— Дела… — Голос Юли стал вдруг спокойным и твердым. — Где же ты взяла?

— В долг у тети Светы. На год.

— Мама, не плачь!

— Такие деньги… — Мать уже не сдерживала слез.

— Давай папе скажем, он его прижмет и все вернет.

— Ты что! Не надо! — Ирина даже замахала руками. — Он был против. Я ему пообещала…

Юля задумалась. Дурацкая ситуация. И провалилась-то по своей дурости… Но это ладно, уже забыли. И деньги эти… Тоже, конечно, не смертельно, но мать так убивается… Надо попробовать их вернуть, по горячим следам, так сказать.

— Мам, одевайся, поехали, — решительно произнесла Юля.

— Куда?

— Искать твоего доцента.

По дороге — в метро, а потом в троллейбусе — Ирина постепенно успокоилась. Слезы высохли, жизнь перестала выглядеть совсем уж в черном свете. Юлька молодец, пыталась шутить, и один раз Ирина даже улыбнулась — когда дочка вспомнила бритоголового «доцента» из фильма «Джентльмены удачи».

Юля между тем выспросила у матери все подробности происшествия. В частности, поняла, что обманщик — тот самый пижон с тросточкой, рядом с которым она видела мать после того, как сдала документы. Он сразу Юле не понравился. Было в нем что-то такое… нарочитое, что ли?

Чего обманывать: вновь открывать тяжелые двери факультета Юле было не особенно приятно. Она собиралась сюда вернуться через год. Ну, может, даже раньше — осенью, на подготовительные курсы. Но пришлось прийти в тот же день, когда душевная рана еще и не начала заживать!

Юле казалось, что у всех абитуриентов, попадавшихся в коридорах, глаза горят победительным счастьем. Что все они поступили на истфак, заслужили заветные студенческие билеты… Конечно, это было не так. Экзамены только начались, а в коридорах, помимо тех, кто написал сочинение на «хорошо» и «отлично», хватало и таких же, как Юля Виригина, неудачников… Но сегодня Юле казалось, что все невзгоды мира обрушились на нее одну. И нужно совершить волевое усилие, чтобы стряхнуть их с себя. А то ведь завалят с головой. Не выберешься.

Доцент Печатников, по словам секретарши (она немножко удивилась вопросу, но Виригины этому значения не придали), преспокойно себе сидел в двести десятой аудитории. Никуда не сбежал.

Увы-увы… Двести десятая аудитория существовала, и доцент Печатников действительно там сидел — готовил билеты к предстоящему устному экзамену по истории. И бежать явно никуда не собирался. Доцент Печатников вообще не любил бегать: у него была одышка, вызванная лишним весом и неистребимым пристрастием к продукции корпорации «Балтика». Но вот чего у доцента Печатникова никогда не было — так это бороды и усов. И элегантной трости, кстати, тоже.

— Мы доцента Печатникова ищем, — с порога объявила Юля.

— Я Печатников, — доцент поднял глаза от билетов.

— Вы?! — удивилась Юля.

— Это все… — выдохнула Ирина и стала медленно оседать на пол.

Печатникову даже пришлось выскочить из-за стола, чтобы помочь Юле поддержать мать.

— И вас обманули? — спросил Печатников.

— Да. А что — не только нас?

— Сегодня вы четвертые…

И все же разговор с доцентом не оказался для Юли бесполезен. Он клятвенно заверил ее, что хотя наверняка кто-то поступает за взятки (куда же без этого!), но подавляющее большинство абитуриентов попадает на факультет честно. Что же, преподаватели идиоты, чтобы вместо талантливой молодежи набирать богатеньких буратин?.. Так что имеет смысл спокойно записаться на подготовительные курсы, а через год выбрать темой сочинения Пушкина.

— А не этих, — поморщился настоящий Печатников, — буддистов-авангардистов…

Адвокат Беломлинский заметно нервничал. За столиком в «Макдональдсе» он с дикой скоростью, буквально за пару минут, проглотил полдюжины замысловатых куриных штучек… Или как они называются?.. Рогов американскую закусочную посещал нечасто, и названий блюд не знал. Кусочки куриного мяса в кляре. Ну, штучки и есть, иначе не скажешь.

Вася поразился механическому однообразию движений адвоката: штучку в соус, штучку в рот, запястье с часами к глазам — время проверить; штучку в соус, штучку в рот, вновь запястье к часам, хотя прошло пятнадцать секунд…

Беломлинский явно нервничал и явно кого-то ждал.

Рогов взял рожок мороженого и сел за соседний столик. Отметил, что у «объекта» разные носки. Причем, сильно разные: белый и зеленый. «Нервничает! — с теплотой подумал Василий Иванович. — Интересно-интересно, с чего бы это…»

Юрист доел курицу и закурил сигарету. «Оборзел кот! — возмутился Рогов. — В «Макдональдсе», в общественном месте, наплевав на Гос. Думу. Во дает…»

Окружающие смотрели на адвоката с недоумением. Тот поймал два-три взгляда, понял, что происходит что-то не то, хлопнул себя по лбу рукой с сигаретой, обжег лоб, затушил сигарету в стакане с «колой» и тут же попытался сделать из этого стакана глоток.

«Н-да…» — Вася сразу засомневался, что этот человек мог пронести в «Кресты» пистолет Макарова.

Крупная крашеная блондинка средних лет вошла в «Макдональдс», огляделась и решительными шагами направилась к адвокату.

— Анастасия! Любовь моя! — вскочил из-за стола Беломлинский.

Как это Любимов пошутил?.. Адвокаты — тоже люди.

— Не ори, — поморщилась Анастасия, — люди вокруг. Вот твои ключи. Я забрала все вещи. Квитанция из прачечной в коридоре на тумбочке. Все, прощай…

Эффектная, решительная Анастасия. Рогову такие нравились.

— Анастасия!.. — Адвокат уцепился за рукав блондинки. — Не уходи! Присядь! Дай мне шанс!

— Да не ори ты. — Блондинке было явно неудобно. — Ну вот, присела. Что ты хочешь сказать?..

— Анастасия! Ты не права! Я уже извинился перед тобой, Анастасия, но, Анастасия, по существу дела мне не в чем перед тобой извиняться. В моих действиях не было злого умысла. Я перепутал, я просто перепутал!

— Юлий, ты говоришь глупости. Как нас можно перепутать?.. Я блондинка, а Наташа брюнетка, мой вес семьдесят килограмм, а у нее пятьдесят, у меня нос прямой, а у нее горбатый…

— Но она же твоя сестра! Следовательно, объективно имеет место быть фамильное сходство. И потом — там было темно!..

— А то, что она лежала не в нашей кровати, а на диванчике в кухне?

— О том и речь, Анастасия, о том и речь! Я еще был очень удивлен, что ты легла не в комнате, а на кухне! Я был удивлен и решил выяснить…

— Дурак!

— Анастасия, я говорю правду!..

— Вот я и говорю: дурак! Прощай, Юлий… Да уж, не Цезарь.