Фред Варгас - Игра Нептуна

Санкартье повернулся к Адамбергу и шваркнул об стол коробкой.

— Это волосы твоего дьявола, — объяснил он. — Пришлось переворошить шесть кубометров сгнивших листьев.

Адамберг мгновенно понял, что Санкартье тащит его на поверхность, на свежий воздух, из стоячей тины озера Пинк. Добряк выполнял приказы Данглара, а не Лалиберте.

— Та еще была работенка, — продолжал Санкартье, — приходилось все делать в нерабочее время. Вечером, ночью или на рассвете. Чтобы шеф, не дай бог, не прижопил. Твой капитан метал икру — ему покоя не давали ватные ноги и ветка. Я отправился на тропу искать место, где ты долбанулся головой. Начал, как и ты, от «Шлюза», засек время. Обследовал отрезок метров в сто. Нашел обломанные веточки и перевернутые камни прямо у посадок. Лесники закончили работу, но остались свежепосаженные клены.

— Я же говорил, что это случилось рядом с делянкой, — сказал Адамберг, задохнувшись от волнения.

Он сидел скрестив руки, судорожно вцепившись побелевшими от напряжения пальцами в рукав куртки, и не замечал этого, жадно внимая словам сержанта.

— Короче, парень, не было там ни одной ветки на такой высоте, чтобы отправить тебя в аут. Тогда твой капитан попросил меня найти ночного сторожа. Единственный возможный свидетель, улавливаешь?

— Да. И ты его нашел? — Губы Адамберга онемели, он с трудом выговаривал слова.

Данглар подозвал официанта и заказал воду, кофе, пиво и круассаны.

— Это оказалось сложнее всего, так-то вот. Я сказал, что приболел, отвалил с работы и отправился добывать информацию в муниципальные службы. Можешь себе представить это удовольствие! Оказалось, делом заправляли из центра. Пришлось ехать в Монреаль, только там я смог выяснить название фирмы. Лалиберте бесновался по поводу моих бесконечных недомоганий. А твой капитан ярился по телефону. Я выяснил фамилию сторожа. Он находился на объекте в верховьях Утауэ. Я взял отгул, суперинтендант чуть не рехнулся от злости.

— И ты нашел сторожа? — спросил Адамберг, залпом выпив стакан воды.

— Не дрейфь, взял его за жопу прямо в пикапе. Разговорить мужика оказалось целым делом. Сначала он выпендривался и вешал мне лапшу на уши. Тогда я надавил — пригрозил ему тюрьмой, если не прекратит морочить мне голову. Мол, за отказ сотрудничать и сокрытие доказательств полагается срок. Дальше мне и рассказывать-то неловко. Адриен, может, сам закончишь?

— Сторож, Жан-Жиль Буавеню, — начал Данглар, — в воскресенье вечером видел внизу на тропе человека. Он вооружился биноклем ночного видения и стал караулить.

— Он следил за ним?

— Буавеню был уверен, что этот мужик — педик и явился на свидание с дружком, — объяснил Санкартье. — Сам знаешь, на тропе у них гнездо.

— Да. Сторож спрашивал меня, не из «этих» ли я.

— Ему было интересно, — продолжал Данглар, — вот он и прилип к ветровому стеклу. Буавеню — замечательный свидетель, очень внимательный. Он обрадовался, услышав, что кто-то идет, рассчитывая на бесплатный спектакль. Но все пошло не так, как он рассчитывал.

— Почему он так уверен, что речь идет именно о ночи на двадцать шестое октября?

— Потому что это было воскресенье и он злился на воскресного сторожа — тот не вышел на работу. Буавеню увидел, как первый мужчина — высокий, с седыми волосами — ударил второго палкой по голове. Второй, то есть вы, комиссар, рухнул на землю. Буавеню затаился. Высокий старик выглядел опасным человеком, и сторож не хотел вмешиваться в семейную ссору. Но смотреть продолжал.

— Приклеившись задом к сиденью машины.

— Именно так. Он думал, точнее, надеялся, что увидит сцену изнасилования бесчувственной жертвы.

— Можешь себе представить? — спросил покрасневший Санкартье.

— Высокий начал развязывать шарф на своей жертве, потом расстегнул куртку. Буавеню сросся с биноклем и едва не пробил лобовое стекло. Седой взял ваши руки и чем-то их связал. Ремешком, решил Буавеню.

— Ремнем, — сказал Санкартье.

— Да, ремнем. Но на сем раздевание закончилось. Старик всадил вам в шею шприц, Буавеню в этом уверен. Он видел, как тот вынимал его из кармана и проверял.

— Ватные ноги, — сказал Адамберг.

— Я говорил вам, что эта деталь меня смущает, — сказал Данглар, наклонившись к комиссару. — До эпизода с веткой вы шли нормально, ну, шатались, конечно, как любой нормальный пьяный. А когда очнулись, ноги вас не держали. Когда вы проснулись наутро, лучше не стало. Уж я-то знаю, как действует ерш. Выпадение памяти случается далеко не всегда, а ватные ноги и вовсе не вписываются в картину. Я понимал — было что-то еще.

— Да уж, он знаток рецептуры, — уточнил Санкартье.

— Наркотик или какое-то лекарство, — пояснил Данглар. — С вами он поступил, как со всеми остальными, обвиненными в его убийствах. Они тоже ни черта не помнили.

— А потом, — продолжал Санкартье, — старик поднялся, оставив тебя валяться на земле. Буавеню хотел было вмешаться — из-за шприца. Парень не трус, не зря он работает ночным сторожем. Но не смог. Адриен, объясни…

— Буавеню не мог встать, — усмехнулся Данглар. — Он ждал представления, вот и спустил комбинезон до щиколоток.

— Буавеню ужас до чего не хотел об этом рассказывать, — добавил Санкартье. — Пока он одевался, старик исчез. Сторож нашел тебя на куче листьев с окровавленным лицом, дотащил до своего пикапа, уложил, прикрыл тряпкой и стал ждать.

— Зачем? Почему он не вызвал полицию?

— Не хотел отвечать на вопрос, почему не вмешался. Правду он сказать не мог. А если бы соврал, сказав, что испугался или задремал, его бы вышибли с работы. Они не нанимают ночными сторожами трусов или сонь. Потому-то он и решил молчать и забрать тебя в свой пикап.

— Он мог оставить меня на тропе и остаться ни при чем.

— Перед законом. Но не перед Господом — тот мог разгневаться, оставь он тебя умирать, вот Буавеню и решил замолить грех. Стало холодно, ты мог просто замерзнуть. Парень решил подождать и посмотреть, что с тобой будет после удара по лбу и укола в шею. Он хотел понять, снотворное это было или яд. Обернись дело плохо, он вызвал бы полицию. Буавеню сидел над тобой больше двух часов, ты спал, и пульс у тебя был нормальный, ну, он и успокоился. Когда ты начал просыпаться, он завел машину, доехал по велосипедной дорожки и положил тебя на выезде. Он видел, что ты пришел оттуда, он тебя знал.

— Почему он меня перенес?

— Он сказал себе, что у тебя не то состояние, чтобы подняться по тропе, и что ты можешь упасть в ледяную воду Утауэ.

— Хороший парень, — сказал Адамберг.

— В пикапе осталась капля засохшей крови. Я взял пробу, ты знаешь наши методы. Буавеню не соврал, это твоя ДНК. Я сравнил ее с…

Санкартье запнулся.

— Со спермой, — договорил за него Данглар. — Это означает, что с одиннадцати до половины второго ночи вас на тропе не было. Вы были в пикапе Жан-Жиля Буавеню.