Роберт Говард - Болото Вуду

— В месте для жертвоприношений. Его охраняет множество людей. Вам никогда не найти дорогу туда. Вы утонете или вас сожрут гаторы. Ну, а если вы все же доберетесь туда, Люди Болот разорвут вас на куски.

— Вы отведете меня, а я позабочусь о людях, — проворчал он. — Вы же хотите отомстить Бартоломею. Все верно: отведите меня туда, и этого будет довольно. Я всегда работаю один, — сердито проговорил он. — Не думаю, что это болото опаснее Речной улицы.

— Хорошо! — Ее глаза сверкнули, и она оскалилась в предвкушении мести. — Я отведу вас к Алтарю.

— Сколько времени займет эта «прогулка»?

— Около часа. Если бы вы пошли сами, то вам понадобилось много больше времени. А так мы пойдем напрямую. Сами бы вы там не прошли.

— Я буду точно следовать за вами, — пообещал детектив. Он взглянул на часы, а потом погасил свечу. — Тогда пошли. Двигайтесь самым кратким маршрутом, а обо мне не беспокойтесь. Я сам смогу за себя постоять.

Девушка крепко сжала запястье детектива и чуть ли не вытолкнула его через дверь, дрожа, словно гончая, почуявшая дичь.

— Минутку, — детектив остановился, пораженный неожиданно пришедшей идеей. — А что, если вернуться в вашу хижину и арестовать Бартоломея…

— Его там уже нет. Без сомнения, он отправился к Алтарю. Так что лучше и нам поспешить туда.

Харрисон на всю жизнь запомнил ночную прогулку через болота в компании Селии Помполи. Они шли там, где, казалось, пройти невозможно. Грязь чавкала под ногами, иногда черная гнилая вода доходила до колен, но Селия уверенно находила твердую землю там, где должна была разверзнуться бездонная трясина. Она вела детектива по болоту, где мох прогибался под весом человека. С легкостью девушка прыгала с кочки на кочку, скользила между лужами черной воды, в которых шевелились неповоротливые аллигаторы. Харрисон едва поспевал за ней. Он вспотел, его тошнило от невыносимого зловонья, исходившего от липкой грязи, заляпавшей всю его одежду. Но в нем проснулся некий инстинкт, присущий разве что бульдогам. Он готов был неделю идти через болото, так как был уверен, что на другом конце пути тот, на кого он охотился. Влажные, низкие облака затянули небо, где раньше ярко сияла луна, и теперь Харрисон то и дело спотыкался, словно слепой, полностью зависящий от своего поводыря.

А потом где-то впереди зазвучали барабаны. И чем дальше шли девушка с детективом, тем громче становились звуки. За черными силуэтами деревьев возникло красное мерцание.

— Огни для жертвоприношения! — задохнулась Селия, прибавив шаг. — Поспешим!

Где-то в большом тяжелом теле Харрисона словно включился резервный источник энергии. Детектив, казалось, летел следом за девушкой. А она легко бежала по болоту, где вода доходила ей до колена. Она обладала инстинктом, присущим лишь обитателям болот, отлично зная, куда ступать. Впереди Харрисон увидел что-то сверкающее. Это была вовсе не грязь, а потом Селия остановилась у озерца вонючей, нездоровой на вид воды.

— Место, где расположен Алтарь, со всех сторон окружено водой. Туда ведет только одна тропинка, — прошептала она. — Мы в самом сердце болот. Сюда обычно никто не заходит. Тут нет хижин. Следуй за мной! Мы пойдем по мосту, о существовании которого никто, кроме меня, не знает.

В месте, где вялый поток суживался до пятидесяти футов, лежало упавшее дерево. Селия залезла на него и пошла по стволу, балансируя руками. Несколько шагов, и она оказалась на другой стороне — стройная, призрачная фигура в облаке света. Харрисон залез на бревно, сел на него верхом, а потом стал медленно продвигаться вперед самым постыдным образом.

Но он был слишком тяжел для эквилибристики. Его ноги болтались всего в футе от темной поверхности болота, и Селия, наблюдавшая за его движениями, равно как и за мерцанием впереди, очередной раз взглянув на него, закричала, предупреждая.

Харрисон вовремя поджал ноги. Из воды высунулось что-то огромное и ужасно клацнуло гигантскими челюстями. Харрисон с огромной скоростью прополз по бревну оставшиеся несколько футов и вылез на берег. Чувствовал он себя сильно деморализованным. Преступники с ножами в темной комнате ничуть не пугали его, в отличие от чудовищных тварей из глубины болот.

Теперь же под ногами сыщика была твердая земля. Они, как и говорила Селия, оказались на островке в самом сердце болот. Девушка отправилась дальше, пробираясь среди кипарисов, задыхаясь от переполнявших ее эмоций. Она вся взмокла от пота, рука, державшая Харрисона за запястье, стала влажной и скользкой.

Через несколько минут, когда сверкающие огни за деревьями стали ослепительными, она остановилась и опустилась во влажную плесень, потащив за собой своего спутника. Перед ними открылась невероятная сцена, такое могло происходить только в далекие времена, когда человек только-только стал человеком.

Перед девушкой и детективом раскинулась поляна, свободная от кустов, окруженная черной стеной кипарисов. С одной стороны была утоптанная дорога, которая уходила куда-то во тьму. С другой — низкий холм. Эта дорога, видимо, и была окончанием той тропинки, по которой Харрисон пришел на болота. За дорогой в свете факелов тускло мерцала вода.

В конце дороги у подножия холма столпилось человек пятьдесят, в основном женщины и дети, чей цвет кожи был точно таким же, как у Селии. Харрисон и не подозревал, что на болотах живет столько народа. Их взгляды были устремлены на колоду черного дерева, установленную у основания холма — своего рода алтарь. А за колодой-алтарем стоял странный деревянный идол, вырезанный с таким дьявольским искусством, что в свете факелов казался живым. Детектив сразу же интуитивно понял, что подобное чудовище не могли вырезать в Америке. Чернокожие наверняка привезли его с собой с Гаити, точно так же, как в свое время их предки привезли его из Африки. Над идолом витала аура Конго, непроходимых джунглей — изгибающиеся, примитивные формы, присущие всему первобытному. Харрисон не был суеверным, но и он почувствовал, как по спине его ползут мурашки. В его подсознании зашевелились воспоминания предков. Откуда-то всплыли неясные, чудовищные образы, порожденные в туманные дни на заре человечества, когда первобытные люди поклонялись чудовищным богам.

Перед идолом у алтаря сидела старуха, которая выбивала ладонями на барабане чудовищный ритм. Тамтам под ее руками то рычал, то бормотал, то громыхал. И сидящие на корточках негры раскачивались, подпевая в такт ритму. Хоть голоса и звучали приглушенно, в них явно угадывались истерические нотки. Выпученные глаза и оскаленные зубы чернокожих сверкали в свете факелов.