Лейф Перссон - Таинственное убийство Линды Валлин

Их кризисному терапевту и дипломированному психологу Лилиан Олссон вполне предсказуемо понадобилось больше времени, чем ее предшественнице. А поскольку она оказалась один в один такой, как и представлял Бекстрём (маленькой и худой блондинкой, по меньшей мере за пятьдесят), его это нисколько не удивило.

— Меня зовут, значит, Лилиан Олссон… хотя все, кто знает меня, называют просто Лу, что вы, я надеюсь, также захотите делать… Я, значит, дипломированный психолог и психотерапевт… и многих сидящих здесь наверняка интересует, чем, собственно, занимаются такие, как я, — начала Лу. — Я, значит, психолог… я — терапевт… я читаю лекции и провожу курсы… работаю консультантом… и в свободное время… тружусь в качестве волонтера во многих некоммерческих организациях… которые оказывают социальную помощь женщинам, мужчинам, жертвам преступления… как раз сейчас я также пишу книгу… и многие из присутствующих здесь… это вполне нормально, если человек плохо себя чувствует… кто-то из нас слишком впечатлителен, рассеян, немного депрессивен… в то время как другие пытаются в качестве спасения изображать мачо, стараются замалчивать или отрицать свои проблемы в данной связи… еще кто-то злоупотребляет алкоголем и сексом… сами и втягивая в это своих ближних… мы все похожи друг на друга… нам необходимо понять свои проблемы… осмелиться сделать шаг… освободиться от всего, тяжелым камнем лежащего у нас на душе… не бояться показаться слабым… осмелиться попросить о помощи… решиться на то, чтобы вырваться из всего этого… и в первую очередь речь идет о… процессе избавления просто-напросто… ни о чем более… и все здесь, собственно, достаточно просто и естественно.

— И моя дверь всегда открыта для вас, — закончила Лу, одарив своей нежной улыбкой всех и каждого в комнате.

«Все одна болтовня». Бекстрём расправил спину и бросил взгляд на свои наручные часы. Целых десять минут драгоценного времени их специальной группы растаяли как дым, поскольку очередной дурочке понадобилось почти четверть часа на рассказ о том, что ее дверь стоит раскрытой нараспашку.

— Ага, — сказал Бекстрём, как только Лилиан Олссон закрыла за собой дверь. — Тогда, пожалуй, мы перейдем к нашим делам. У нас имеется разгуливающий на свободе псих, и наша задача — засадить его в кутузку. Желательно как можно скорее.

«И лучше, если мы сварим из него клей». Этого он не сказал. И так ясно каждому настоящему полицейскому. И кстати, во время выступления мадам психотерапевта он заприметил парочку молодых дарований, которые, судя по их мимике, выглядели весьма многообещающими.

«Пожалуй, здесь есть даже свой будущий Бекстрём», — пришел к заключению Бекстрём при всей невероятности такой мысли.

— Тогда перейдем к делу. — Бекстрём подпер голову руками и выдвинул подбородок почти так же далеко, как если бы он был шефом всей Государственной криминальной полиции. — Я думаю, для начала нам надо оценить ситуацию, — продолжал он. — Что известно о жертве и что она собой представляла?

Жертву убийства звали Линда Валлин. Ей было двадцать лет, и исполнилось бы двадцать один год ровно через неделю после того, как ее убили. Осенью ее ждали на втором курсе полицейского училища в Векшё. Она была ростом метр семьдесят два и весила пятьдесят два килограмма. Натуральная блондинка, с коротко подстриженными волосами и голубыми глазами.

Красивая девушка, с точки зрения тех, кому нравятся худые и хорошо тренированные особы, подумал Бекстрём, изучив ее фотографию. Увеличенную копию той, которая находилась на ее удостоверении из полицейского училища, где улыбающаяся Линда смотрела прямо в объектив явно в надежде на прекрасное будущее. Вроде того, например, как в то время, когда она трудилась в полиции Векшё, подменяя ушедших в отпуск гражданских сотрудников, конечно, главным образом сидя на ресепшне, но с честью справляясь со своими обязанностями. На нее не только было приятно смотреть, она делала все с душой, эффективно и пользовалась уважением не только посетителей, но и товарищей по работе.

Окружающие описывали ее как интеллигентную, обаятельную, контактную, способную и увлекающуюся спортом. Пожалуй, ничего неожиданного при мысли обо всем сказанном ранее, но в виде исключения имелись даже бумаги на сей счет. Высокие оценки в гимназии и полицейской школе как по практическим, так и по теоретическим дисциплинам. Вдобавок она быстрее всех своих однокурсниц преодолевала полосу препятствий и являлась самым эффективным нападающим школьной женской футбольной команды. Похоже, она была социально и политически активной в положительном смысле. В школе написала работу на тему «Преступность, расизм и враждебное отношение к инородцам».

«Не самая типичная жертва убийства, если говорить о представительнице прекрасного пола, но, возможно, из тех, кто может притащить домой кого угодно, и, пожалуй, столь просто и обстояло дело», — подумал Бекстрём.

Родители Линды, как и у многих ее сверстников, развелись. В ее случае уже целых десять лет назад. Линда была единственным ребенком, и, расставшись, отец и мать поделили опеку над ней. За год до развода семья вернулась из США, где они прожили пару лет, поскольку отец начал собственное дело в Нью-Йорке. Когда отношения между родителями дали трещину, мать забрала Линду и возвратилась в Швецию.

Из своих сорока пяти лет пятнадцать она проработала учительницей старших классов в школе в Векшё. Отец, сегодня почти отошедший от дел успешный бизнесмен, был на двадцать лет старше супруги. Он вернулся в родные края, в Смоланд, через несколько лет после Линды и ее матери и ныне проживал в большой усадьбе у озера Роттнен в нескольких десятках километров юго-восточнее Векшё.

От предыдущего брака у него двое сыновей, примерно в два раза старше, чем дочь, которую он потерял. Согласно находящимся в распоряжении полиции данным, Линда почти не поддерживала контактов со своими старшими братьями, зато у нее были хорошие отношения с обоими родителями, пусть те, похоже, не встречались друг с другом после развода.

Обычная семейная история, подумал Бекстрём и решил, что пришло время задать вопрос.

— Она, значит, жила у матери, в квартире, где произошло убийство?

— Линда жила у обоих родителей. Но в последнее время, судя по всему, главным образом у матери, — объяснила коллега из полиции Векшё, в чью задачу входило разложить по полочкам жизнь жертвы.

— И чем она занималась до того, как с ней все это случилось? — спросил Бекстрём заинтересованным и дружелюбным тоном.

«Именно так должны выглядеть женщины-коллеги, если придется довольствоваться ими, — подумал он. — Крашеная блондинка лет тридцати, веселая, и приятная, и хорошо тренированная. Единственная проблема в том, что она наверняка спит с каким-нибудь недалеким коллегой, который в худшем случае сидит в той же самой комнате. Бдительный, как черт».