Лейф Перссон - Таинственное убийство Линды Валлин

Потом он смог собрать пятерых коллег. Четверо из них были настоящими полицейскими, а пятой — баба, являвшейся, правда, обычной гражданской служащей, которая могла заниматься наведением порядка в бумагах, что его вполне устраивало. И один из его коллег наверняка оценил такой расклад, поскольку обычно запрыгивал на эту служащую, как только ему удавалось оказаться на безопасном расстоянии от своей супруги.

«Конечно, не лучшие из лучших, — подумал Бекстрём, изучая список своей мужской компании, — но вполне приличный народ, учитывая отпускную пору». Кроме того, он ведь и сам будет с ними. Оставалось раздобыть транспорт для поездки в Векшё, а все остальное касалось уже работы на месте. Автомобилей, как ни странно, хватало, и Бекстрём наложил лапу на три самых лучших. Причем лично для себя выбрал полноприводный «вольво» самой лучшей модели, с мощнейшим мотором и таким количеством вспомогательного оборудования, что парни из технического бюро, скорее всего, находились под кайфом, когда составляли заказ.

Бекстрём поставил последнюю галочку в своем коротком списке. Осталось упаковать собственный багаж, но, когда он стал размышлять об этом, его настроение внезапно ухудшилось. Алкоголь сам по себе не очень его беспокоил. У него хватало крепких напитков дома. Один из молодых коллег провел выходные в Таллине, где хорошенько затарился, а Бекстрём прикупил у него немало: виски, водку и две упаковки крепкого пива — чистый бальзам для души.

«Но что брать из одежды?» — размышлял Бекстрём. Он сразу вспомнил о своей сломанной стиральной машине, переполненной бельевой корзине и ворохе грязного шмотья, которое уже месяц как заполоняло его спальню и ванную. Этим утром перед уходом на работу у него даже возникла небольшая проблема. Выйдя из душа, свежевымытый и красивый (и не с похмелья, в виде исключения), он потратил массу времени, прежде чем нашел себе приличную рубашку и трусы, во всяком случае, такие, в которых он мог не опасаться, что люди почувствуют себя в датской сырной лавке при разговоре с ним.

«Это решаемо», — с облегчением подумал Бекстрём, которого внезапно осенила гениальная идея. Надо просто заскочить в торговый центр на Санкт-Эриксгатане и пополнить свой гардероб. Деньги, слава богу, сейчас в наличии имелись, а грязное белье из дома, если подумать, он с таким же успехом может прихватить с собой и оставить в отеле в Векшё.

«Блестяще!» — заключил Бекстрём. Но прежде всего следовало перекусить, поскольку расследовать умышленное убийство на пустой желудок — служебное преступление.

Бекстрём плотно пообедал в близлежащем испанском ресторане с большим количеством фирменных закусок и прочих летних деликатесов. А поскольку он решил, что работодатель вполне в состоянии заплатить за пир, то внес в счет своего якобы присутствовавшего осведомителя. Его мнимый стукач вдобавок позволил себе удовольствие выпить два бокала крепкого пива, тогда как сам Бекстрём, будучи на службе, довольствовался простой минеральной водой. Сытый и довольный, он вышел на улицу, чувствуя себя лучше, чем когда-либо за последнее время. Ему не понадобилось даже брать такси, поскольку уже несколько лет он обитал в уютной маленькой квартирке всего в паре минут ходьбы от расположенного у Крунубергского парка здания полиции.

Свою нынешнюю берлогу он получил от одного бывшего коллеги, знакомого ему еще по работе в отделе насильственных преступлений Стокгольма, когда тот вышел на пенсию. Коллега переехал в летний домик в шхерах, чтобы напиваться там в тишине и покое и ловить рыбу в паузах между столь почтенным занятием. Ему не требовалось жилье в городе, и он переписал его на Бекстрёма.

А сам Бекстрём продал свою квартиру молодому коллеге из криминальной полиции лена, выгнанному из дома за то, что сожительствовал с коллегой из службы правопорядка. К сожалению, тот не имел возможности переехать к ней, поскольку она уже была замужем за третьим коллегой, который трудился в дежурно-патрульной службе и мог здорово разозлиться, узнай он об их проделках.

Парень купил хату Бекстрёма. За наличные, по-черному и за хорошую цену, да еще помог Бекстрёму перевезти его пожитки на Кунгсхольмен. И теперь Бекстрём обитал в двух комнатах с кухней и ванной на третьем этаже, с окнами во двор. При нормальной квартплате и с пожилыми, главным образом, соседями, которые вели себя тихо, не имели ни малейшего понятия, что он полицейский, пока лучшего было трудно желать.

Единственная проблема состояла в том, что ему требовалась женщина, которая убирала бы у него дома и стирала для него, время от времени принимая оплату натурой в его прочной сосновой кровати фирмы «Икеа».

— Поскольку сейчас все выглядит дьявольски, — бормотал Бекстрём, пакуя свое грязное белье в объемистую спортивную сумку, чтобы затем захватить ее с собой в городской отель в Векшё и там отправить все барахло в ближайшую прачечную. Лучше всего, конечно, было бы взять с собой всю квартиру и оставить ее у дежурного администратора. — Одно дерьмо, провалиться ему! — Бекстрём принес холодное пиво из холодильника. Потом упаковал во вторую сумку все прочее, необходимое ему, и именно тогда его как молнией поразила ужасная мысль. Словно кто-то схватил сзади за воротник и резко дернул, и в последние годы это, к сожалению, стало случаться все чаще. — Что, черт возьми, мне делать с Эгоном?

Эгон получил свое имя в честь бывшего коллеги, устроившего ему эту квартиру, но в остальном они мало чем походили друг на друга, поскольку Эгон Бекстрёма был обычной золотой рыбкой, в то время как тот, чье имя он носил, был бывшим полицейским, уже восьмой десяток топтавшим землю. Бекстрём получил Эгона вместе с аквариумом в подарок от женщины, с которой встречался полгода назад. Он познакомился с ней по объявлению в Сети, в котором его привлекло то, как автор охарактеризовала себя, но главным образом ее псевдоним: «Любительница униформы». Бекстрём, конечно, старательно избегал надевать казенный наряд, как только достиг достаточно высокого положения в полиции, позволявшего ему такую вольность, но кому какая разница?

И сначала все складывалось просто замечательно. Она действительно оказалась почти такой, как описала себя («раскрепощенной и открытой женщиной»). Но только сначала, а немного спустя стала слишком явно походить на всех прочих баб, время от времени появлявшихся в его жизни. В результате все вернулось на круги своя, за исключением Эгона, который так и остался у него, и с ним дело обстояло намного хуже, потому что Бекстрём привязался к нему.

Серьёзный прорыв в отношениях между ними случился пару месяцев назад, когда комиссару пришлось уехать в провинцию и в течение недели расследовать убийство, из-за чего он не имел возможности ежедневно кормить свою золотую рыбку.