Андрей Лариков - Проклятая группа. И последние станут первыми

Кто такой Андрей Павлович, объяснять Шевелеву было не нужно. Начальник штаба из городского УВД Андрей Прокопов. А по слухам — один из покровителей Грищенко, благодаря которым тот в своем возрасте уже был первым заместителем Шевелева по линии криминальной полиции. И если Прокопов звонил не лично, а передавал послание через секретаря — дело было дрянь.

Так и оказалось. Напирать Прокопов начал, едва перешагнув порог кабинета Шевелева.

— Ты можешь объяснить, что у вас тут творится? Почему мне звонят и жалуются на твоих людей?

— Смотря кто.

— А ты не знаешь? Щербаков, адвокат! Слышал о таком?

— На нас висит мокруха, убийство его жены.

— И это повод копать под самого Щербакова?

— Никто под него не копает, — буркнул Шевелев, мысленно проклиная Кротова и его оперов.

— Сам Щербаков так не считает! Он звонил мне и жаловался, что опера из округа совсем страх потеряли. У человека убили жену, понимаешь? У человека горе. У уважаемого человека, подчеркиваю! Который на короткой ноге с такими шишками, которых мы с тобой только раз в квартал на коллегии видим.

— Я понимаю, — поспешно кивнул Шевелев.

— И вот этот уважаемый человек узнает, что твои люди вместо того, чтобы искать этих отморозков, занимаются черт знает чем! Сначала они расспрашивают его о старых клиентах и старых делах, потом они опрашивают его соседей. Какого ему было узнать от соседей, что полицейские наводят справки, минуточку — не слышали ли они скандалов в семье Щербаковых! — Прокопов развел руками. — Охренеть не встать! У тебя так работа поставлена!

— Я поговорю со своим замом по розыску, с Грищенко, — отозвался Шевелев, сделав акцент на фамилии прокоповского протеже.

— Ты мне тут стрелки не переводи, я к тебе пришел и спрашиваю у тебя, а не у Грищенко! Тем более, как я понял, речь о каких-то заштатных разгильдяях, которых от нормальной оперативной работы отстранили давным-давно. Как такое получилось, можешь мне объяснить?

— После очередной жалобы Щербакова, — помедлив, сказал Шевелев. Давным-давно он усвоил себя, что лучший способ защиты — это нападение. Даже в общении с начальством. — Он настоял, чтобы я отстранил от работы по его делу лучших оперов, на которых, кстати, Грищенко ставку делал. Для потерпевшего Щербаков много жалуется, вам не кажется?

Лицо Прокопова покраснело от негодования.

— Мне кажется, что ты слишком беспечно ко всему относишься! Позволь напомнить, Егор — то, что тебе через год-два уже на пенсию — еще не повод забивать на службу. Кадровые выводы мы можем делать, невзирая на регалии, стаж и выслугу лет. Ты меня хорошо понимаешь?

Сукин сын, подумал Шевелев и кивнул:

— Так точно, товарищ полковник.

— Вот и хорошо. Этим олухам объявить выговор. И перебросить на другие дела. А к делу Щербакова подключить лучших сотрудников из угрозыска.

— Так точно, товарищ полковник, — повторил Шевелев.

Но после ухода Прокопова он не спешил броситься выполнять приказы. Сам Лично задумался. И чем больше он думал, тем больше понимал, что Кротов был прав. Опер из подвала разворошил осиное гнездо. А в качестве обратки в управление уже приезжают полковники из главка и дрючат его, Шевелева, как какого-то щенка из учебки.

Шевелев заглянул в кабинет к Хомичу. Тот с тревогой посмотрел на полковника.

— Ко мне из главка приезжали, в курсе?

— Конечно, — с тревогой отозвался Хомич. — Проблемы?

— Можно и так сказать… В общем, передай Кротову. От Щербакова отстать.

— Что?

— Что слышал. Материалы по похищению и убийству передать в убойный отдел. Работу будет контролировать лично Грищенко. А ты… У тебя и своих дел по горло, Вить.

— Так точно, — осунувшись, буркнул Хомич.

Шевелев редко позволял себе картинные, театральные жесты. Но в этот раз не мог удержаться. Он развернулся, чтобы выйти, но, не доходя до двери, обернулся и произнес:

— Приказ был отстать от Щербакова. Это не значит, что твоя группа не может вести разработку по автосервису и этому барыге, который там всем заправляет.

Хомич сначала выкатил на Самого Лично глаза. Но тут же взял себя в руки, улыбнулся и кивнул:

— Вас понял, Егор Ильич. Спасибо.

— Не люблю, когда меня носом тычут, как котенка, — признался Шевелев и вышел из кабинета.

Хомич тут же позвонил Кротову в подвал. Положив трубку, Кротов повернулся к своим операм.

— Клиент задергался. Начал связи задействовать. Значит, мы идем в правильном направлении.

— Ублюдок, — отозвался Лазарев.

— Антох, когда у тебя свиданка с очередной твоей жертвой?

— Ее зовут Валя, — ухмыльнулся Гарин, нажевывая бутерброд. — Заезжаю за ней через часа полтора.

— Между палками постарайся вытянуть из нее хоть что-то полезное, — иронично попросил Кротов и, подойдя к столу Гарина, положил перед ним несколько снимков. — Вот, это Дьяченко. Хозяин автомойки и барыга из Самары. Компаньон Татула.

— А эти двое?

Гарин кивнул на два других снимка. На обоих были изображены молодые и крепкие с виду парни с жесткими лицами.

— Руслан Абдрашитов и Денис Останин. Получили условку по одному с Дьяченко делу. За наркотики. Но парни крепкие, на торчков не похожи.

— При чем здесь они?

— Понимаешь, в чем фигня, Антон. Дьяченко приехал к нам в город четыре года назад. Внезапно стал богатым и купил автомойку. Которая приносит бабла больше, чем печатный станок. Хотя большого наплыва клиентов ты там, вроде бы, не заметил.

— Шаром покати, — подтвердил Гарин.

— Мы не вчера родились и понимаем, что Дьяченко барыжит героином и отмывает бабки через сеть компаний, которую для них с Татулом создал Щербаков. А потом Щербакову потребовалось по-хитрому убрать жену. Он обратился к Дьяченко. Кого тот мог подключить к работе? Явно не барыг, у них кишка тонка. А их клиентам-торчкам нормальный и серьезный человек такую работу не доверит, они бы лоханулись двадцать раз. Ему нужны были проверенные люди.

Кротов ткнул пальцем в фотографии.

— И я думаю, это они.

Кротов был прав, Щербаков занервничал. Но никто из оперов пока даже не представлял — насколько сильно занервничал адвокат.

Сегодня Анастасия Аксенова закрыла магазин в половине седьмого — на полчаса раньше положенного. Дело не в лени — опыт работы показал, что в этом районе пик наплыва покупателей — с обеда до 3−4 часов дня. После шести в галантерейный магазинчик заглядывают совсем уж заблудшие души, чтобы потолкаться среди витрин и уйти, ничего не купив. Аксенова привычно двинулась на остановку. Вспомнила, как нервничала, когда за ней следил тот парнишка-полицейский. Сейчас она лишь улыбнулась — с робкой надеждой, что все это было не зря. Аксенова понимала, что Аллу не вернуть, но в мире должно быть какое-то равновесие. Если скотину Щербакова накажут по заслугам — это будет тот самый момент, когда ты понимаешь, что мир еще не такое уж конченное место.