Фридрих Незнанский - Дело чести генерала Грязнова

Стреляли уже не целясь, с какой-то остервенелой яростью, и это было лучшим доказательством того, что он зацепил кого-то картечью.

Решив пока не стрелять, он перекатился чуток левее и занял позицию, с которой хорошо просматривались кусты с «охотниками за черепами». Однако там тоже вскоре послышался хруст валежника, который показался Грязнову маршем победы.

Еще не веря своим собственным ушам, Вячеслав Иванович привалился спиной к стволу кедра и, стащив с себя окровавленную ветровку, осмотрел рану.

Слава богу, пуля прошла навылет, даже не зацепив кость, и он, уже с легким сердцем, перетянул предплечье рукавом рубашки. Крови было не так уж и много, и он осторожно, чуть ли не ползком, продвинулся в глубь кедровника и уже по большому периметру обошел полянку. К кустам, из-за которых в него стреляли, приблизился с необыкновенной осторожностью – все еще боялся оставленной там засады, однако кроме убитого наповал Агдама, в которого стреляли чуть ли не в упор, да свежих пятен крови ничего и никого в засидке больше не было.

Возвращаться к избушке было опасно – эти двое могли навечно законопатить его в ней, Вячеслав Иванович едва ли не ногтями выкопал небольшую могилку для Агдама и, еще раз осмотрев рану, неторопливо зашагал в сторону Пятигорья.

Сейчас ему надо было экономить силы.

До поселка добрел только на второй день к вечеру и уже совершенно обессиленный, ввалился в избу Крылова. Сил хватило, чтобы пошутить:

– Гостей принимаете?..

Возглавляемая Рябовым группа захвата вернулась в Пятигорье ни с чем, впрочем, в подобном исходе Вячеслав Иванович не сомневался с того самого момента, когда Рябов со своими операми вылетел в тайгу. Те умельцы, что устроили охоту на главного охотоведа зверопромхоза, не идиоты, чтобы ждать, когда их повяжет милиция, и ему даже пришлось успокаивать черного, как осенняя туча, Рябова, чтобы тот не очень-то переживал свою неудачу.

– Куда они денутся?! – стараясь казаться этаким бодрецом, вещал Грязнов, заваривая на кухне чай и вываливая из холодильника свои припасы. – Возьмешь еще их, как миленьких возьмешь. Тем более что один из них, видимо, серьезно ранен. А Боровск, как сам догадываешься, не Москва и даже не Хабаровск. И не сегодня-завтра он должен будет обязательно нарисоваться или в вашей больничке, что я, естественно, исключаю, или в аптеке, чтобы закупить побольше бинтов, йоду и, возможно, даже каких-нибудь антибиотиков. Так что, все в твоих руках.

Подобный вариант Рябовым был тоже просчитан, и он только кивнул согласно, помогая хозяину дома резать мясо. А чуть погодя, когда немного отошел, посмотрел на Грязнова и негромко пробормотал, покосившись на дверь в комнату, где в ожидании обеда расположилась перед телевизором ударная группа подполковника Рябова.

– Ладно, Вячеслав Иванович, эти двое на моей совести, но и я все это время без дела не сидел.

– Даже не сомневаюсь в этом, – хмыкнул Грязнов.

– Сомневаетесь, товарищ генерал, сомневаетесь. А потому и не спрашиваете меня относительно того киллера, что Владова замочил.

Забыв про мясо на огромной чугунной сковороде, Грязнов вскинул на Рябова стремительный взгляд.

– Что… неужто я оказался прав?

– Можно сказать, в десятку попали. Стулов Иннокентий Анатольевич, кличка Кеша. Родился в семьдесят пятом году, в Охотске. После окончания школы перебрался в Хабаровск, ну а тут уже… Короче говоря, специализировался на грабежах и работал только кастетом. Говорят, великим мастером был по этому делу. И как только я тот фоторобот муровский кое-кому показал, Кешу сразу же признали.

Грязнов верил и не верил услышанному.

– А как насчет его алиби? – на всякий случай спросил он, хотя уже и без того знал, что Рябов ошибиться не мог.

– Какое там алиби! – пробурчал Рябов. – Освободился в прошлом году и, естественно, ни в Хабаровске, где о его кастетном ремесле был наслышан весь уголовный розыск, ни тем более в Охотске он не задержался и как бы растворился без следа и остатка. Кое-кто даже думал, что с Кешей посчитался кто-то из его бывших подельников, а оно вон как оказалось.

– Ах, Рябов! Ах, молодчина! Видать, недолго тебе осталось ходить в подполковниках. Давай-ка за это и выпьем. Ты даже не представляешь, какое дело сделал!

Потом Вячеслав Иванович убрал бутылку в шкафчик, пообещав допить ее, когда будет взят Кеша Стулов.

– Ты уже сообщил об этом в Москву?

– И Юнисову прозвонился, и вашему Бойцову.

– И?..

Явно довольный произведенным эффектом, Рябов усмехнулся:

– Вы же знаете Юнисова. Только и сказал, что наконец-то он Рогачева «распечатает».

– А Бойцов?

– Грозился коньяку ящик поставить.

– И поставит, – заверил его Грязнов.

Рябов видел, что хозяин дома словно забыл про свое ранение, и негромко произнес:

– Только я думаю, что Стулова будет брать не Москва, а мы. Так что, насчет ящика коньяка…

– Не понял! – насторожился Грязнов.

– Сейчас объясню. Короче, про любовную историю нашего Рогачева с бухгалтершей «Алтынлеса» вы уже наслышаны. Так вот, видимо, очень хорошо зная своего любовника, она боится теперь за свою жизнь, тем более что Рогачев пригрозил удавкой, если она не будет держать язык за зубами. А вчера она позвонила мне по мобильному, и я подъехал к ней домой, где она и передала мне все выкладки по черной бухгалтерии «Алтынлеса». Хищение лесных массивов в особо крупных размерах, уход от налоговых обложений, а это на сегодняшний день – зона.

– Что, Рогачев? – уточнил Грязнов.

– Но не только он. Там и Хабаровск, и Москва завязаны. В общем, Рогачев не теряет надежды, что ему помогут его московские покровители, и вроде бы как закусил удила.

– Короче говоря, хозяин тайги? – хмыкнул Грязнов.

– Если не больше.

– Это ясно. Но я не понимаю, при чем здесь Кеша.

– Бывшая любовница Рогачева – Раиса Борисовна Полунина, – как о чем-то само собой разумеющимся пояснил Рябов. – То, что он уже не верит своей Раечке – это факт, да и мой визит к ней домой, судя по всему, не остался незамеченным. Рогачев догадывается, что она находится сейчас в таком состоянии, что готова сдать его со всеми потрохами – нет ничего страшнее все еще любящей, но брошенной и растоптанной женщины. И я не сомневаюсь, что он уже заказал ее.

Выслушав логическое построение Рябова, Грязнов утвердительно кивнул, но его сейчас гораздо больше волновал другой вопрос:

– Дорогой, я с тобой в отношении Полуниной согласен. Но при чем здесь Стулов? И где та Москва, и где Боровск?

– Ты хочешь спросить, не проще ли найти исполнителя в Хабаровске или в Боровске? Так вот, хорошо зная нашего главу района и его осторожность, могу заверить, что ни в Хабаровске, ни тем более в нашем Боровске он не будет искать исполнителя. Хабаровск слишком близок, а Боровск… Об этом чуть позже. И остается нашему Никите Макарычу только Москва. Тем более что там на них работает уже прикормленный киллер. И я не сомневаюсь, что наш Рогачев не сегодня – завтра…