Николай Леонов - Исповедь сыщика [сборник]

— Здравствуйте, рад вас слышать. Жду звонка с нетерпением, — быстро заговорил Еланчук. — У меня масса новостей. Начну с плохих. О'кей?

— О'кей!

— Наша контора разорилась, завтра начнут выносить мебель. — Еланчук не собирался демонстрировать свою осведомленность, что в кредите отказал именно американец. — Я остаюсь без крыши и без денег.

Гэбист умышленно начал с личных дел и денег, что совершенно естественно. Но главное, он хотел услышать ответ, по которому можно будет судить, поставили на нем крест или собираются еще сотрудничать.

— Плохо. Вам, русским, надо учиться бизнесу, — ответил американец. — Что еще?

— Мне лично достаточно, — с некоторым вызовом сказал Еланчук. — Заболел мой личный помощник. Якобы заболел, на работу не вышел, мне ничего не сообщил, передал через секретаря, что ложится в больницу. Я думаю, он врет и просто сбежал.

Еланчук, улыбаясь, слушал долгую паузу, представлял себе, как ошарашен «руководитель», как он клянет русских, на которых абсолютно ни в чем нельзя положиться, сколько денег ни заплати.

— Извините, тут меня отвлекли, — оправдывая столь долгое молчание, солгал американец. — Плохое вы сообщили, что хорошего?

— Один человек, который торчит в нашем бизнесе, как кость в горле, сегодня улетает из Москвы.

— Как вы об этом узнали?

По скорости, с которой был задан вопрос, Еланчук понял, что об отлете Гурова информация уже прошла.

— Источник надежен, — сдержанно ответил гэбист.

— Пожалуйста, конкретнее, Юрий Петрович. Я хотел бы сам оценить, надежен источник или не надежен. Насколько мне известно, у вас такового в «Стоике» просто не существует.

— Мне сообщил об этом секретарь генерального директора.

— Как его имя и откуда знакомство?

— Вы мне не верите? — обиделся Еланчук. — С сегодняшнего дня я безработный, в благодарность за прошлое я вам сообщил, что знал. Судя по разговору, вы не собираетесь продлевать мой контракт, соответственно я не должен отвечать на ваши вопросы. Мне искренне жаль, но…

— Юрий Петрович, вы неверно поняли, — перебил американец, видимо, испугался, что Еланчук положит трубку. — Ваш контракт, безусловно, продлевается, и я вам верю. Моя настойчивость и вопросы вызваны тем, что ваше сообщение очень интересно, хочется…

— Убедиться, что вы не придумали его от скуки, — продолжил Еланчук мысль американца. В подобных словесных дуэлях гэбист был мастер экстра-класса, чувствовал себя уверенно и, добавив в голос нахальства и нетерпения, продолжал: — Вам интересно и мне интересно, каким образом, если фирма ликвидируется, вы сможете со мной продлить контракт?

— В России могут многое, но отменить доллар даже русские не в силах.

— Звучит хорошо, — с некоторым сомнением пробормотал гэбист и вздохнул. — Я вам свой источник назову, но передать его кому-либо на связь не могу. Елена Владимировна — не агент, не осведомитель, а близкая подруга моей жены. Я устроил даму на работу, мы встречаемся, перезваниваемся, не более того. Вы довольны?

— Вы человек предусмотрительный.

— Профессия. Так когда и где я могу увидеть бумажки, которые не могут отменить даже русские?

— Дайте подумать. — И американец действительно задумался. — Хорошо, подходите часиков в девять к тому бару, где мы с вами встречались.

— Не пойдет, — категорически ответил Еланчук. — Что хорошо вчера, сегодня уже плохо. Возможно, ваш портсигар и превосходен, но у меня образование гуманитарное, к тому же я консерватор.

— Хорошо, я позвоню вам на квартиру.

— Согласен, только планируйте встречу на завтра. В девять вечера мне не объяснить жене, куда и зачем я уезжаю.

— О'кей!

— О'кей! — ответил довольно Еланчук, сожалея лишь о том, что Гуров не слышал, как гэбист блестяще справился с первым заданием.

А для Гурова этот день начался в шесть утра, когда раздался телефонный звонок.

— Извините, Лев Иванович, вы еще почивать изволите? — весело говорил Крячко. — Если вам требуется документ, я готов собственноручно написать справку, что вы гений.

— Нашел? — Гуров сел в постели, отшвырнул подушку. — Поздравляю, Станислав, ты настоящий сыщик! Приезжай, я готовлю завтрак.

Чайник не успел закипеть, Гуров только побрился, а Крячко уже вошел в квартиру, обнял друга, помял мускулистые плечи, заглянул в голубые глаза.

— Как ни мучилась, а родила! Это же надо! Ну и клял я тебя эти дни! Разуверился вконец, топтался на вокзале из чистого упрямства, а при встречах все ждал, когда ты очухаешься и отзовешь. Ну, ты молчишь, и я молчу, мы люди гордые.

— Гордый человек, умойся хотя бы, — Гуров подтолкнул Крячко в ванную. — Смотреть страшно.

Станислав стянул мокрую куртку, засаленный свитер, разделся по пояс, повесил одежонку на крючок в ванной, повернулся к Гурову, втянул живот, напряг мышцы, изобразил культуриста.

— Хорош, хорош! Где ж ты так извозился?

— Я же тебя просил, пошли в Рио, а ты — вокзал, вокзал! А российский вокзал — это огромадный скотный двор, только каменный, и скотина в основном пьяная.

Отмывшись, Крячко надел свежую рубашку Гурова, закатал рукава, быстро уничтожил сковороду тушенки с яичницей, зажал в ладонях чашку с кофе, откинулся в кресле.

— Подвиги совершать тяжело, главное — нудно. И рассказывать совершенно нечего. А жаловаться тебе на работу сыщика даже не смешно. Я ходил, смотрел, сидел и глядел, разговаривал с людьми о нашей сладкой жизни и приглядывался, ругал тебя последними словами и дремал. Сегодня в пять часов восемь минут я его увидел. Нормальный русский мужик лет сорока, роста моего, жилистый, хваткий, узнал его сразу, хотя в наших мастерских видел мельком.

— Ошибка исключена?

Крячко не ответил, одарил друга таким взглядом, что человек совестливый смутился бы, но Гуров лишь усмехнулся.

— Ладно, не пыли, давай думать дальше.

— Вперед? Обожди, дай передохнуть, погарцевать, собой покрасоваться. Ну, ты, Лев Иванович, гений, слов нет. Как ты угадал связь вокзала с мастерскими? Вот Орлов ахнет! Когда ты нам в тот вечер о своей версии поведал, я вида не подал, но решил, что ты умом двинулся.

— Я ничего не угадывал, Станислав. Бухгалтер был на вокзале, встречал свою пассию, на следующий день поехал на склад и тут же заболел. Ты, а не я предположил, что смертельную информацию человек схватил накануне убийства, и, что дело не в бумажках, тоже ты сказал. Я лишь слушал да складывал, и у меня получилось, что покойный встретил на Белорусском вокзале какого-то человека, а на следующий день столкнулся с ним на складе. Со свойственным мне эгоизмом я отправил тебя на вокзал искать неизвестного, нечаянная встреча с которым стоила человеку жизни. Я спал, ты работал, честь тебе и хвала!

— Благодарю! — Крячко привстал и поклонился.