Николай Леонов - Исповедь сыщика [сборник]

— Кстати, о вокзале, — улыбнулся Гуров. — Ты мне порядком надоел, мотай на Белорусский, разбирайся с носильщиком.

— Когда я пахал в МУРе и был начальником отдела, — начал философствовать Крячко, надевая куртку, — ты никогда не позволял себе разговаривать с подчиненным в подобном тоне. Мотай… Разбирайся… — Он открыл дверь и, уже закрывая ее, закончил: — А еще интеллигент!

Крячко был человек многоопытный, слов нет, но в своих предсказаниях о медлительности чиновничьей машины ошибся. А возможно, генерал Орлов крутанул колесо с такой силой, что оно завертелось достаточно быстро.

Уже в три часа дня Гарик Загранян прошел по коридору офиса, открыл одну дверь, другую и скрылся в кабинете коммерческого директора.

— Привет, Егор! — Загранян поднял руку. — Тебя в прокуратуру вызывали?

— Здорово, Гарик, присаживайся, обожди, закончу, — Крупин работал на компьютере. — Тут у меня концы с концами не сходятся.

Когда через несколько минут хозяин выключил компьютер и откинулся на спинку кресла, Загранян, утонувший в низком кожаном кресле для гостей, неуверенно сказал:

— Да я так, без дела зашел.

— Как в Ереване? — спросил Крупин. — Старики здоровы?

— Ты уже спрашивал. В Ереване плохо, старики здоровы, скоро перевезу. — Загранян выбрался из кресла, взял со стола сигареты, закурил.

— Утром звонил тебе, искал, хотел спросить, — Крупин открыл лежавшую перед ним папку, перелистал. — Памяти никакой!

— Я с утра в прокуратуре был, — нехотя ответил армянин. — Тебя снова не вызывали?

— А чего им нужно? Бумаг побольше в папку насовать и побыстрее дело закрыть. Преступник не найден, ждите… Ждите… Ждите! На Гришу всем наплевать. Коммерсанты. Разборки. Ну скажи, Гарик, кому мешал Гриша Байков? — Крупин развел руками. — Какие с ним могут быть разборки? Со мной еще куда ни шло, я коммерческий директор, могу и на мозоль наступить. Даже с тобой возможно…

— Не говори! — Загранян махнул рукой. — Один человек приезжает, спрашивает, ты и мебель изготовить можешь? Я отвечаю…

— Гарик, ради бога! — Крупин перекрестился. — У меня таких визитеров… Так что в прокуратуре? Они хоть как зацепились?

— Егор, ты все путаешь! — вспылил Загранян. — В прокуратуре не отвечают, в прокуратуре задают вопросы. Следователь в меня вцепился, что надо, понять не могу, дорогой.

— Гарик, ты другим голову морочь, прикидывайся недоумком, а я тебя знаю.

— Зачем обижаешь? — Загранян опустил голову, пошел к дверям. — У меня подписку о невыезде взяли.

— На каком основании? Тебя в чем-то подозревают? — спросил Крупин.

— Дорогой, я тебе сказал, что в прокуратуре не отвечают на вопросы, а их задают. — Загранян вышел.

Крупину вспомнился недавний разговор с «особистом» Гуровым. Коммерческий директор начал размышлять, складывать, делить и умножать, ничего толкового в ответе не получалось. Но он знал, что подписка о невыезде — на сегодняшний день первый звонок. Вчера при первой возможности человека сразу сажали, сегодня берут подписку. Интересно, что прокуратура откопала?

Известно, что ждать и догонять — занятие не из приятных, точнее, просто отвратительное, и неизвестно, что хуже — первое или второе. Сыщик может быть умным и не очень, эрудированным, проницательным или всего понемножку и заниматься сыскным делом с большим или меньшим успехом. Но любой сыщик, даже самый посредственный, должен уметь ждать и догонять, а если человек этого не умеет, значит, у него какая-то иная профессия.

Гуров, бесцельно расхаживающий по своему кабинету, прописные истины прекрасно знал, но легче ему от этого не становилось. Когда-то, много-много лет назад, грея свой зад на ребристом радиаторе в промозглом подъезде и ожидая, что, может быть, жулик придет, молодой опер мечтал, что если он станет знаменитым, то ждать часами неизвестного результата не придется. Или, рассуждал он, я привыкну и не буду так мучиться от безделья и ожидания.

Гуров стал знаменитым, сменил промозглый подъезд на роскошный кабинет. Но если молодой опер ждал часами, то теперь Гуров ждал сутками, неделями, месяцами. Он понял, что привыкнуть к этому нервному и одновременно тоскливому состоянию невозможно, оно для человеческой психики противоестественно. Необходимо научиться терпеть. Однажды знаменитый спортсмен, олимпиец, в присутствии Гурова сказал, что, если человек не умеет терпеть, ему нечего делать в большом спорте. Своя боль больнее, каждый, владеющий профессией серьезно, считает ее уникальной.

Гуров ждал, будь оно проклято! Он прекрасно понимал, что убийца Григория Байкова тоже выжидает, хочет разобраться, что известно прокуратуре, сыщику Гурову и насколько это серьезно? У него на руках наркотик, который следует передать по инстанции. Убийца не двинется с места, пока не убедится, что не находится в поле зрения розыскников. Необходимо заставить его сдвинуться с этого места, начать действовать. Как? Самый верный способ — это его успокоить, отвлечь. Но существует и прямо противоположный прием — напугать. Например, напугать возможностью ареста. Человек опытный — а что он опытен, сомнения не вызывает, — моментально сообразит, что если его арестуют по подозрению в убийстве, а наркотик не уйдет, будет храниться в тайнике, то наркомафия достанет отступника и в следственном изоляторе.

Гуров ждал реакции на свои действия, убийца должен себя проявить, что-то предпринять.

Зазвонил телефон, сыщик заставил себя не хватать трубку сразу, обошел стол, опустился в кресло, лишь потом неторопливо снял трубку и ответил:

— Слушаю.

— Лев Иванович? — осведомился мужской голос.

— А черт его знает! — Гуров рассмеялся: он наверняка знал звонившего, но не мог вспомнить.

— Мне необходимо срочно с вами встретиться.

— Ну, если необходимо и срочно, назначайте время и место. — Гуров клял себя последними словами, но вспомнить, когда слышал этот голос, не мог, и было ясно, что человек не хочет называть свое имя.

— Я говорю из автомата неподалеку от того места, где упал пьяный, а люди поленились его поднять.

— Я могу туда подъехать через тридцать минут, — Гуров облегченно вздохнул.

— Лев Иванович, надеюсь, вы будете один.

— Обязательно.

— Тогда жду.

Гуров надел плащ, запер кабинет и быстро вышел на улицу. Крячко уехал на «Жигулях», не хотел у вокзала оставлять «Мерседес»: и угнать могут, и машина обязывает. Так что Гуров сел за руль «Мерседеса», хотя и некому было на нем «виснуть», проехал переулками, сквозным двором, выскочил на Садовое, остановился, лишь убедившись, что за ним никто не следует, поехал дальше. Когда звонивший сказал: «Упал пьяный, а люди поленились его поднять», сыщик понял, что звонит Еланчук, напоминая, как упал на улице Чехова ныне покойный Байков.