Николай Леонов - Исповедь сыщика [сборник]

Гуров расхаживал по комнате, непроизвольно держался в стороне от окон, возможность покушения на себя исключал, но порой, наставляя молодых оперативников, любил повторять, что стопроцентная безопасность настоящему сыщику обеспечена только в гробу.

Произошло убийство, возбуждено уголовное дело. В качестве свидетеля можно допрашивать любого депутата. Теоретически. А практически, стоит в разговоре коснуться болевой точки — поднимется крик, подозреваемый встанет и уйдет. Допрашивать этих людей бессмысленно. Следует избрать иной путь: не от хозяина к убийце, а от исполнителя к хозяину.

Обувь убийцы была обработана химическим реактивом. Если это водитель, то как коврик ни мой, а где-то в машине криминалисты следы найдут. Только кто этих криминалистов в машину пустит? Опять тупик. Чего я уперся в водителей? По принципу — коли нет гербовой, приходится писать на простой? Утерянное ищут под фонарем, так как под фонарем светлее?

Что уперся в синяки и в подслушанный случайно разговор? Даже в узком кругу политики объясняются на эзоповом языке, который простой девушке не понять. И никто из них девушку за руку не хватал, никакого криминала в особняке она не видела. Просто полковник Гуров, якобы талантливый сыщик, не любит депутатов и стремится замазать хоть одного в криминал? От такой холодной печки и начинается танец?

Гуров остановился, поднял руку, хотел ударить себя по голове, и не потому, что увидел свет в конце тоннеля, а уж очень сыщику эта голова не нравилась. Решив, что голова может еще ему пригодиться, он лишь поправил прическу и вновь зашагал от стенки к стенке.

Ни хозяева, ни гости никакого отношения к преступлению не имеют. Готовится покушение на спикера, девушка каким-то образом узнала об этом, и ее срочно ликвидировали?

В качестве приза за столь оригинальную мысль, которая должна была прийти первой, а явилась последней, Гуров разрешил себе глоточек коньяка и сигарету.

Исполнитель один из охранников? Кто может хотеть смерти хозяина поместья? Хотеть-то могут многие, да кто решится и имеет возможность? Кто претендует на пост президента? Сам президент? Этот, как его, Бесковитый? Он и в прошлый раз себя выдвигал. Кто еще? В ящик надо смотреть, сыщик, а ты все за преступниками гоняешься, потому дикий, дремучий, как тайга.

Никто из политических противников спикера на такое дело не пойдет. Сам не пойдет, а из окружения, из сотоварищей и сподвижников какой-нибудь психопат найтись может. Причем втихую от шефа, по собственной инициативе. Расчет прост: шеф становится президентом, а инициативный сотоварищ топает вослед, и все выше и выше.

Размышления Гурова прервал негромкий зуммер. В первое мгновение сыщик не понял, откуда исходит звук, затем взглянул на маленький приборчик, который оставил на столе полковник службы безопасности, нажал красную кнопку и сказал:

— Слушаю.

— Не спишь, — произнес Авдеев. — Никто не спит: ни хозяин, окно у него горит, ни мадам, так и охране спать не полагается.

— Долго разгоняешься, Николай. Прыгай!

— Недушевный ты человек, Лев Иванович, — раздался короткий смешок. — Мы телефон исправили, можешь названивать.

— Премного благодарен, я всегда знал, что ваша служба — главные телефонисты России.

— Я лишь стрелочник, куда скажут, туда переключу. В твоей гениальной голове появилось новенькое или, как Шарик, гоняешься за собственным хвостом?

Гэбист так точно определил состояние Гурова, что он разозлился:

— А ты хочешь, чтобы я гонялся за твоим хвостом?

— Не дай бог! — с одной стороны шутливо, с другой и всерьез испугался Авдеев. — Оставь мой хвост в покое. Хоть он у меня как у ящерицы, все равно больно.

— Так не хами, ложись спать, пока я на тебя не вышел.

— Черный юмор.

— Какой номер у мадам?

— Зачем тебе?

— Хочу назначить свидание. Ты посмотри, какая ночь, скоро соловей объявится.

— Для соловья холодно. Он парень умный, выступает всегда вовремя.

И в это время за окном защелкал соловей, умолк и вновь выдал руладу.

— Ты понял, кто умный? — спросил усмешливо Гуров. — Дай мне номер мадам.

— Не делай глупости, Лев Иванович. Хотя ты мальчик вполне взрослый, ныряй, тут неглубоко, — сказал гэбист и продиктовал номер.

— Благодарю, ложись спать, у тебя будет тяжелый день. — Гуров отключил связь, снял телефонную трубку, послушал гудок и положил трубку на место.

Полковник безопасности сказал правду. Лиана не спала, прилегла поначалу. Как говорится, ни в одном глазу, даже закрывать их не хотелось. Оксану убили вчера, странно, но первую ночь Лиана спала хорошо, а сейчас сильная, жизнерадостная девушка маячила перед глазами. Она, несмотря на службу, которая начиналась ранним утром и заканчивалась лишь вечером, жила радостно, пользовалась успехом у мужчин и сама была к ним далеко не равнодушна. Не то чтобы блудница, но у Оксаны всегда имелся мужик, если не один, так другой, и мадам была в курсе платонических забав молодой горничной. Вчера смерть Оксаны не потрясла Лиану, скорее ошарашила: как же так — в святая святых стреляют и убивают. Потом она вспомнила о платье, которое подарила девушке, появилась страшная мысль, что стреляли в нее, мадам Гораеву, а девчонку убили случайно. Лиана вспомнила рассказ подруги о некоем сыщике, который если не господь бог, то как минимум волшебник, и она вцепилась в мужа мертвой хваткой. Супруг был так занят решением своих проблем, что не стал вдаваться в подробности, вызвал помощника, распорядился помочь жене в решении ее проблем, считая ее просьбу обычной женской блажью.

Так в загородной резиденции спикера парламента появился милиционер — полковник Гуров.

Стоя в ванной комнате, она неуверенно сняла халат, невесомую французскую комбинацию, взглянула на себя в зеркало и порозовела от смущения. Седина в голову, бес в ребро — в сорок пять лет начала разглядывать свое тело, словно девчонка, у которой стали набухать груди. Фигура недурна, однако тяжеловата, честно оценила Лиана, но живот можно подтянуть, а груди приподнять. А зачем?

Мужчины Лиану не интересовали, до Имрана у нее были две мимолетные связи, которые не доставили никакого удовольствия. Она рано вышла замуж. Несмотря на невзрачную внешность, доцент, а вскоре и профессор Гораев был в институте фигурой заметной. Имран в статную, красивую студентку влюбился, а она стремилась вырваться из нищеты, в общем, история настолько заурядная, что и говорить о ней не стоит. Свадьба состоялась, Лиана стала профессоршей, позже депутатшей, а затем начался подъем, как в скоростном лифте, аж уши закладывало. Менялись квартиры, машины, старые подруги остались на первом этаже, новых не появилось, жены деловых партнеров мужа смотрели на Лиану сначала презрительно, теперь с тщательно скрываемыми завистью и недоброжелательностью. Муж дал Лиане все, о чем можно только мечтать, но так торопился, столько сил тратил на преодоление препятствий, что разбудить в ней женщину не сумел.