Джерри Остер - Внутренние дела

Полный, неуклюжий человек шел по парку к югу от дуба Локо, куда не ходили ветераны. Да они вообще никуда не ходили. Им плевать на все. Иногда ночью они напивались или накуривались «дури» до такой степени, что забывали о всякой опасности, но даже если они и выставляли караул, то не очень-то и стерегли участок парка вокруг дуба. Так что этот толстяк не мог быть ветераном. Не походил он и на бездомного, возвращающегося к «родному очагу». Глеттер осмотрел лежбище бродяг час назад, и все вроде бы были на месте.

Так кто же этот человек?

Герцог Глеттер скатился со скамейки и на четвереньках стал передвигаться от дерева к дереву, от куста к кусту. Он подкрался близко к незнакомцу и стал наблюдать.

Человек мочился на дуб и на людей, которые спали внутри него.

Он зажег спичку, чтобы посмотреть, куда он… И тут… О черт! Только не это.

— Не двигаться. Полиция! — Герцог выхватил из-под рубашки револьвер и выскочил из-за дерева. — Я сказал: не двигаться! Полиция!

Но было слишком поздно. Человек бросил спичку в какую-то светлую жидкость, похожую на керосин или бензин, которой он облил дуб и лежащих около него людей. Жидкость сразу же ярко вспыхнула.

— Пожар! На помощь! Пожар! — крикнул Глеттер слабым голосом. — Пожар! — на этот раз он крикнул громче. — Пожар! — совсем громко.

Потом он стал звать Джуди. Если тот не спал пьяным сном, то мог бы организовать тушение пожара.

— Я здесь, легавый. Что случилось, черт возьми?

— Помоги ребятам. Я поймаю этого сукиного сына.

— Что происходит, парень? В чем дело, черт побери?

— Помоги ребятам. Я должен поймать этого сукиного сына, — но Герцог не мог сдвинуться с места. Он стоял и смотрел, как люди вокруг дуба Локо стараются сбить с себя огонь.

Он стоял и нюхал. Воняло от них ужасно.

Он стоял и слушал жалобные вскрики.

Наконец Герцог бросился догонять толстого, неуклюжего человека. Этот мужчина бежал так, как будто пародировал бегущую женщину, и не успел еще слишком далеко убежать, несмотря на фору. Он как раз подбежал к асфальтовой дорожке, разделяющей парк на две части. На одной ее стороне жили ветераны, а на другой находилась мэрия.

Толстяк пересек дорожку.

Он пересек площадь перед зданием мэрии.

Он взбежал по ступенькам на крыльцо мэрии.

Он вбежал в дверь.

Через парадный вход?

О Боже!

Герцог Глеттер пересек площадь, поднялся по ступенькам крыльца и вошел в мэрию через открытую дверь.

Почему она открыта?

Слева от двери стоял стол, а за ним сидел толстый коп и спал, сложив руки на животе. За столом Герцог увидел металлическое ограждение с дверцей, которая была заперта. За ней находился темный коридор. Справа — еще один коридор. Герцог пошел вдоль него и оказался в комнате, похожей на комнату для пресс-конференций — беспорядочно расставленные столы, кипы газет, вырезки, пресс-релизы, компьютеры, пишущие машинки, бумажные стаканчики, напитки в бутылках и баночках.

За окном раздался звук сирены — пожарные и полицейские машины, «скорая помощь».

Внутри дома послышалось тяжелое дыхание толстого, неуклюжего человека. Оно слышалось в комнате, похожей на комнату для пресс-конференций. Оно доносилось из-под стола в дальнем углу комнаты.

— Выходи оттуда и не делай резких движений, — проговорил Глеттер.

А потом добавил:

— Сукин сын.

Он расставил ноги, согнул колени и взял пистолет в обе руки. Чувствовал себя он глупо.

Из-под стола раздалось всхлипывание.

— Выходи, приятель.

— Я ничего не сделал. Ничего. Я ничего не сделал. Ничего.

— Я видел тебя, приятель. Видел тебя.

— Я ничего не сделал.

— Я видел тебя, — Герцог Глеттер почувствовал себя еще глупее, споря с этим придурком, как будто они были детьми. Он выпрямился и опустил пистолет. Он заглянул за край стола и увидел подошвы кроссовок «Пума» красного цвета. Он сделал шаг вперед и увидел владельца кроссовок, который стоял на коленях, обняв голову руками.

— Выходи, приятель.

— Я ничего не сделал.

Герцог Глеттер положил пистолет в кобуру, обошел стол, взял человека за лодыжки и вытащил его.

На мужчине были надеты черные спортивные штаны и черный свитер. Черная спортивная шапочка натянута на самые уши. Неподходящая для этого времени года одежда, но у городского террориста всегда возникают проблемы в летнее время, когда он не знает, что ему следует надеть, чтобы не привлечь внимания полиции. Руки человек держал за головой.

— Вставай, друг.

— Я не…

Герцог Глеттер пнул его ногой в ребра. Не слишком сильно, но так, чтобы негодяй почувствовал боль.

— Эй! — человек схватился руками за ребра. Он упал на бок, затем на спину, и, лежа на полу, негодующе смотрел на Глеттера. — Тупой коп.

Что за черт?

— Как ты смеешь избивать людей, черт возьми!

Боже, только не это.

Постанывая, человек сел на полу. Прижимая руки к ребрам, он покачивался вперед-назад.

— Ты за это заплатишь. Это же рукоприкладство.

Не может быть!

Мужчина сдернул с головы шапку и вытер ею покрытое потом лицо.

— Ты заплатишь за это.

Но почему я?

Мужчина начал говорить, всхлипывая:

— Почему я? Ну почему я? Почему яяяяя?

Это был мэр, Сидни Лайонс.

— Почему, почему, почему я?

Но почему я?

Ненавистное всем людям солнце поднималось на горизонте. Раскаленный жар заливал крыши домов Гарлема, убивая все живое. Каллен опустил солнцезащитный козырек на ветровом стекле «сааба», чтобы не видеть этот ужас.

— Хочешь булочку? — спросил Циммерман. Обычно он не разрешал есть в машине, но сейчас время было особенное.

— Я просто попью кофе, — он сорвал крышечку со стаканчика с кофе и не знал, куда ее бросить. Пепельницы «сааба» хранили девственную чистоту; обочина Морнингсайд-Драйв изобиловала мусором. Он сунул крышечку в карман своего пиджака. Иначе его в эту машину больше бы не пустили.

Циммерман, разрезав пластмассовым ножом упаковку, достал булочку и размазал по ней масло. Он положил булочку на щиток, вскрыл свой кофе и бросил крышечку в упаковку из-под булочки.

Каллен вынул свою крышечку из кармана пиджака и бросил ее в ту же упаковку.

Циммерман поднял свой стаканчик:

— За Кейта.

— За Кейта.

Они в задумчивости потягивали кофе.

— За Дебору Дин, — сказал Каллен.

— За Дебору Дин.

Своим ножом Циммерман отрезал кусок булочки и протянул его Каллену.

— Хочешь?

— Ладно, давай. Спасибо, — Каллен взял кусочек и подождал, пока Циммерман отрезал себе такой же.

Они ели.

Пили кофе.

— У меня есть новости, — сказал Циммерман.

Каллен старался вспомнить: говорил ли уже Циммерману о том, что Клэр Лангуа побрила голову наголо.

— Я просто не успел рассказать тебе об этом из-за всяких дел. Я работал в аптеке. Вчера вечером между семью и семью тридцатью там появляется… Кто бы ты думал? К счастью, меня не было за прилавком, а то она испугалась бы.