Джерри Остер - Внутренние дела

Каллен ерзал, сидя на крыле полицейского автомобиля, и наблюдал, как в дом номер 119 входят копы и как они выходят из него. Энн напилась кофе и пребывала в возбужденном состоянии.

— Когда бы ты ни заговаривал о Стори, ты никогда не называл его своим приятелем. Я сама провела с ним месяц, и он никогда даже не упоминал твоего имени. Возможно, я знала его больше, чем ты. Зачем тебе нужно утешать его сестру? Да, я ревную. Было бы ненормально, если б я не ревновала тебя к кинозвезде, особенно к такой… яркой.

— Я не думаю о ней как о кинозвезде, — сказал Каллен. — Я думаю о ней как о костлявой младшей сестренке Чака Стори.

— Так ты все же думаешь о ней… Ты называешь его Чак? А как он тебя называл? Джо?

Каллен указал пальцем на человека, идущего по улице:

— Парень в желтой рубахе — Тони Липпо из криминальной полиции.

— Он называл тебя так. Он называл тебя Джо, не так ли?

— Тебе следует поговорить с Тони. Ты от меня ничего не слышала, но спроси его, не оставил ли убийца какого-нибудь послания. Ну, ты знаешь, граффити.

Энн тряхнула головой.

— Вообще-то надо говорить: граффито. На стене было написано только одно слово — «Ралей».

Энн задумалась.

— Том Вэлинтайн. Твой друг Том Вэлинтайн.

Эта теория привлекала многих.

— Я не вижу здесь смысла. Здание «Ралей» не поджигали. И даже если бы его подожгли, ради чего это сделали? Чтобы получить деньги по страховке? Чтобы выкурить оттуда незаконно проживающих там людей? Это все мелочи, а Стори вел крупную игру.

— Ты совсем недавно говорил, что плохо его знал.

— Я давал ему ключи от своего дома, — сказал Каллен.

Она беспомощно развела руками:

— Что ты ему давал?

— Мы тогда были молодыми — Чак, Том и я. Эта мысль пришла в голову Чаку. Он предложил нам обменяться ключами от наших домов. Только Чак жил в квартире, а Том и я жили в частных домах по соседству. Мы обменялись ключами в знак нашей… дружбы.

— Мальчишество, — вымолвила Энн и увидела, что Каллен погрузился в воспоминания. — Что ты хочешь сказать?

— Ничего.

— Что ты хочешь сказать, черт возьми?!

— Во время своей свадьбы Чак дал мне ключ от своего дома, вот этого дома. Он лежит в ящике моего письменного стола.

— А Тому он дал ключ?

— Если даже он дал ему ключ, это вовсе не значит, что Том убил Чака. И это не значит, что Стори организовал поджог «Ралей». Не нужно его слишком хорошо знать, чтобы понять — человек он порядочный.

Она прикоснулась к его руке:

— Ты прав, и я вовсе не хочу сказать, что твой друг был плохим человеком. Но я провела с ним месяц и заметила одну вещь. Я заметила, что он, как и многие другие люди, молчит, как рыба, или начинает бушевать, если разозлить.

Каллен ничего не ответил.

Энн спрыгнула с крыла автомобиля и стала напротив него. Боже, она отлично выглядела — вязаный жакет с короткими рукавами цвета хаки надет поверх белой котоновой футболки, на которой нет ни надписей, ни рисунков; штаны цвета хаки, кожаный ремень, косичка, заплетенная по французской моде, и искусственные зубы во рту. (Она называла их зубами счастья, посмотрев по 13 каналу телевидения документальный фильм, из которого узнала, что у Клеопатры и Сандры Дэй О’Коннор, а также у Лорен Хаттон были точно такие же проблемы с зубами, как и у нее).

— Ну так как же называл тебя Стори в молодости?

И пахло от нее великолепно.

— Ты всегда пользуешься этими духами, когда отправляешься на место происшествия, чтобы написать статью об убийстве?

— Это «Исати Жевенчу».

— Я помню одну поэму Катула, которого мы изучали в колледже. Он говорит там о себе, что страшно любит аромат женских духов и готов превратиться в один большой нос.

— На самом деле он хотел бы стать одним большим членом. Все мужчины хотят этого. Стори называл тебя Джой?

— …Змей.

— Змей? — она сказала это так громко, что несколько полицейских, репортеров и телеоператоров посмотрели в их сторону.

— Мы были мальчишками.

— Змей-Каллен, — засмеялась Энн.

Он боялся, что она сейчас начнет всем рассказывать о том, как его звали в молодости, и поэтому сказал:

— Есть кое-что новое по делу Дин. Никому не говори, что я рассказал тебе об этом. Стрелявший человек оставил портфель в квартире Дин.

— В самом деле? Почему ты раньше мне об этом не сказал? Ты ведь давно знаешь об этом, верно?

— Я не могу сообщать тебе секретные сведения. Люди знают о том, что мы встречаемся.

— Ненавижу эти эвфемизмы.

— Люди знают, что мы мастурбируем друг перед другом.

Она покраснела:

— Ты говорил кому-то об этом?

— В портфеле оказались секретные бумаги из департамента полиции. Досье.

— Значит, стрелявший — полицейский?

— Совсем не обязательно. Есть и гражданские служащие, которые имеют доступ к этим бумагам. (Циммерман назвал бы их штатским персоналом, имеющим доступ к документам).

— Ты уклоняешься от сути вопроса. Этот человек служил в департаменте и, возможно, занимал высокий пост, верно?

— Я тебе ничего не говорил.

— Что это за документы? Досье на кого?

— Маслоски нам их не показывает.

Энн достала из кармана жевательную резинку и начала жевать ее.

— Откуда вы знаете, что портфель принадлежит стрелявшему?

— Хороший вопрос. Мы не знаем, кому он принадлежит. Но предполагаем, что это портфель преступника, так как у Дин такого портфеля не было.

— А отпечатки пальцев?

Каллен пожал плечами.

— Змей.

— Не называй меня так.

— Тогда ласка, — она потянулась к нему, извиняясь за то, что сказала. — Извини, я не хотела.

Каллен сунул руку в ее карман.

— Эй! Только не здесь.

— Дай мне жевательную резинку.

— У меня больше нет.

— У тебя она есть.

— Да, есть, — она вынула из кармана пластинку, сняла обертку и сунула резинку ему в рот.

— Всякий, кто видит это, скажет, что мы встречаемся, — заметил Каллен.

Энн улыбнулась и легонько коснулась его рукой.

Он поправил воротник ее жакета.

— В ближайшее время я буду очень занят.

— Некоторые люди мать родную убили бы за возможность провести один вечер с Верой Иванс.

— Здесь говорят, что люди продали бы свою мать. Я полагаю, что таким образом ты выражаешь свое отношение к своей матери.

— Или к Вере Иванс.

— Ты не из ее поклонниц?

— Она слишком… совершенна.

— На мой взгляд, она просто костлявая младшая сестренка Чака Стори.

Энн прикоснулась рукой к щеке Каллена:

— Так вот почему ты побрился? Я волнуюсь, ибо и сама когда-то была костлявой младшей сестренкой своего брата. А взгляни-ка на меня сейчас.

Два офицера криминальной полиции вынесли из дома номер 119 резиновый мешок с телом убитого и погрузили его в машину скорой помощи.

— Прах к праху, — сказала Энн. — Сын лавочника достиг богатства и всяческих высот. А теперь он только прах.