Юрий Козлов - Кайнокъ

У Пирогова даже испарина выступила на лбу.

«Хоро-ош, сукин сын… Натворил выше короба… Выше Пурчеклы. Конечно же, уничтожил… Ведь логово так и осталось неизвестным…»

Содрогнулся, представив это зрелище, ужас обманутых, загнанных людей. Волк — хуже волка.

У входной двери возня и голоса послышались. Кто-то запричитал жалобно.

Пирогов спрятал фотографии, поднялся навстречу.

Перед Каулиной стояла Василиса Премудрая и тихонько плакала.

— Да врут, врут же! — с отчаянием повторяла Каулина. — Нет же его. Нет! Ну честное слово! Иди посмотри. Сама проверь. Врут же!

Тут она увидела Пирогова, обрадовалась, бросилась к нему.

— Товарищ начальник, скажите вы ей. Скажите, что нет у нас Якитова. Это трепачи языки полощут… Трепачи…

— Трепачи полощут, — машинально подхватил Корней Павлович, испугался, как в детстве, когда приходилось выкручиваться таким образом. — Интересно, кто распускает слухи… нелепые.

Якитова промолчала, но перестала всхлипывать.

— Вы можете назвать мне, кто распускает слухи?

— Люди промеж собой. Выхожу, а суседка: беги, говорит, твово в милицию привезли. Беги, говорит, от верных людей слыхала.

Василиса заплакала горше.

— Перестаньте. Вы же взрослый человек. — Пирогов не знал, как себя вести. Ему бы лучше с Кочуровым или Булычевым встретиться, чем лгать в заплаканные глаза. «Или девки проболтали, или Сахарова умышленно мутит?»

Каулина обняла Василису, повернула лицом к келье.

— Глянь, глянь туда. Видишь, дверь нараспашку? Как же бы он сидел там? А больше негде у нас. Иди, глянь сама.

Якитова от слов этих почему-то еще пуще залилась.

— Убили? Он, убили-и-и… — заголосила жутко.

— Прекратите, — Пирогов ладонью стукнул по столу. Шлепок напугал Василису. Разом замолчав, она попятилась к двери. — Паникуете, дела не спросив. Нельзя так!

— Но почему люди-то бают?

— Людям вы верите, а нам с Саблиной не хотите.

Кое-как они успокоили, выпроводили Якитову. Напомнили, что опаздывать на работу — великий грех по военному времени.

— Думала, кончусь, — сказала Каулина, садясь в присутствии Пирогова. — Не люблю слез. Они меня дурой делают.

Ирина Петровна не пришла ни без минуты восемь, ни ровно в восемь. Это был непорядок. Черновик рапортички лежал на столе у зачехленной машинки. Пирогов хмуро стоял над ней, думал, что предпринять, чтобы не вылился этот случай в «бунт на корабле». Опоздав на пять минут, прибежала Астанина, увидела Пирогова, остолбенела. Астанина никак не имела права опаздывать, потому что работала от и до. Следом появились Пестова и Ветрова.

— Уварова где? — спросил Пирогов.

— На пилораме ж, — ответила Варвара. — У них там дело керосином пахнет. Злоупотребления страшные.

«Профессионально поговорили: пахнет керосином, злоупотребления страшные… Заслушаешься».

Сказал, помедлив немного:

— Прошу Пестову и Ветрову ко мне. Каулина — между нами и дежурным телефоном. Вера Георгиевна, вам придется быстренько сходить к Долговой. Выяснить, что с ней. Передать мое недоумение.

— Прямо сейчас?

— Сейчас и бегом. Тридцать минут вам на все.

Он поискал в столе кнопку или булавку. Не нашел. Развернул на столе карту, осторожно загнул верхнее поле.

— Помогите.

Втроем они вставили край карты в щель над дверцами книжного шкафа. Сели поближе, чтоб видеть лучше. И слышать.

— Речь моя короткая будет, — начал Пирогов. — Вы понимаете, что происходит в районе. Ночью полностью доказано убийство старшего лейтенанта Ударцева. У Элек-Елани преступники расправились с шофером Пустовойтовым… Мне очень не нравится отсутствие наших поисковиков. И Игушевой в первую очередь. Меня беспокоит и то, что мы спугнули Сахарова, а теперь можем упустить и остальных… А потому, Пестова, это вас касается: берите с собой Павла и срочно выезжайте в Покровку. К Смердову. Скажите ему от моего имени, чтоб гнал гонцов к Рощиной. Пусть она самооборонцев вооружит чем может — у кого-то есть ружья — одним словом, вооружит пусть. И организует тайную засаду в долине Барангол. Пусть вспомнит, как я учил: в две, три линии… Вам с Павлом Смердов даст в помощь пару орлов, п вы перекроете ущелье, где якитовская корова лежит. Там много народу не потребуется… Ветрова, остаетесь на охране Ржанца. Это не значит, что вы будете сидеть здесь. У меня договоренность с военкомом. Он даст вам десяток допризывников и резервистов. Правда, их придется собрать с производств, но… Вы подниметесь на гряду вдоль Урсула. Здесь тоже есть ход в логово. Сахаров прошел берегом реки несколько километров. Потом свернул. Не в реку же. Так что вам тоже хватит дела. Всем хватит.

— А мне? — спросила Каулина.

— Вы и так при деле.

— Товарищ начальник…

Пестова и Ветрова прямо из отдела разбежались в разные стороны. Пирогов постоял над машинкой, возле которой по-прежнему лежал черновик рапортички.

— Представьте себе, что произойдет на земле, если сразу все машинистки не выйдут на работу.

— А если все милиционеры? — спросила Каулина.

— Милиционерам нельзя опаздывать, не то что прогуливать. Врачам и милиционерам.

Каулина фыркнула усмехнувшись.

— Вы прямо философ, товарищ начальник. Только почему-то фамилию мою вы никак не можете запомнить. Опять Саблиной назвали.

— Не может быть! Когда?

— При Василисе.

— Ну, знаете! Тут какая-то примета кроется. Видно, придется вам менять фамилию.

— Вы меня сватаете?

— Почему ж непременно я? Найдется другой.

Она грустно покачала головой.

— Другие все на войне.

Пирогов хотел сказать — вернутся, но прикусил язык. Тема эта не раз и не два возникала в девичьих разговорах, а вывод — один: не все вернутся.

— Я в райком пойду. Кому понадоблюсь, пусть ждут. Иначе мы скоро не увидимся.

Брюсов не спал. Сидя за столом в несвежей сиреневой майке, он намыливал перед зеркалом щеки.

— А вы ранняя птичка, — сказал Пирогов. Заглянул в настенный шкафчик, в котором хранил хлеб. Четверть большой круглой буханки лежала на нижней полке. Рядом с ней стояла глубокая глиняная миска меду, добытого накануне Брюсовым. Корней Павлович коснулся его кончиком пальца, слизнул — удостоверился, не подурнел ли горный мед без мастеров, на войну призванных. Мед был запашистый, что, по мнению местных спецов и любителей, являлось хорошим признаком высоких лечебных и оздоровительных качеств его.

— Как ваша астма, Геннадий Львович?

— Вы знаете, это феномен! Получается, будто я обманул вас и весь ВТЭК. Но в последнее время я почти спокойно сплю ночами. Видно, сказалась перемена климата. Или сильные переживания.

— Я думаю, перемена климата, — заверил Пирогов. — Врач Бобков считает, что вам после войны не следует возвращаться в Харьков.