Хеннинг Манкелль - Пятая женщина

Валландер собрал их, чтобы сообща преодолеть трудно форсируемую местность. Хансон дал им направление. Но общей карты у них по-прежнему не было.

Они сомневались. Возможно ли, чтобы давнее загадочное исчезновение, отраженное в десятке килограммов документов, собранных емтландскими полицейскими много лет назад, помогло им здесь, в Сконе, раскрыть убийцу, который кроме прочего готовит своим жертвам ямы с заточенными бамбуковыми кольями?

Вошедший в начале седьмого Нюберг рассеял их неуверенность. Он даже не присел на свое обычное место в конце стола. Он был непривычно возбужден — к полному удивлению присутствующих, никогда раньше не замечавших за ним ничего подобного.

— На мостках валялся окурок, — сказал он. — Мы нашли на нем отпечатки пальцев, идентичные отпечаткам на сумке.

Валландер вопросительно на него посмотрел.

— Разве это возможно? Отпечатки пальцев на окурке?

— Нам повезло, — сказал Нюберг. — Ты прав, обычно это невозможно. Но бывают исключения. Например, если это самокрутка. А это была самокрутка.

В комнате стало очень тихо. Сначала Хансон обнаружил вполне вероятную связь между пропавшей много лет назад полькой и Хольгером Эриксоном. А теперь Нюберг сообщает им, что отпечатки пальцев на сумке Рунфельдта и на месте, где нашли Блумберга, принадлежат одному и тому же человеку.

Казалось, событий за такое короткое время даже чересчур много. Еле волочившееся и практически неуправляемое расследование вдруг стало заметно набирать скорость.

Рассказав свою новость, Нюберг сел.

— Курящий преступник, — произнес Мартинсон. — Сегодня найти такого легче, чем двадцать лет назад. Если учесть, что курящих теперь гораздо меньше.

Валландер рассеянно кивнул.

— Нам необходимо больше точек пересечения, — сказал он. — С тремя жертвами нужно иметь как минимум девять комбинаций. Отпечатки пальцев, время — все, что может указывать на существование общего знаменателя.

Он посмотрел на присутствующих.

— Нам нужно составить подробное расписание, — продолжил он — Мы знаем, что действиям преступника или преступников свойственна ужасающая жестокость. Мы увидели в них также демонстративный элемент. Но язык убийцы нам расшифровать не удалось. Дело в шифре, о котором мы говорили. У нас есть слабое предчувствие, что он с нами говорит. Он, она или они. Но что они пытаются нам сообщить? Этого мы не знаем. А вдруг во всем этом какая-то закономерность, которой мы пока не заметили?

— Ты хочешь сказать, что преступник выходит в полнолуние? — спросил Сведберг.

— Именно. Символическое полнолуние. Что это в нашем случае? Есть ли оно вообще? Пусть кто-нибудь из вас составит расписание. Может, тогда нам удастся открыть еще один путь?

Мартинсон пообещал сопоставить все факты. Валландер слышал, что он на свой страх и риск раздобыл какие-то компьютерные программы, разработанные в главном штабе ФБР в Вашингтоне. Наверно, он решил воспользоваться случаем и применить одну из них.

Потом они заговорили о том, что центр на самом деле существует. Анн-Бритт Хёглунд положила на проектор часть карты генерального штаба. Валландер встал рядом с изображением.

— Все начинается в Лёдинге, — сказал он, указывая на карту. — Приезжает человек и начинает следить за домом Хольгера Эриксона. Вероятно, он приехал на машине по проселочной дороге за холмом, где у Хольгера Эриксона наблюдательная вышка. Год назад, возможно, тот же человек проник в его дом. Но ничего не украл. Может, это было предупреждение. Мы не знаем. И, конечно, совсем не обязательно, что это один и тот же человек.

Валландер указал на Истад.

— Ёста Рунфельдт с нетерпением ждет своей поездки в Найроби, где он собирается изучать редкие виды орхидей. Все готово. Вещи, деньги, билет. Он даже заказал такси на раннее утро. Но поездка не состоялась. Ёста Рунфельдт бесследно исчезает, и находят его только спустя три недели.

Палец Валландера переместился к лесу Марсвинсхольм, к западу от города.

— Здесь, во время ночной тренировки по ориентированию, его обнаруживает спортсмен. Привязанного к стволу дерева, задушенного. Он истощен и замучен. Должно быть, его все это время держали взаперти. Итак, пока что у нас есть два убийства в разных местах с условным центром в Истаде.

Палец вернулся к северо-востоку.

— Мы находим сумку на дороге в Шёбу. Недалеко от места, где можно свернуть в сторону дома Хольгера Эриксона. Сумка лежит на видном месте на обочине. Мы тут же сделали вывод, что положили ее туда нарочно. Можно задать правомерный вопрос: почему именно там? Потому ли, что дорога эта удобна для преступника? Неизвестно. Но на самом деле вопрос важнее, чем мы до сих пор думали.

Валландер снова переместил руку. На юго-запад, к озеру Крагехольм.

— Тут мы находим Эужена Блумберга. Это значит, что у нас есть ограниченный участок, не очень большой по площади. Три-четыре мили [10] Шведская миля равна 10 км. между крайними пунктами. Чтобы доехать на машине из одного места в другое, потребуется не больше получаса.

Валландер сел.

— Попробуем сделать некоторые предварительные выводы, — продолжил он. — О чем все это говорит?

— О хорошем знании местности, — сказала Анн-Бритт Хёглунд. — Место в лесу Марсвинсхольм выбрано удачно. Сумка оставлена на участке дороги, где поблизости нет домов, откуда было бы видно водителя, затормозившего у обочины и положившего там какой-то предмет.

— Откуда ты это знаешь? — спросил Мартинсон.

— Я проверила.

Мартинсон больше ничего не сказал.

— Знание местности можно приобрести, а можно им обладать, — продолжил Валландер. — С чем мы имеем дело в нашем случае?

Мнения разошлись. Хансон считал, что приезжий мог очень легко научиться ориентироваться в этом районе. Сведберг думал иначе. Например, выбор места, где нашли сумку Ёсты Рунфельдта, свидетельствовал об очень основательном знании местности.

Валландер и сам сомневался. Раньше ему смутно казалось, что преступник нездешний. Теперь он не знал, что и думать.

Они так и не пришли к согласию. Пока придется учитывать обе возможности. Никакого центра они тоже вычислить не смогли. С помощью линейки и циркуля они оказывались где-то недалеко от места, где нашли сумку Рунфельдта. Но такое решение ничего не давало.

В тот вечер они постоянно возвращались к сумке. Почему ее положили там, у дороги? Зачем она была переупакована, да к тому же, судя по всему, женщиной? Они также не смогли найти никакого разумного объяснения, почему из нее вынули нижнее белье. Хансон предположил, что, возможно, Рунфельдт был с отклонениями и белья никогда не носил. Но, разумеется, никто не принял это всерьез. Нужно было искать другое объяснение.