Мартин Соларес - Черные минуты

— Это я его чуть не грохнул? Да это он меня искалечил — все видели!

— И что ты скандалишь с женой…

— А это вообще никого не касается! Я что — под арестом?

— В смысле — под арестом? Ты под защитой. Прокурор велел охранять тебя, чтобы кто-нибудь тебя тут не грохнул. А желающих полно. Например, Кочилоко. Знаешь, кому ты обязан тем, что я тебя тут сторожу? Сеньору Рубену Бланко. Он поднял всех на уши, потому что верит, что ты единственный коп, который может найти убийцу его сына. Вот меня и приставили к тебя в няньки.

— Где ты раньше был, когда Весельчак перебил мне ногу кастетом?

— Слушай, ну это дело прошлое… Кстати, твоя старушка в коридоре ошивается. Позвать ее?

— Валяй зови.

Ты явилась с таким холодным, равнодушным выражением, что я сказал:

— Спасибо, что пришла. Но я правда очень устал и хочу спать.

— Ты не хочешь, чтобы я осталась?

— Признаться, нет. Тебе, наверное, не до меня.

Я помнил, как странно ты вела себя в последнее время. Будто у тебя есть кто-то на стороне. Не спорь, такое было впечатление. Потом мне принесли какую-то кашу, сок, и ты ушла.

— Вы еще что-нибудь хотите? — спросила медсестра.

— Воды. Жутко хочется пить.

Следующим пришел Бедуино. Вот уж кому я совсем был не рад, потому что всегда презирал этого лизоблюда. Он увидел мой ошейник и говорит: «А что, тебе идет, Макетон». Ну я схватил стакан с водой и плеснул ему в рожу. Он утерся, сказал «пока» и свалил.

В тот день были и другие посетители. Рамирез, считавший меня героем, и очкарик Коломба. Рамирез сказал:

— Поздравляю, маэстро, ты произвел революцию! Прокурор собирается с тобой обсудить одно дельце. Ему нужен честный коп на посту шефа полиции. Похоже, тебя наконец оценят по заслугам.

— Да ну? Правда, что ли?

— Да, Рамон. Вы его первый кандит, — поддержал Коломба, глядя на меня с восхищением.

Черт подери, да я кумир молодежи! Я даже повеселел.

— А где Роза Исела? Почему она не пришла поддержать несчастного калеку?

— Она пока не может прийти, но шлет тебе приветы, — сказал, помявшись, толстяк Рамирез.

— Ей Камарена всех затмил, — сообщил Коломба. — Она теперь с ним встречается.

Сукин сын этот Камарена. Стоило мне на пару дней выйти из строя, а он тут как тут!

Я не слышал, что говорит Камарена, я и впрямь был весьма огорчен. Но при слове «дискета», я встрепенулся:

— Что?

— Я, говорю, смог открыть дискету.

— И что же?

— Ну и ничего. Там был отчет, который написал убитый Бернардо.

— Ты уверен?

— Абсолютно, сеньор. Мы его распечатали.

— Да ты что! И где он?

Он достал из портфеля толстенную пачку бумаги в спиральном переплете и подал мне.

— А кто его читал?

— Никто. Мы никому пока не говорили.

— И не вздумайте говорить, особенно Толстому Волку. Ни одной живой душе, понятно? Это суперсекретный документ. Спасибо, ребята, до скорого!

Я быстрее выставил их и принялся читать.

За ночь я прочитал отчет до конца, невзирая на боль во всем теле. Когда в дверь стучали Толстый Волк или медсестра, я прятал его под матрац.

Дочитав отчет, я подумал: «Вот, значит, что произошло. Неудивительно, что шеф вел себя так подло и что они убили Бернардо. Это серьезные обвинения. Нет, ну каков негодяй этот Фриц, он знал обо всем! А журналист? Столько написал, а обо мне ни слова! А я ведь тогда уже работал в полиции. Так всегда: если ты пацифист, никто на тебя не обратит внимания».

И все-таки по прочтении у меня осталось два вопроса: где теперь маньяк и какова судьба Ранхеля? Складывалось впечатление, что отчет неполный. Последней части явно недоставало. Наверное, журналист только собирался ее написать, когда его убили. Для этого ему требовалось встретиться еще кое с кем. И я догадывался с кем, ведь я видел надпись в ежедневнике Бернардо: Хилитла, Винсенте Ранхель.

Толстый Волк был так себе охранник. Время от времени я вставал в туалет и заодно выглядывал за дверь — он спал, сидя на стуле. Ну и бравый телохранитель мне достался! «Что ж, не бывает худа без добра», — подумал я и выбрался в коридор. Пока я ковылял мимо, он и ухом не повел. Жара на улице была под сто градусов — в такую погоду только гремучих змей разводить. Я поймал у больницы такси и поехал домой.

Дома я переоделся, вызвал такси и поехал на автостанцию, а оттуда на автобусе махнул в Хилитлу. Там местный подросток за пять песо согласился подбросить меня на восемнадцатую милю. Я, разумеется, был вооружен. Если что, мне не улыбалась судьба Чавеза. Судя по описанию, человеком, который угощал его в баре текилой, мог быть Праксидисом, бухгалтером и курьером Паракуанского наркокартеля. Хотя кто его знает?

И вот, выйдя на восемнадцатой миле, я углубился в лес по еле заметной тропинке, которая вскоре вывела меня на поляну, где стоял ржавый трейлер, пластиковый стол и пляжные шезлонги. В стороне доживал свой век старый автомобиль, произведенный явно в семидесятых. Если бы не приемник, играющий блюз, можно было бы подумать, что тут никто не живет. Между двумя кипарисами был натянут гамак. И вдруг кто-то крикнул:

— Стой, а не то буду стрелять! Бросай оружие! Я бросил пистолет на землю. Из трейлера показался винтовочный ствол, а следом его хозяин.

— Что тебе надо? Кого ты ищешь?

— Я ищу Винсенте Ранхеля.

Человек лет сорока пяти, в ковбойских сапогах внимательно оглядел меня. У него были длинные волосы и усы — ничего другого я не ожидал. В общем, он несильно изменился за то время, что мы не встречались.

Он молчал, и я молчал, пока по радио не запустили песню в исполнении Риго Товара.

— Отличная песня! — сказал я.

— Дерьмо, а не песня, — возразил он. — Черт подери, Макетон, это ты? Сколько же лет мы не виделись? Двадцать пять? Говорят, что ты до сих пор работаешь на старом месте.

— Правду говорят.

Мы проболтали два часа. Я понял, почему ты так нервничала, когда узнала, что я ищу Винсенте Ранхеля. Почему это тебя так бесило. Но я отказывался верить этому, пока не прочитал отчет журналиста, подтвердивший мои худшие подозрения. Я и раньше догадывался, что между вами что-то было, когда ты работала в «Меркурио». Я знаю, что вы недавно встречались и ты решила наконец меня бросить. Что ж, мне останется проводить время с девчонками из соцслужбы. По крайней мере, я надеюсь, что они мне не откажут. В общем, они довольно сговорчивы. Вот и ответ на твой вопрос. Но знаешь, я делал это, лишь бы отвлечься. Когда ты срывалась в Мехико, я должен был как-то заглушить свою тоску, чтобы не рехнуться. Но я все равно скучал по тебе.

Пока не уверен, что будет дальше. Наверное, я приму предложение прокурора — хотя бы для того, чтобы решить проблему Кочилоко, иначе обстановка в городе будет только накаляться. Но могу и уехать куда-нибудь, пожить спокойно.