Марко Незе - Спрут 3

Буквально в считанные минуты пять патрульных автомобилей бросились на поиски удиравшей машины. Два полицейских патруля засекли ее почти одновременно, сели ей на хвост и преследовали почти километр, пока водитель «ланчи» не попробовал оторваться от преследования при помощи отчаянного маневра. Решив воспользоваться свободным пространством на одной из площадей, он очень рискованно обогнал две машины, но, пытаясь обогнать третью, сильно стукнулся с нею бортами.

Однако столкновение оказалось на руку похитителям. Их машина жутко подпрыгнула, повернулась задом наперед и, чудом избежав нового столкновения, на этот раз с такси, смогла снова продолжить свой сумасшедший бег, но уже в противоположном направлении. Полицейские автомобили затерло в потоке других машин, и они упустили драгоценные минуты.

Теперь «ланча» неслась в другую сторону, все более углубляясь в запутанную паутину улиц центра. До похитителей издали доносился вой сирен охотящихся за ними патрульных машин. Они уже начали терять надежду на спасение. И тут, в паническом страхе, они приняли безрассудное решение.

В улочке позади Центрального вокзала они бросили машину. Один из них, тот, что повыше, с прической панка — волосы у него, казалось, встали еще больше дыбом от страха, — ткнул под нос девочке пистолет. Он приставил холодный, как лед, ствол к ее бледному личику и прошипел:

— Иди с нами я помалкивай. Ни звука! Не кричи, не зови на помощь. Поняла? Иначе я тебя застрелю из этой штуки. Идем.

Они пошли быстрым шагом. Ребенка, держа за руки, почти тащили за собой. Вошли в зал вокзала. Никто их, казалось, не замечал. Все внимание пассажиров было поглощено чемоданами и пакетами. Некоторые стояли в очередях к телефонным кабинам.

Похитители спустились по лестнице на платформу.

Только что подошел поезд. Суетясь и спеша, из него высыпали приехавшие. По радио звучали объявления о прибытии и отходе поездов. В этом шуме и толкотне малышка не могла сдержать своего страха.

— Папа! Папа! — начала она хныкать. — Папа, спаси меня. — Она начала громко и жалобно звать отца.

— Замолчи! — приказал ей другой похититель, пониже ростом и коренастый, сильно дернув за руку.

Но она не умолкала. По лицу градом катились слезы, она начала привлекать к себе внимание пассажиров.

С подозрением поглядывая, к ним поспешно направились двое полицейских. Высокий парень с прической панка окончательно потерял голову. Он вытащил пистолет и приставил к виску девочки.

— Не подходите! — заорал он. — Не подходите, не то я ее убью.

— Папа! — еле слышно стонала девочка. — Папа!

Второй похититель оказался более хладнокровным и, видимо, здравомыслящим.

— Да отпусти ты ее! — уговаривал он сообщника, — Брось девчонку и бежим! Давай беги!

Но высокий парень с прической панка не слушал его. Рассчитывая только на свой пистолет, он медленно отступал назад, обхватив одной рукой девочку за шею, в другой сжимая оружие.

Сообщник его исчез. Теперь он один остался с девочкой посреди не сводящей с них глаз, сжимавшей кольцо толпы. Парень был похож на зверя, которого травят собаками. Пятясь, он очутился внутри бара, поспешно покинутого и посетителями и официантами.

С каждой минутой толпа снаружи все росла, и полицейские встали цепочкой, сдерживая ее напор.

В сторонке элегантная дама в ужасе закрывала лицо руками. Она еле сдерживала готовый вырваться вопль отчаяния. Это была мать девочки, синьора Анна, бросившаяся сюда, как только ей сообщили страшное известие.

Приехала на вокзал и старшая ее дочь, Джулия, очаровательная девушка с длинными, волнами ниспадающими на плечи волосами. На вид ей было немногим больше двадцати. Увидев мать, она подбежала к ней и обняла.

— Ах, Джулия, какой ужас, — простонала женщина.

— Мама, все будет хорошо. Успокойся, мамочка. С нашей Гретой ничего не случится.

Она нежно гладила мать по голове. Глаза у нее наполнились слезами.

Ситуация какое-то время оставалась без изменений. Внутри бара — похититель, прикрывающийся Гретой, с каждой минутой теряющий надежду, нервничающий все сильнее, а снаружи — полиция в ожидании, что у него от усталости и напряжения скоро сдадут нервы.

— Надо подождать, — советовал помощник прокурора Вентури, взявший в свои руки руководство операцией.

Отец девочки, банкир Карло Антинари, не в силах выносить это пассивное ожидание, просил Вентури дать ему мегафон, чтобы поговорить с похитителем.

— Я предложу ему денег, — объяснил он. — Пообещаю выполнить все, что только ни потребует.

— Мне очень жаль, — отвечал помощник прокурора, — но я не могу позволить, чтобы вы предлагали деньги бандиту.

— Но ведь речь идет о жизни моей дочери! — возразил банкир. Лицо у него посерело от волнения.

— Мы все сделаем, чтобы спасти ее. Но предоставьте действовать нам, прошу вас, — сказал судейский. Он приставил ко рту мегафон, и сам обратился к похитителю.

— Успокойся. Мы дадим тебе машину. Предоставим все, что ты потребуешь, но только не делай глупостей. С головы ребенка не должен упасть ни один волосок.

Генеральный директор банка, Дино Алесси, взял Антинари под руку и отвел в сторону.

— Дай им действовать самим. Они знают, что делать.

Его лицо с твердыми, резкими чертами не выражало никаких эмоций. Холодные светлые глаза прятались под густыми бровями.

Но банкир не поддавался на уговоры, рвался к бару, пытаясь сквозь стекло витрины разглядеть, что происходит внутри.

— Что ты думаешь обо всей этой истории? — Он облизал губы и вполголоса спросил Алесси: — Неужели они решили таким образом отомстить мне за то, что я отказался поставить подпись?

— Да, — без всякого колебания воскликнул Алесси. — Нет никакого сомнения!

Но в эту самую минуту на другом конце города этому похищению было дано совершенно иное объяснение.

Абсолютно неожиданно в пансион, где жил Каттани, явился Берт, американец. Шутливым тоном, каким он мог бы сообщить о результате вчерашнего бейсбольного матча, он произнес:

— А Лаудео-то ни черта не понял: он сделал совершенно идиотский ход.

Его слова всполошили комиссара.

— Какое отношение к этой истории имеет Лаудео?

— Банк Антинари служит ширмой для многих финансовых операций, которые осуществляет Лаудео. Неужели не дошло?

Американец казался совершенно бесстрастным. Он был способен рассуждать о самых страшных несчастьях с таким равнодушным видом, словно это его ни чуточки не волнует. Его поведение задело по-латински чувствительного Каттани.

— Не дошло? Что? — подскочил он в явном раздражении. — Уж не хочешь ли ты сказать, что Лаудео подумал, что его шантажирует Антинари? Неужели он решил, что я получил свою информацию от банкира? Ты это имел в виду?