Юсси Адлер-Ольсен - Тьма в бутылке

Едва закончив, он услышал глубокий звук гудящего двигателя. На этот раз сомневаться не приходилось. На секунду задержав взгляд на брате, он изо всех сил вытянулся в направлении света, пробивающегося сквозь широкую щель в стене — это было единственное отверстие, через которое можно было вытолкнуть бутылку наружу.

Затем дверь отворилась и небольшая фигура вошла внутрь в облаке белых снежинок.

Тишина.

Раздался шлепок по воде.

Бутылка была отпущена.

Карл проснулся, ожидая очутиться в более приятной обстановке.

Первое, что он заметил, — это источник кислоты, прорвавшийся у него в пищеводе; а затем, открыв глаза, чтобы осмотреться в поисках чего-нибудь, что могло устранить дискомфорт, обнаружил на соседней подушке искаженное лицо женщины, изо рта у которой слегка подтекали слюни.

«Проклятие, это же Сюссер», — пронеслось в его мозгу, и он попытался вспомнить, каких дров успел наворотить минувшей ночью. Прежде всего, Сюссер. Его не расстающаяся с сигаретой соседка. Балаболка предпенсионного возраста и мастерица на все руки из мэрии Аллерёда.

Ужасная мысль промелькнула в его голове. Карл медленно приподнял одеяло, после чего со вздохом облегчения констатировал — несмотря ни на что, он все еще был в трусах.

Карл выругался снова, спихивая жилистую руку Сюссер со своей груди. Такой головной боли у него еще не было с тех пор, как Вигга покинула дом.

— Благодарю, обойдемся без подробностей, — предупредил он, встретив на кухне Мортена и Йеспера. — Только объясните мне, что эта дама забыла на моей подушке.

— Старая ведьма весит целую тонну, — заметил его пасынок, поднося к губам только что открытый пакет с соком. Когда Йеспер научится пользоваться стаканом, не мог бы предсказать даже Нострадамус.

— Извини, Карл, — сказал Мортен, — но она никак не могла найти ключи, а ты все равно уже вырубился, вот я и подумал…

«Больше никаких гриль-вечеринок с Мортеном», — пообещал Карл сам себе и бросил взгляд в комнату на кровать Харди. С тех пор как две недели назад его старый коллега въехал в квартиру, ощущение домашнего уюта затрещало по швам. Вовсе не потому, что регулируемая по высоте кровать занимала четверть площади комнаты и частично загораживала вид на сад, и не потому, что висящая капельница или переполняющиеся мешки с мочой причиняли Карлу какое-то неудобство; даже не потому, что полностью парализованное тело Харди непрерывно испускало поток зловонных газов. Нет, причиной произошедшей перемены было чувство вины — за то, что у самого Карла обе ноги здоровые и он может перемещаться на них, когда и куда захочет. И еще ощущение, что он постоянно должен оправдываться за эту свою способность. Жертвовать чем-то. Все время что-то делать для обездвиженного мужчины.

— Успокойся, — упредил его Харди, когда они несколько месяцев назад обсуждали плюсы и минусы его перемещения из специализированной клиники спинномозговых травм в Хорнбэке. — Здесь между твоими посещениями проходит целая неделя. Так тебе не кажется, что я могу иногда обойтись и без твоего непосредственного внимания, если переберусь к тебе?

Но дело было в том, что Харди мог просто тихо дремать, как сейчас, и все же он присутствовал. Его присутствие отражалось на мыслях, на планировании дня, на словах, которые необходимо было тщательно взвешивать, прежде чем произнести вслух. Это было утомительно. А, что ни говори, в собственном доме невозможно испытывать постоянное утомление. К тому же добавлялись чисто практически вещи — стирка, смена белья, уход за внушительным телом Харди, закупка в магазинах, общение с медсестрами и представителями власти, приготовление еды. Конечно, с этим помогал и Мортен, но все же.

— Как спал, дружище? — осторожно спросил он, подойдя к постели Харди. Старый коллега приоткрыл глаза и медленно улыбнулся:

— Ну вот, отпуск и закончился. Добро пожаловать к штурвалу, Карл. Четырнадцать дней истекли, они были тяжелыми. Но мы с Мортеном справимся. Только передай привет парням от меня, ладно?

Карл кивнул. Как же тяжело сейчас Харди! Если бы кто-нибудь мог поменяться с ним местами хотя бы на один день…

Раздобыть бы где-нибудь один день для Харди.

Помимо охранников в будке, Карл не встретил ни одной живой души. Весь персонал полицейского управления словно ветром сдуло. Коридор между колоннами по-зимнему серый и неприветливый.

— Что, черт возьми, происходит? — закричал Карл, проходя в коридор подвала.

Он ожидал шумного приветствия, рассчитывал ощутить резкий запах мятной жвачки Ассада или услышать, как Роза напевает какую-нибудь классическую мелодию, но все словно вымерло. Неужели они покинули судно, пока он пребывал в двухнедельном отпуске по случаю переезда Харди? Карл заглянул в комнатку Ассада и в недоумении осмотрелся — ни фотографий престарелых тетушек, ни молитвенного коврика, ни коробок с сахарным печеньем. Даже лампы на потолке были выключены.

Он прошел по коридору и включил свет в своем офисе. Безопасные владения, где он уже раскрыл три дела и еще два оставил нераскрытыми. Место, в котором не действовал запрет на курение и где все старые дела, находящиеся на рассмотрении в отделе «Q», в целости и сохранности были аккуратно разложены по трем стопкам, согласно непогрешимой системе Карла.

Он замедлил шаг, увидев перед собой совершенно неузнаваемый полированный стол. Ни пятнышка. Ни клочка. Ни единого плотно исписанного листа бумаги, на который можно было положить уставшие ноги, а затем выбросить в мусорное ведро. Ни одного файла. Словом, все ветром сдуло.

— Роза! — закричал он настойчиво.

Голос полетел по пустому коридору. Карл, прямо как Палле, один на целом свете. [1] Главный герой рассказа датского писателя Йенса Сигсгорда «Палле один на свете». Он оказался последним живым человеком, петухом, лишенным курятника. Королем, готовым отдать свое царство за коня. Он схватил телефон и набрал номер Лизы, сидящей на третьем этаже в отделе убийств.

Прошло двадцать пять секунд, прежде чем трубку подняли.

— Секретариат, отдел «А», — произнес голос фру Серенсен, самой ненавистной Карлу сотрудницы. Это была волчица Ильза [2] Главная героиня эротического фильма «Ильза, волчица СС» (1975, США). собственной персоной.

— Фру Серенсен, — по-кошачьи мягко прозвучал его голос. — Это Карл Мёрк. Я сижу здесь в абсолютном одиночестве. Что случилось? Вы не знаете, где Ассад и Роза?

Ей потребовалась какая-то миллисекунда на то, чтобы бросить трубку. Вот паразитка.

Он встал и направился к месту дислокации Розы чуть дальше по коридору. Возможно, там удастся найти разгадку тайны исчезнувших материалов. Эта мысль казалась ему вполне логичной ровно до той мучительной секунды, когда он обнаружил, что на стене между офисами Ассада и Розы висело штук десять мягких оргалитовых плит с прикрепленными к ним делами, которые две недели назад лежали на его столе. Стремянка из полированной лиственницы отмечала место, где было приклеено последнее дело. Это было дело, которое им пришлось бросить. Уже второе подряд нераскрытое.