Якоб Пальме - Взрывы в Стокгольме

— Взрывальщик, очевидно, действует не согласно каким-то логичным расчетам или схемам... Может быть, ему просто хочется обратить на себя внимание.

— Пожалуй. Мне сдается, это в некотором роде преступление ради развлечения... Вероятно, месть за что-то, что случилось давно, или даже болезненное влечение к силе, могуществу, которые дает динамит.

— Бог весть,— отозвался Гординг.— Только как это все поможет нам отыскать преступника? Давайте посмотрим списки взрывальщиков, о которых известно, что они психически больны. Их очень немного...

— Может, присмотреться поближе к поджигателям? — предложил Сюндман.— Влечение к огню и влечение к динамиту сходны, мне кажется. В обоих случаях это влечение к силе, к насилию.

— Тоже одна из возможностей,— согласился Гординг.

— Я, как и раньше, считаю,— сказал Сюндман,— что надо как следует заняться всеми, кто хоть в какой-то степени имел отношение к нашим трем домам. Давайте составим список.

— Невелика трудность. А что потом? Что делать со списком и с именами?

— Ну-ка, взглянем, какие имеются концы, по которым можно бы выделить из этого списка виновных.

— Не так много,— сказал Гординг.— У нас имеется шведский флаг на одном из динамитных патронов.

— Так. Дальше.

— Дальше у нас есть катышек удобрения с подошвы. Потом — сумка, и тут в особенности важны сырная корка и то, как починена сумка. Что из этого может нас подвести к виновному?

— От шведского флага нам ни холодно, ни жарко,— заявил Сюндман.

— По сумке мы уже делали попытки найти след,— сказал Фаландер.— Но пока безрезультатно.

— В катышек удобрения я тоже не слишком верю,— сказал Сюндман.— Мы не знаем, главное, из чьей он, собственно, подошвы. Может, даже не с ботинка преступника. И не знаем, где, в каком месте этот катышек попал в подошву. Так что он нам пока не шибко помог.

— В таком случае вся надежда на сыр,— заявил Гординг.

— Он у меня.

— Давай выкладывай.

— Мы переодеваемся в торговцев-разносчиков. Потом расходимся по квартирам, ко всем жильцам, стоящим в нашем списке, и спрашиваем, не желают ли они купить у нас исключительно хороший швейцарский сыр из Австрии, который нам, дескать, удалось достать прямо со склада.

— Ну и что дальше? — спросил Гординг.

— Взрывальщик понятия не имеет, что мы нашли кусочек сыра,— продолжал Бенгтссон.— Он этот факт совершенно выпустил из виду и за собой не следит. С теми, кто захочет у нас купить сыр, мы пускаемся в разговоры, интересуемся, не пробовал ли он такой сыр раньше, ну и так далее. С уверенностью скажу, не так уж много найдется людей, у которых дома только что кончился швейцарский сыр из Австрии. И если даже у нас окажется два или три человека, каким-нибудь иным путем можно будет сделать окончательную идентификацию.

— А что ж, можно и так,— сказал Сюндман.— Я лично к таким вещам отношусь немного скептически. Вдруг взрывальщик не захочет покупать никакого сыра, хотя пробовал его раньше.

— А мы станем предлагать его за исключительно низкую цену,— сказал Бенгтссон.— И будем беседовать также и с теми, кто не захочет покупать наш сыр. Спросим, почему же, мол, если пробовали его раньше, ну и всякое такое.

— Это работенка для специалистов своего дела,— сказал Сюндман,— которые могут заставить человека распространяться о куске сыра. А теперь прикинь, что ты будешь делать, если взрывальщика в этот момент нет дома.

— С теми, кого нет дома, мы займемся особо,— сказал Бенгтссон.— Разузнаем...

— Уж очень все это неопределенно,— сказал Сюндман.

— Ты что, можешь предложить что-нибудь получше? — спросил Гординг.— Ведь розыск до сих пор не сдвинулся с места.

— Нет, я только пытаюсь продолжить нашу дискуссию,— сказал Сюндман.— Мы же должны основательно взвесить все, прежде чем пускаться в такую хлопотную операцию.

— Да, но мне кажется, есть смысл попробовать,— сказал Гординг.— За неимением лучшего. Или как?

— Я тоже так думаю,— сказал Сюндман.

Вот каким образом началась самая знаменитая операция стокгольмской полиции. Операция называлась «Великая распродажа сыра».

У человека, занимавшегося импортом сыра и пообещавшего все сохранить в тайне, закупили большую партию продукта. Занимались этим розыском десять человек, и каждый из них должен был для начала потренироваться по меньшей мере в десяти обычных, не находящихся под подозрением домах, прежде чем заняться человеком из списка.

— Не выношу теперь запаха швейцарского сыра,— сказал Сюндман после первого же дня.— А наша работка еще только начинается.

В списке стояло более сотни фамилий.

После первого дня работы полиция отбросила половину имен. Была сделана попытка продать сыр всем тем, кто жил в злополучных домах теперь; всем, кто там когда-то жил и потом переехал; одному электромонтеру, только что исправившему проводку в одном из тех домов; мужчине, позвонившему в полицию и сообщившему свой «типс» о том, что все взрывы производятся этой собакой, проживающей на Риддаргатан, 35.

Была сделана попытка продать сыр владельцу магазина, расположенного поблизости от одного из тех домов; попытались всучить сыр агенту по продаже холодильников, продавшему два холодильника на Карлавеген, 111; хотели было навязать сыр длинноногому верзиле с забавными маленькими усиками, с которым Мария Энерюд встречалась несколько месяцев прошлой осенью. Тому самому, который подарил ей вазочку, упавшую и чуть не разбившуюся от первого взрыва.

Была также сделана попытка продать сыр вообще всем людям, которых только удалось разыскать и которые имели хоть какое-то отношение как к легальному, так и нелегальному устройству беженцев во всех трех домах в то время, когда в Германии находились у власти нацисты...

В четверг в конце дня в списке оставалось всего лишь несколько фамилий. Полицейские в лихорадочной спешке рыскали по всему Стокгольму в поисках людей, которым был бы смысл предложить сыр.

Сама по себе продажа сыра шла поразительно успешно. После распространения получилась даже прибыль в тридцать крон. Почти всю партию сыра продали.

— Что сделаем с деньгами? — спросил Гординг.

— Купим большую голову какого-нибудь чудного сыра,— отозвался Сюндман.— Поставим его здесь и будем жевать.

— Я думаю, надо отдать сыр начальнику полиции Польссону,— сказал Стэн Линдгрен, молодой энергичный ассистент по уголовным делам.

— А мне кажется, лучше купить торт Леннарту Улльсону,— сказал Фаландер.— В награду за все те ложные пути, на которые он нас завлек.

— Интересно, пытался кто-нибудь продать сыр ему? — спросил Сюндман.

— Да, еще вчера,— ответил Линдгрен.— Он сразу же пустился меня расспрашивать, выгодной или нет оказалась продажа сыра. Надоело ему, верно, продавать свои автомобили.