Хокан Нессер - Точка Боркманна

Наверняка. Ван Вейтерен вздохнул.

Бегун, вернее женщина в красном спортивном костюме, спрыгнул на песок со стороны Эспланады в двадцати метрах впереди него. Темные волосы перехвачены резинкой того же оттенка, что и куртка… Она побежала к урезу воды, где песок плотнее, взяла курс на запад, и уже через несколько секунд расстояние между ними увеличилось в несколько раз. Что-то неоспоримо знакомое было в ее фигуре, но ему понадобилось несколько мгновений, чтобы узнать ее.

Конечно же… инспектор Мёрк!

Что там сказал о ней Баусен в первый день их встречи?

Красота и интуиция? Во всяком случае, что-то в этом духе. Так или иначе, под этим определением он готов подписаться.

Вздохнув, Ван Вейтерен запустил руки в карманы. Наткнулся на пачку сигарет и некоторое время вел дискуссию с самим собой. «Ну и наплевать», – решил он, и, когда ему удалось раскурить сигарету, Беата Мёрк давно исчезла в темноте далеко впереди.

Тьма поглотила ее.

«Тьма, – подумал он, глубоко затянувшись. – Единственное, что может обнять море».

Неплохая мысль. Надо не забыть озвучить ее Рейнхарту при удобном случае.

«Хотя море, пожалуй, все равно больше, – почти тут же откорректировал он свою сентенцию. – Над другим берегом уже наверняка утро. Ведь всегда есть иной берег».

Машину она припарковала на обычном месте, за коптильней. Закрыла двери и чуть расстегнула молнию на куртке. Было теплее, чем ей показалось днем; наверняка она вспотеет во время пробежки.

Она стартовала, и внутреннее возбуждение сразу охватило ее до самых ступней… поначалу темп был взят совершенно невероятный. Она знала, что это потом аукнется, но удержаться не могла. Ей надо было выложиться. Нестись вперед, вкладывая все силы, чтобы навести мало-мальский порядок в мыслях… чтобы избавиться от нервозного напряжения, этого вибрирующего, почти истерического чувства надвигающегося триумфа. Скоро разгадка будет у нее в руках.

Наступил прорыв. Прорыв? Ну, пожалуй, это слишком сильно сказано, она просто довела до конца мысль, которую пробудил рапорт Мельника и которая теперь, после первой проверки, оказалась… и чем же?

Во всяком случае, ничто не говорило против этого предположения… никаких аргументов против. Но что все это значит – это следующий вопрос.

Беата Мёрк спрыгнула на берег и пересекла пляж, добравшись до линии воды. Здесь ветер казался еще теплее, и она пожалела, что не оделась полегче.

Ничто не говорило против. Наоборот. Все говорило за. Если только она в спокойной обстановке изложит вечером свои соображения Мюнстеру, все станет предельно ясно…

Стало темнеть, и она задумалась, стоит ли ей пробегать сегодня всю дистанцию. Вероятно, в лесу на обратном пути будет довольно сумеречно, хотя, с другой стороны, она знает эту трассу как свои пять пальцев. Каждый корень и каждую свисающую ветку. Сократить дистанцию – это своего рода жульничество, а Беата Мёрк не любитель жульничать.

И Мюнстер позвонит только в восемь. У нее достаточно времени.

Молочная кислота выделилась быстро. «Ничего удивительного», – подумала она и снизила наконец темп. Зачем доводить себя до полного изнеможения, если ей еще предстоит пробежка по лесу?

Перед ее внутренним взором встал газетный заголовок:

«Женщина-полицейский обезвредила Палача!»

И вступление курсивом в таком ключе:

«Несмотря на приглашение экспертов-криминалистов, именно Беата Мёрк, инспектор полиции Кальбрингена, раскрыла прогремевшее на всю страну дело об убийце с топором. Наш город глубоко благодарен ей за то, что жители снова могут свободно гулять по улицам и спокойно спать по ночам…»

Не в силах сдержать дрожь удовлетворения, она снова прибавила скорость.

Однако не успела она насладиться этой формулировкой, как перед глазами, без всяких на то оснований, возник другой заголовок.

На этот раз – название книги, которую она так и не прочла, однако долго держала в руках на распродаже в книжном магазине у себя во Фрисене много лет назад. Это была английская книга: «The loneliness of a Long Distance Runner» – «Одиночество бегуна на длинную дистанцию», так кажется.

Она оступилась и чуть не рухнула в песок.

Как получилось, что именно эта книга выплыла из забвения именно сейчас?

Она отбросила эту мысль и оглянулась. Пляж был пуст. Ни позади, ни впереди не видно было ни души. Беата посмотрела на часы. Двадцать пять минут восьмого… через несколько минут она достигнет каменных блоков и туннеля под дорогой. Затем – легкий подъем в лесу, и далее прямая дорога домой.

Она, Беата Мёрк, разгадала загадку убийцы с топором!

Одиночество бегуна на длинную дистанцию.

Приближаясь к вершине последнего холма, она почувствовала, что очень устала. Бедра болели, сердце стучало мощными толчками, кровь пульсировала в жилах где-то на уровне горла… осталось только взобраться на холм на одной силе воли: сжать кулаки, стиснуть зубы и заставить себя преодолеть эти последние метры. Там, за гребнем, дорога шла вниз… можно будет бежать трусцой, дать телу отдохнуть, собраться перед последним участком, ведущим к коптильне и парковке.

Мысль о приятном окончании пути по скату холма, о ждущей машине и горячем душе помогла ей добраться до самого верха и с ветерком пуститься вниз по склону, но даже будь она не такой уставшей и даже будь освещение чуть-чуть получше этим теплым сентябрьским вечером, все равно не факт, что она вовремя заметила бы темный стальной трос.

Он был натянут в двадцати сантиметрах от земли в самом конце склона… в том месте, где плотная крона липы отбрасывала дополнительную тень в уже сгустившейся тьме. Она кубарем полетела на землю, и прежде чем успела понять, что происходит, он уже навалился на нее.

– Боюсь, придется попросить представителей прессы ненадолго оставить нас одних, – сказал Ван Вейтерен и положил руку на плечо Крэйкшанка. – Но я с удовольствием займу твое место.

Мюнстер поднял глаза. Комиссар держал под мышкой рапорт Мельника. Вид у Ван Вейтерена был мрачный, сосудистая сеточка на его лице поменяла цвет с красного на синий. К мешкам под глазами добавились черные круги. Добрый знак, вне всяких сомнений.

– Ах ты черт, – проговорил Крэйкшанк. – После семи лет упорной работы наконец настал победный финал? Можно, я поздравлю вас первым? Как его имя?

– Чье? – спросил Мюнстер.

– Палача, конечно, – сказал Крэйкшанк.

– Тебе обеспечено эксклюзивное послематчевое интервью завтра утром, – пообещал Ван Вейтерен, – если ты будешь пай-мальчиком и немедленно пойдешь в кроватку.

Крэйкшанк допил остатки своего виски с содовой и поднялся. Покачнулся, и на мгновение показалось, что ему придется совершить вынужденную посадку обратно на стул, но он устоял на ногах, встряхнул головой и откашлялся.