Питер Аспе - Дети Хроноса

– Тине знает, что ее брат собирает странные предметы. Поэтому утаила протез. Она хотела сделать Йорису приятное, и ведь никто же не будет ее в этом винить.

– Разумеется, нет, – согласился Ван-Ин.

Вермаст просиял:

– По чашечке кофе, господа?

Версавел жадно согласился. Смертельный взгляд, который Ван-Ин на него бросил, от него ускользнул. Вермаст подошел к разделочному столу, взял три чашки и чересчур большой кувшин-термос.

Кофе был по вкусу похож на отвар конских каштанов.

– У вас, случайно, не найдется еще немного коньяка, Хюго?

Ван-Ин намеренно обратился к Вермасту по имени. Хозяин заговорщически засмеялся:

– Лен придет домой только через час. Я посмотрю, что смогу сделать.

Он исчез в гостиной. Ван-Ин взял свою чашку и вылил кофе в землю пожелтевшей сансевиерии. Версавел, и глазом не моргнув, последовал его примеру.

Джонатан Брукс, рослый британец-блондин, отслужил одиннадцать лет в САС [52]. Он был одним из спецназовцев, которые застрелили тогда в Гибралтаре двух главарей ИРА [53]. Этот инцидент вызвал столько политического беспокойства, что насчитывающая четырех человек группа САС досрочно подала в отставку. Джонатан Брукс с неохотой принял выходное пособие, которое ему предложило правительство ее величества. Спустя шесть месяцев после этого инцидента он обосновался в Валлетте в качестве частного детектива. Этот выбор не был случайным. До недавнего времени Мальта входила в состав Содружества. Британская культура там прочно укоренилась, и климат был ему очень по душе.

Йос Броуэрс припарковал «судзуки» в плебейском пригороде столицы, рядом с портом. Несколько играющих детей шумно продефилировали мимо него. Узкие улочки, убогие террасы и кричащие рекламные щиты снова напомнили ему Неаполь. В любом случае здесь тоже воняло мочой, гнилыми остатками пищи и нефтетопливом.

Джонатан Брукс жил в просторной вилле с видом на доки. Из-за облупляющегося фасада, типичного для большинства домов Южной Европы, выглядывала прохладная роскошь побеленных стен и мощного кондиционера.

– Hello, Djoz. How are you? Did you have a nice flight? [54]– крикнул он с балкона.

Броуэрс вытер со лба пот и поднял руку. Он широко усмехнулся и сделал руками многозначительный жест, сложив ладони в форме бокала.

– Thirsty? [55]

Британец громко засмеялся. Он познакомился с Йосом во время учебных сборов САС. Броуэрс был в составе делегации бельгийской жандармерии. После волны терроризма в семидесятых годах жандармерия пыталась найти ответ бессмысленному насилию, которое угрожало развалить общество. Поэтому политики решили основать антитеррористическое подразделение. Броуэрс стоял у истоков создания Специального интервенционного эскадрона. То, что этот элитный эскадрон сделали на британский лад, никого не удивило. Ведь САС считалась лучшей антитеррористической бригадой в мире. И это совсем не преувеличение.

– I've got Djupiler [56], – сказал Букс, пока они пожимали друг другу руки. – As cold as ice [57].

Прошло много лет с тех пор, как Карине Неелс последний раз ездила на велосипеде. Она достала эту развалюху из места, где ее коллеги хранили найденные и украденные двухколесные велосипеды, в надежде что их заберут законные владельцы. Что, кстати, случалось крайне редко.

В любом случае велосипед подходил к ее новому статусу безработной и живущей на пособие. Рама была покрыта ржавыми пятнами, а цепь пищала, как гнездо брошенных птенцов.

«Помощь» находилась в лесистой местности в четырех километрах от Хауэрстрат. Был свежий ветер, отчего дорога заняла у нее двадцать минут. Когда Карине въехала на территорию, она уже окоченела и совершенно обессилела.

Илсе Ванкватем рассмотрела Карине из окна своего офиса. Нуждающиеся женщины все быстрее находили дорогу в «Помощь», и это сильно отражалось на ее ежегодном бонусе. На этот раз Всеведущий послал ей отличный экземпляр. Девушка на велосипеде обладала длинными, прекрасной формы ногами. У нее была хорошенькая мордашка, широкие плечи, а под ее тонким плащом вырисовывалась отличная грудь.

– Входите, – пригласила Илсе, стоя в дверях. Она гостеприимно поманила Карине. – Можете не вешать замок на велосипед. Здесь работают только честные люди.

А Илсе и представить себе не могла, что кто-то захочет украсть это груду старого железа.

По дороге из Синт-Андриса на Хауэрстрат Версавел сидел, уставившись перед собой пустым взглядом, и вполуха слушал монолог своего начальника.

– И мы ищем только мужчину, – трещал Ван-Ин. – А на нас тут, черт возьми, транссексуал свалился. Это сразу объясняет эстетическую хирургию и двадцать фарфоровых зубов. Почему мы сами об этом не подумали? Можно заново начинать обзванивать врачей. Господь милосердный. К счастью, таких знахарей всего лишь горстка. Я представить себе не могу, что мужчина вздумает…

Ван-Ин бросил искоса взгляд на Версавела. Инспектор был похож на восковую фигуру, сбежавшую из Музея мадам Тюссо.

– Что-то случилось, Гвидо?

Версавел не ответил.

– Франк?

Вопрос был глупый, и Ван-Ин это понимал, но, господи, что он должен был сказать?

– Хочешь, я отвезу тебя домой?

Версавел поглаживал кобуру своего пистолета. Он делал это уже больше пяти минут. Ван-Ин не обратил сначала на это внимания, но внезапно этот жест вызвал у него страшное видение.

– Я отвезу тебя домой, – решительно сказал он, – и не оставлю тебя одного до тех пор, пока ты снова не станешь прежним.

Атмосфера за завтраком в Ветте-Виспорт сложилась напряженная. Ханнелоре была раздражена, потому что Ван-Ин пришел домой глубокой ночью, и в результате не решался поднимать тему Линды Артс.

– Ханне, Гвидо был вчера совсем в подавленном состоянии. Без Франка он такой же беспомощный, как…

– Супруг без телефона, конечно. Ты мог, по крайней мере, позвонить, – фыркнула она.

Ван-Ин покорно стерпел упрек. Сегодня Ханнелоре идет к гинекологу для пункции околоплодных вод. Он мог себе представить, как она себя чувствовала. Образ дауненка непрерывно преследовал его уже двое суток. Конечно, ему следовало позвонить, но когда после их визита к Вермастам Версавел совсем расклеился, он отвез друга домой, и они проговорили до глубокой ночи. Когда Ван-Ин осознал, что уже очень поздно, он не хотел ее будить.

– В следующий раз я позвоню. Не важно, который будет час.

Ханнелоре отодвинула свой бутерброд в сторону. С их ужина в «Хеер Халевэйн» она почти не чувствовала жизни в своей утробе. А вдруг что-то пошло не так…

– Ты мне веришь? – Ван-Ин помахал рукой перед ее глазами. – Все в порядке?

Озабоченное выражение его лица заставило ее невольно улыбнуться. Если Ван-Ин проявлял сочувствие, она понимала, что в данный момент он находится в очень шатком эмоциональном состоянии. Если бы с ней что-нибудь случилось, он мог бы пустить себе пулю в лоб.