Хеннинг Манкелль - Пирамида (в сокращении)

На Мариагатан он приехал после полуночи. Ветка оставила у него на щеке глубокую царапину. Он подумал, не поехать ли в больницу, но в итоге промыл рану сам и сам наложил большой пластырь. Потом сварил себе крепкого кофе и уселся за кухонный стол, раскрыв один из своих многочисленных блокнотов.

Посмотрев на свою пирамиду-треугольник, он зачеркнул вопросительный знак в середине и вписал: «Рольф Нюман». С самого начала он понимал, что на Нюмана у них почти ничего нет. Единственное, что можно придумать, — подозрение в краже прожекторов, которыми он потом отмечал место для выброски груза с самолета.

А что еще у него есть? Ничего. Какие отношения связывали Нюмана и Хольма? Как в это вписывается самолет и сестры Эберхардссон? Чтобы сдвинуться с мертвой точки, нужно продолжать тщательное расследование. Еще он думал о том, как убедить коллег, что он, хотя на это, возможно, и не похоже, действительно нашел исполнителя главной роли, на котором и следует сосредоточиться. Далеко ли уедешь, ссылаясь лишь на собственную интуицию? Рюдберг меня поймет, может, даже и Мартинссон, но не Сведберг и Ханссон.

Он лег спать после двух. Щека болела.

Утром в Сконе было ясно и морозно. Валландер встал рано и приехал на работу незадолго до семи. Прошел в кабинет, налил себе кофе и стал обдумывать события вчерашнего вечера.

Сомнения вернулись к нему. А вдруг Рольф Нюман только отвлечет их от поисков настоящего убийцы? Но в то же время, безусловно, есть основания приглядеться к нему попристальнее. Валландер решил поставить его дом под тайное наблюдение, в том числе и для того, чтобы выяснить, когда и надолго ли Нюман имеет обыкновение уходить. Им нужно проникнуть в дом. Но тут была еще одна трудность: Рольф Нюман не один. С ним женщина, которой никто, впрочем, не видел, которая якобы спала, когда заходил Валландер.

Вдруг Валландер усомнился, что эта женщина существует. Ведь большая часть того, что говорил ему Нюман, оказалась неправдой. Он посмотрел на часы. Двадцать минут восьмого. Вероятно, для владелицы дискотеки это очень рано. Но все же он отыскал номер телефона Линды Боман из Лунда. Она тотчас сняла трубку.

— Простите, если я вас разбудил, — начал он.

— Я не спала.

Совсем как я, подумал Валландер. Не может признаться, что ее разбудили, даже в такой час, когда спать совершенно естественно.

— У меня появились еще некоторые вопросы о Рольфе Нюмане. Вы сказали, что у него были серьезные проблемы с героином. Откуда вы это узнали?

— Он сам мне сказал. Я очень удивилась. Он не старался этого скрыть, и это произвело на меня впечатление.

— Значит ли это, что сами вы этих проблем не замечали?

— Он всегда отлично справлялся с работой.

— Не появлялся в эйфорическом состоянии?

— Не замечала.

— Не бывал ли нервным, раздражительным?

— Не больше, чем любой другой. Я тоже бываю нервной и раздражительной. Особенно когда полиция Лунда трясет мою дискотеку.

Валландер мгновение помолчал.

— Давайте еще раз, — сказал он. — Вы сами никогда не видели его в состоянии наркотического опьянения. Он просто сказал вам, что у него были проблемы с героином.

— Как-то не верится, что человек станет попусту на себя наговаривать.

— Согласен. Следующий вопрос. Вы сказали, что не слышали, чтобы у него была девушка.

— Не слышала.

— Вы никогда не видели его с ней?

— Никогда.

— Предположим, он уверяет, что у него есть девушка. Вы не можете сказать, правда это или нет?

— Ваши вопросы становятся все более и более странными. Почему бы ему и не завести девушку? Чем он хуже других?

— Больше у меня пока нет вопросов, — сказал Валландер. — И моя вчерашняя просьба остается в силе.

— Я не буду ничего рассказывать. Я буду спать.

— Возможно, я позвоню вам еще. Кстати, вы не знаете, есть у Рольфа близкие друзья?

— Нет.

Разговор закончился.

В половине девятого Валландер проинформировал коллег о развитии событий, то есть о своем разговоре с Линдой Боман и о пропавшем осветительном оборудовании. О ночном визите к уединенному дому под Сьобо упоминать не стал. Как он и предполагал, Рюдберг счел, что это важно, а Ханссон и Сведберг возражали. Мартинссон ничего не сказал.

— Я понимаю, что доказательств мало, — сказал Валландер, выслушав их. — Но считаю, что мы должны сосредоточиться на Нюмане.

Он предложил тайно проникнуть в дом Нюмана, и его точка зрения немедленно вызвала новые протесты.

— Мы не можем этого сделать, — говорил Сведберг. — Это незаконно.

— У нас на руках тройное убийство, — убеждал Валландер. — Как я понимаю, Нюман очень хитер. И если мы хотим что-то найти, то надо искать без его ведома. Когда он уходит из дома? Чем занимается? Но прежде всего нужно понять, действительно ли там есть девушка.

— Может, мне нарядиться трубочистом? — предложил Мартинссон.

— Он тебя расколет, — сказал Валландер, не обращая внимания на явную иронию в его голосе. — Я подумал, что надо прибегнуть к помощи деревенского почтальона. Нет такого деревенского почтальона, который не знал бы, что происходит во всех домах его района. Даже если ноги его не было в доме, он все равно знает, кто и как там живет.

— Может, этой девушке почта не приходит, — упрямился Сведберг.

— Это не важно, — отвечал Валландер. — Все равно почтальон все знает. Проверено.

Рюдберг кивнул, соглашаясь. Валландер чувствовал его поддержку, и это его подстегивало. Ханссон обещал связаться с почтой. Мартинссон с явной неохотой согласился организовать наблюдение за домом. Валландер сказал, что поговорит с Окесоном.

— Раскопайте о Нюмане все, что только возможно, — сказал Валландер в заключение. — Но очень осторожно. Если он тот самый медведь, как я считаю, то не будите спящего медведя.

Валландер сделал знак Рюдбергу, чтобы тот зашел к нему в кабинет.

— Ты уверен, что это Нюман? — спросил Рюдберг.

— Да, — ответил Валландер. — Но отдаю себе отчет в том, что могу и ошибиться. И что, возможно, направляю расследование по ложному следу.

— Кража осветительного оборудования — мощный индикатор, — сказал Рюдберг. — На мой взгляд, это решающий фактор. Кстати, как тебе это пришло в голову?

— Пирамиды подсказали, — ответил Валландер. — Они постоянно подсвечиваются прожекторами, кроме одного дня в месяц, когда луна полная.

— Откуда ты знаешь?

— Старик мой рассказал.

Рюдберг задумчиво кивнул.

— Не похоже, чтобы доставка наркотиков осуществлялась по лунному календарю. Да и туч в Египте поменьше, чем у нас в Сконе.

— А самое интересное — это Сфинкс, — сказал Валландер. — Получеловек-полуживотное. Всегда на страже: следит, чтобы каждое утро солнце вставало с одной и той же стороны.

— Кажется, я слышал об одном американском охранном агентстве, эмблема которого — Сфинкс.