Дженет Керд - Убийца где-то рядом... Смерть в белом галстуке

— Дорогой папочка, — повторил Аллен.

— Потом я решила, что, возможно, там было написано «Дорогой Пэдди» [52] По-английски «папочка» (Daddy) и имя Пэдди (Paddy) и пишутся и звучат сходно. , но так как моего мужа зовут Уолтер Бернард, то я не придала этому никакого значения. Что ж, — сказала я, или что-то подобное. — Что ж, оно, должно быть, выпало из пальто этого несчастного, когда его осматривал врач «скорой помощи». И я — вот это помню, словно все произошло вчера, — сказала маленькой Вайолет: — «Садись-ка на велосипед и побыстрее, как только можешь, поезжай в больницу, они его могут уже хватиться». И маленькая Вайолет…

— Простите, а кто она? — спросил Аллен, не веря своим ушам.

— Простите?

— Кто такая маленькая Вайолет?

— Моя племянница. Третья дочка брата моего мужа. Она была у нас на каникулах. Сейчас она уже взрослая и получила прекрасное место в Лондоне у леди Каррадос.

— Благодарю вас, — проговорил Аллен. — Продолжайте, пожалуйста.

Но продолжать-то было, в общем, и нечего. Ясно, что Вайолет Харрис уехала на велосипеде с письмом Пэдди О’Брайена, а возвратившись, сказала, что отдала его джентльмену, который привез даму на автомобиле. Джентльмен этот находился в машине возле больницы. Насколько могла установить миссис Харрис, а дабы подтвердить свой вывод, и она и ее супруг тут же углубились в хитросплетения своих родственных связей, маленькой Вайолет в ту пору было лет пятнадцать. Аллен записал за миссис Харрис показания, отсекая при этом бесконечные отступления, и она подписала их. Причем за всю беседу ни она, ни ее супруг не выказали ни малейшего любопытства. Они явно не придали значения тому, что интерес к письму, пропавшему восемнадцать лет назад, может быть до такой степени острым, что офицерам полиции потребуется в самом сердце Бэкингемшира снимать письменные показания.

Супруги настояли на том, чтобы провести Аллена и Фокса по своему саду; у Аллена не хватило духу отказаться, да к тому же он имел вкус к садам. Миссис Харрис вручила каждому по ветке лаванды и розмарина, заметив при этом, что эти цветы на джентльменах смотрятся гораздо лучше, чем яркие летние сорта. Вид Фокса, торжественно сжимающего в огромном кулаке букет цветов и осматривающего бордюр из только что пересаженных анютиных глазок, показался его начальнику почти непереносимым. Было уже два часа пополудни, когда экскурсия по саду наконец завершилась.

— Когда бы вам ни случилось здесь проезжать, вы непременно должны зайти, — сказала миссис Харрис, с симпатией подмаргивая Аллену, — а я запомню все, что вы рассказали о лекарственных растениях вашей матери.

— Да-да, — согласился мистер Харрис, — когда бы вам ни случилось здесь проезжать. Разумеется. А всякому, кто приехал из милого старого Фэлконбриджа, здесь рады вдвойне.

Супруги стояли рядом у своей калитки и, пока Аллен разворачивался и выезжал на Оукэппл-Лэйн, по-детски махали руками.

— Ну! — выдохнул Фокс. — Ну и ну!

— Ни слова больше, — заметил Аллен, — пока не доберемся до того паба, что при въезде в Барбикон-Брэмли. Вы не забыли, что мы еще не завтракали? Я отказываюсь хоть что-нибудь произносить, пока не выпью пинту пива.

— С хлебом, с сыром, с огурчиками, — добавил Фокс, — и чтоб с огурчиками было побольше луку.

— Господи, Фокс! Что за меню! Хотя, если подумать, это звучит чертовски аппетитно. Хлеб, сыр и огурчики…

Фокс, это то, что нам надо. Свежий белый хлеб, «мышиный прикорм» [53] Дешевый сорт сыра. , огурчики домашнего соления и пиво.

— Вот это мысль, мистер Аллен. Вы — гурман, — сказал Фокс, самостоятельно занимавшийся французским, — и не думайте, будто мне не нравятся те обеды, которыми вы кормите меня, когда все куда-то ускользает из рук. Мне они нравятся. Но если помираешь с голоду посреди английской деревни, нет ничего лучше хлеба с сыром и огурцами.

И в пабе им предоставили все эти деликатесы. Насыщались они примерно с четверть часа, затем отправились дальше.

— Ну что? — спросил Аллен.

— Что меня доконало, — ответил Фокс, вытирая платком коротко подстриженные усы, — так это маленькая Вайолет. То, что она племянница этого старого джентльмена, нам было известно, но что она в то время жила здесь, этого мы не знали. Разве не так?

— Нет, братец Фокс, не знали.

— Полагаю, она и сама может не знать об этом, — продолжал Фокс. — Я хочу сказать, что мисс Вайолет Харрис может не догадываться, что, когда ей было пятнадцать лет, леди Каррадос была миссис О’Брайен, мужа которой перенесли в дом ее дяди — священника.

— Вполне возможно. Надеюсь, она вспомнит свой велосипедный заезд. Мне представляется, что нам предстоит освежить ее память.

— Да, и я очень надеюсь на то, что, как мы слышали, это был именно Каррадос, человек, взявший письмо у маленькой Вайолет. Каррадос, сидевший в машине возле больницы, где умирал этот несчастный парень, получивший перед тем письмо из Австралии. А затем, когда поднимается суматоха по поводу пропавшего письма, что он делает?

Аллен сообразил, что вопрос этот чисто риторический, и не стал прерывать Фокса.

— Он сообщает вдове, — продолжал Фокс, — он сообщает вдове, что повсюду наводил справки и что письмо так и не обнаружено.

— М-да, — согласился Аллен, — это он ей, несомненно, и сказал.

— Так. Теперь, зачем он это сделал? Полагаю, потому, что сэр Герберт Каррадос из тех людей, кого можно назвать моральным трусом — таков уж склад его характера. Это то, что все эти психоребята называют подавленностью или как-то там еще. Как мне представляется, он не захотел признаться, что видел письмо, потому что прочел его. Австралийцу было известно, что капитан О’Брайен женат на чокнутой, и он сообщал ему, что он теперь вдовец. Если то, что рассказала вам леди Каррадос, правда, а он ее долго любил, то письмо это должно было сильно его потрясти. А так как он и гордец и сноб, а кроме того, предан ей душой, то, возможно, он сказал себе, что худая ложь на воротах не виснет.

— И концы в воду? Что ж, звучит убедительно. Это в его духе.

— Таково мое мнение, — закончил Фокс с удовлетворением в голосе. — Но в то же время он письмо не уничтожил. Или уничтожил?

— Вот это-то, — сказал Аллен, — нам и предстоит выяснить.

— Да, сэр, и кое-какие подозрения у нас имеются, не так ли?

— Имеются, и, пока до вечера еще есть время, я хочу эти подозрения укрепить.

— Господи, мистер Аллен, да если нам это удастся, мы прекрасно справимся и со всем этим делом! Знаю-знаю, цыплят по осени считают, но если мы в состоянии произвести арест в столь сложном деле через два дня после преступления, то поработали мы не так уж и плохо, а?

— Надеюсь, старый воин, надеюсь, неплохо, — Аллен махнул рукой. — Я бы хотел, — добавил он, — Боже, Фокс, я бы предпочел, чтобы он не умирал. Что болтать попусту. И я бы предпочел также, чтобы мы сумели обнаружить хоть какие-нибудь следы в такси. Хоть какие-нибудь! Но ничего нет.