Василий Горлов - Дама наизнанку

— Простите великодушно, Петр Валерьянович, — Овечкиной доставляло изрядное удовольствие пародировать старозаветный стиль разговора собеседника, — что я не представила Вас сразу: мой спутник и есть упомянутая гуманитарная миссия, собственной персоной. Прошу знакомиться: полковник МУРа Козлов Климент Степанович…

— Гражданина Крамского Петра Валерьяновича мне представлять не надо, — перебил ее Старый К., - я его хорошо знаю заочно!

Надо отдать должное "помощнику депутата", он держался хорошо: лишь на долю секунды в его глазах что-то мелькнуло, а потом г-н Крамской разлился в широкой обаятельной улыбке:

— Я сознавал, что в Москве есть несколько людей, меня знающих… Но о популярности в столь, кхм…, специфических кругах я и не помышлял! Чем же, Климент Ефремович, может помочь мне Ваше ведомство?

— Степанович, с Вашего позволения.

— О, простите великодушно, Климент Степанович! Как-то, знаете, навеяло…

— Мне, простите великодушно, — скрипучим голосом ответил полковник, — фамилия Ваша тоже кое-что навеяла!

— Вы о передвижниках? — благородно откинув голову, спросил Крамской.

— Нет, о бандитах!

Широко раскрыв в неподдельном изумлении глаза, Петр Валерьянович воспитанно подавил праведное возмущение и холодно поинтересовался:

— Могу ли я осведомиться о причинах столь дикой ассоциации?

— Можете, гражданин Крамской, можете! И даже должны, поскольку иначе вам будут не совсем понятны масштабы услуги, которую мы с майором Овечкиной хотим предоставить Вашим неназванным, как она изящно выразилась, друзьям.

"Помощник депутата" молча оперся обеими руками на трость и перенес на нее весь свой вес, всем своим видом показывая, что ожидает ответа. Это было очень эффектно, но несвойственное ему молчание свидетельствовало, что Старому К. удалось выбить его из колеи. Лида ощутила нечто вроде гордости за своего временного шефа.

— Не мне Вам объяснять, дражайший Петр Валерьянович, — продолжал меж тем Козлов, — что сила нашей организации не в последнюю очередь заключается в хорошей информированности. Я не преуменьшаю значение других составляющих — материально-технического и кадрового обеспечения, планирования и прочего, чего я не собираюсь здесь перечислять, а Вы слушать, но информация в наш век, согласитесь, дорогого стоит.

Полковник сделал паузу и держал ее до тех пор, пока Крамской не был вынужден нехотя согласиться, после чего занятая им вопросительно-грозная поза стала выглядеть смешной, и он встал нормально. "Ай да Старый К., - снова подумала она, — хорошо он его ставит на место! И что характерно: ни разу не сказал ни "значить", ни "так сказать".

— Значить, — продолжал Козлов, — будем считать, что по одному пункту согласия мы уже достигли. Поехали дальше. Московский уголовный розыск имеет информацию, свидетельствующую о том, что некий гражданин Крамской поддерживает, разумеется негласно, контакты с некой организованной преступной группой, назовем ее условно, "грачевской".

Петр Валерьянович протестующее замахал рукой и открыл рот с явным намерением присоединить к жестам еще и голос. Полковник повелительно вытянул в его сторону руку ладошкой вперед:

— Полно, любезный г-н Крамской! Я пригласил Вас сюда не для диалога, а для того, чтобы Вы выслушали мой монолог! Итак, мы остановились на том, что Вы связаны с Грачевым и Ко. Прошу Вас донести до них следующее.

В этот момент Крамской молча повернулся и неспешно, со всем доступным ему в тот момент достоинством, двинулся в сторону своего мерседеса. Ему в спину Старый К. негромко добавил:

— Когда Грачев узнает, что всеми своими неприятностями он обязан Вашему ослиному, простите, нежеланию признать очевидное…

Петр Валерьянович замедлил шаги, развернулся и снова подошел к офицерам.

— Так на чем мы остановились? — не моргнув глазом, поинтересовался он. — Вы что-то говорили о гуманитарной помощи?

— О ней, сударь мой! Так вот, я хочу, чтобы Грачев знал: если это он приложил руку к похищению моего офицера, то у него всего два часа на то, чтобы его отпустить. В противном случае грачевский заклятый дружбан Малышев будет детально информирован об операции по захвату Всесвятского рынка. У меня все! Можете идти!

Как-то сразу уменьшившись в росте, Крамской повернулся и, выполняя распоряжение, засеменил к своему авто. Это был последний, зубодробительный удар по взлелеянному и тщательно ухоженному достоинству "публичного человека".

— Что ж вы эдак-то, Климент Степанович, по-строевому? — весело спросила Овечкина. — Нешто можно так с барином-боярином?

— Да уж, барин… Ты прости меня, Лида, но к нему очень подходит смачная русская поговорка, в дореволюционных (я имею в виду революцию семнадцатого года) изданиях словаря Владимира Даля приведенная: "Был б. дин сын, а теперь батюшка!". — Понимаешь, продолжил он виноватым тоном, — в старину слово это не считалось таким безусловно нецензурным, как в наши дни.

Овечкина успокаивающе погладила руку полковника, подумав, что приведенная им поговорка звучит удивительно актуально — куда ни кинь, сплошь "батюшки"…

Около двух часов ночи Лида проснулась от назойливого звона мобильника. Незнакомый мужской голос осведомился, разговаривает ли он с майором Овечкиной.

— Скорее, с трупом майора Овечкиной! — ответила обозленная и еще не окончательно проснувшаяся Лида.

— Извините. С Вами хочет поговорить Юрий Гаврилович.

— Какой еще Юрий Гаврилович?

— Грачев.

Лида стремительно села и зажгла свет — благо, у супругов по ее настоятельному требованию, высказанному еще до свадьбы, были разные спальни.

— Алло, Лидия Сергеевна?

— Да, слушаю Вас, Юрий Гаврилович!

— Ничего, что так поздно?

— Нормально.

— Настоятельно прошу Вас передать тому серьезному господину, который был сегодня с Вами на известной встрече, что к его проблеме ни я, равно как и никто из людей мне известных, отношения не имеют. Мы постараемся помочь — с точки зрения столь любимой Вашим спутником информации. Если сможем, конечно. Пока могу лишь дать совет: ищите среди "отморозков", респектабельный народ такими вещами не балуется. Очень прошу Вас побыстрее передать мои слова адресату. Вы это сделаете?

— Да, я сейчас же перезвоню.

— Надеюсь, что инцидент исчерпан. Позвольте также высказать искреннее восхищение Вашей информированностью. Между прочим, предложение Петра остается в силе. Спокойной ночи.

Так оказалась заполненной первая из четырех ключевых клеточек сканворда с призом в виде жизни капитана Гусева. На три других оставалось тридцать четыре часа.

Она не выспалась, и потому была мрачной и саркастически настроенной. Завтрак прошел в ледяном молчании. Родионов (Лида никогда не называла своего нынешнего супруга по имени) читал газету, и, казалось, этого даже не заметил. Допив чай, он осведомился, найдется ли у нее сегодня вечером время, чтобы съездить к Мордвиновым. Узнав, что вряд ли, Юрий утвердительно кивнул головой, как будто услышал именно то, что хотел, чмокнул супругу в темечко и уехал в министерство. "Хоть бы выругался, что ли!", — вяло подумала майор: в этом случае у Лиды появился бы повод сказать какую-нибудь гадость в ответ и разрядиться. Она подозревала, что их совместная жизнь была бы менее невыносимой, если бы Родионов хотя бы изредка позволял себе подобные слабости. Не человек, а калькулятор какой-то!