Никита Филатов - Прощальный поклон капитана Виноградова (сборник)

– Ох, блин!

К составу организованно, парами подходили равномерно распределившиеся по перрону люди в форме – человек десять, не меньше. Все, как положено: автоматы, шнурованные ботинки… Кого-то, видимо, уже впустили внутрь, но кто-то еще ждал, пока откроют запертые по причине неурочного времени двери.

Нечаев высунул нос в коридор и придержал проходящего мимо проводника:

– Чего это?

– Облава. Может, дезертиров ищут, – пожал плечами парень и потопал на раздавшийся с противоположной стороны вагона настойчивый стук.

Но Денис-то знал, чувствовал, что это по его душу!

Возвращаться в свое купе за вещами не было ни времени, ни возможности – хорошо хоть, документы все в карманах пиджака. Деньги, записная книжка…

Нечаев выскочил в холодный и грязный, так называемый «рабочий» тамбур за секунду до того, как в другом конце коридора проводник принялся лязгать специальным трехгранным ключом.

Господи, удача! По извечному железнодорожному разгильдяйству дверь оказалась не заперта на «специалку», а только прикрыта поворотом ручки замка изнутри.

Денис со скрежетом привел защелку в горизонтальное положение, надавил, потянул – и спрыгнул на выщербленный асфальт перрона. Момент, надо отметить, был выбран идеально – люди в форме только что вошли внутрь, и от выхода с вокзала беглеца отделяла неширокая полоска пустого пространства.

В полумраке осеннего утра угадывались только редкие, неторопливые фигурки пассажиров, невесть зачем высадившихся на этой забытой людьми и Богом станции.

Стараясь не выбиваться из общего полусонного ритма, Нечаев наискось преодолел расстояние, отделявшее его вагон от каменного здания в середине платформы.

– Извините, – посторонился он, пропуская вперед сосредоточенную бабку с авоськами и большим чемоданом.

За порогом его тут же обдало полумраком и запахом отвратительно сваренного кофейного напитка.

– Извините, – повторил Денис и помог случайной спутнице протащить чемодан в узкое пространство между стенкой коридора и полуоткрытой дверью железнодорожного пикета.

Мордатый и уже немолодой старший сержант лениво сдвинулся на полвершка влево – видимо, по общей расстановке на операцию пост ему определили внутренний, прямо здесь.

И даже что-то велели делать…

– Эй! Вы куда?

Нечаев успел дойти до середины кассового зала, когда старший сержант вспомнил наконец, о чем его инструктировали на разводе:

– Слышите? Куда вы?

Оперативник бросил через плечо – раздраженно и не останавливаясь:

– В буфет! Пиво есть у вас? Нету?

– Закрыто усе, – покачал головой страж порядка, однако почти сразу же спохватился: – Стойте! Гражданин, документики ваши…

Но Денис, не дослушав, рванул на себя ручку ближайшей двери с табличкой «Служебный вход»: Господи, пронеси!

Не заперто… К тому же, по счастью, это оказалась не кладовка и даже не замкнутое помещение какого-нибудь кабинета – перед беглецом открылся великолепный в своей запутанности лабиринт ресторанной подсобки.

Нечаев не слишком хорошо представлял себе внутреннюю планировку типовых вокзальных строений, но логика указывала на то, что отсюда должен иметься второй выход.

Для пищевых отходов и мусора.

И для беглых милиционеров…

Сзади хлопнула дверь, но Денис уже находился на кухне. Огибая плиту, он обрушил на кафельный пол пирамиду каких-то бачков и кастрюль:

– Мать твою, с-сука!

И в ответ, откуда-то из-за спины:

– Стой! Стрелять буду!

Справа, из боковой комнатушки бухгалтера, показалась было расплывчатая физиономия, но, услышав это, посчитала за лучшее не вмешиваться и исчезла из поля зрения.

На очередном развороте Нечаев едва не рухнул и, чтобы удержать равновесие, уцепился за чей-то забытый на вешалке или оставленный за ненадобностью плащ:

– Блин…

Петля оборвалась – беззвучно и без усилия, так что к финишу первого этапа гонки Денис прибыл с нечаянной добычей в руке.

Осталось только сдвинуть металлическую щеколду.

В кино главный герой поступил бы следующим образом. Он притаился бы где-то в полутьме подсобки, вырубил одним-двумя ударами бегущего сзади человека, отобрал пистолет и потом перебил всех врагов и кучу случайного народа.

Но жизнь, как правило, куда прозаичнее наших представлений о ней…

– Стой! Стой, стрелять буду! – громыхал по пятам на удивление неутомимый преследователь.

А Нечаев уже был снаружи.

Справа – какой-то глухой кирпичный забор, слева и впереди пространство перед беглецом являло собой традиционную площадь, обустроенную в стиле привокзального соцреализма.

Памятник посередине, газоны, киоски, какой-то агитационный стенд и автобусная остановка. Несколько брошенных на ночь машин тосковали на противоположном тротуаре, а за ними крохотная металлическая оградка подчеркивала темную зелень городского парка.

Денис бестолково, с плащом в руке и головой, вжатой в плечи, рванул напрямую по грязным, глубоким лужам.

Только не оборачиваться…

– Стой! Стой, гад!

– Стой! Стреляю! – это был уже второй голос. Он явно принадлежал не старшему сержанту и доносился с другой стороны вокзального здания.

Точно: у выхода из кассового зала с пистолетом в руке замер очень похожий на Нечаева оперативник в штатском.

Очевидно, он выскочил из пикета на дикие вопли своего коллеги и достаточно быстро сориентировался:

– Стоять!

Огонь открыл штатский – сначала в воздух, потом на поражение. Пелену рассветной сырости разорвал первый выстрел, а затем уже пальба слилась в монотонный раскатистый грохот.

Свиста пуль Денис не услышал – он вообще ничего не слышал на бегу, кроме этого грохота и собственного простуженного дыхания.

Перекрестный огонь… Ему еще повезло, что автоматчики и те, кто руководил облавой, находились сейчас в поезде, а не на площади.

Впрочем, рано или поздно даже эти ребята должны были попасть в мишень.

– Ой, б…! – Нечаев уже переваливался через ограду на противоположном конце площади, когда одним из последних в обойме патронов его достал кто-то из стрелков.

Поначалу ничего, кроме толчка и ожога, Денис не почувствовал. Да и потом все казалось не таким уж страшным – он без остановки миновал заросли густого кустарника, мешанину деревьев, калитку, какую-то улочку с подслеповатыми окнами неработающего учреждения…

И только попав сюда, в загаженную, вонючую каменную щель между какими-то развалинами, позволил себе рухнуть вниз и отчаянно застонать от боли:

– Мамочка родная! Ну зачем они?

Погони не было. То ли преследователи потеряли его, то ли просто, чуть-чуть поостыв, не решились вдвоем соваться в парк на поиски вооруженного и опасного, согласно ориентировке, преступника.