Никита Филатов - Прощальный поклон капитана Виноградова (сборник)

Если этот гад станет упираться, придется дать ему ладонью в кадык, завалить и связать, подумал Нечаев. Еще утром двадцатитрехлетний оперативник проделал бы это тихо и без труда, но сейчас, когда каждое движение… А куда деваться?

– Да нет, всего часа четыре понадобится, не меньше! Вообще-то, я уже с суток, с дежурства сменился. Домой хотел, то да се…

– Устроит? – Денис расправил перед собеседником самую крупную из российских купюр. Господи, только бы никто не появился!

– Да если один бензин, заправляться… И дорога там такая, что…

– А так?

– Ты что – псих?

– Едем? Или нет? Имею право!

Сумма удвоилась, и ясно стало, что мужик не устоит. Впрочем, он еще попытался соблюсти приличия:

– Электричка скоро… Может, ты на ней?

– Имею право! – изображая пьяное упрямство, повторил Денис. – Едем?

– Поехали. – Собеседник махнул рукой и направился к «запорожцу». – Но протрезвеешь ведь, парень…

Нечаев понял опасения водителя:

– На, забери. Суй, суй себе, дядя!

Прогреваться долго не пришлось, и по истечении пары минут владелец уже выводил свое непритязательное транспортное средство через лабиринт привокзальных ангаров, пакгаузов и дворов.

На пути все чаще начали возникать человеческие фигуры – неожиданно много для недавнего сумеречного безлюдья. Трудящиеся торопились по рабочим местам и наоборот, с ночной смены, мало внимания обращая на тарахтящее мимо чудо украинского автомобилестроения.

Наконец за очередным поворотом показался шлагбаум.

Рядом с перегородившей дорогу красно-белой жердиной о чем-то беседовали двое: пенсионер в такой же, как у водителя, форме и вооруженный сержант. У стеночки притаилась милицейская машина – родная сестра той, которую Нечаев уже видел на другом посту оцепления.

Оперативник вжал голову в плечи, но «запорожец» здесь знали – приглядевшись, железнодорожный охранник приветственно помахал рукой и потянул на себя ручку подъемника. Милиционер, в свою очередь, довольно равнодушно глянул сначала на приближающее транспортное средство, потом на человека у шлагбаума, пожал плечами и вытащил из пачки сигарету…

Когда оцепление осталось позади, беглец выдохнул и обмяк на сиденье.

– Чего, парень, – получше?

– Вроде… Пивка бы!

– Посмотрим по дороге.

Нет, тревога не отпустила Дениса – факты и явления окружающего мира по-прежнему воспринимались им по системе боевого опознавания «свой – чужой». Но все же надежда на счастливое окончание передряги немного окрепла.

– Знаешь, парень, я со своей женой тоже… – За окнами неторопливо мелькали улицы и домишки пригорода, а оказавшийся довольно словоохотливым водитель все пытался перекричать рев двигателя рассказом о собственном опыте разрешения семейных конфликтов.

Неловко повернувшись на сиденье, Нечаев потревожил подсохшую было рану:

– М-м-м…

– Эй, ты чего? Смотри – может, остановиться? – Мужик явно опасался, что пассажир заблюет ему весь салон.

– Не, не надо. Все уже!

– Ну, тебе виднее. Если что – не стесняйся.

– Посплю я, ладно? Будем подъезжать, покажу, куда дальше. – Денису стало плохо и не хотелось тратить силы на общение, поэтому он опустил веки и сделал вид, что погружается в сон.

Впрочем, особо притворяться не пришлось – почти сразу же на Нечаева навалилось нечто душно-томительное, похожее на забытье. Мир вокруг сконцентрировался в огненный, скользкий клубок: боль в бедре, сполохи спецсигнала, рев «запорожского» двигателя, железнодорожник с выпуклыми жадными глазами…

Опасность! Вынырнув из кошмара, Денис сначала почувствовал и лишь потом увидел испуганный взгляд водителя, впившийся в его бедро:

– На дорогу смотри… дядя! Угробишь ведь.

Тот молча сглотнул слюну и подчинился.

Денис нарочито медленно запахнул каким-то образом задравшуюся полу плаща, прикрывая надорванную брючину и повязку в крови:

– Спокойно только. Без нервов. Понял?

– Понял.

– Довезешь, высадишь, где скажу, – и ты меня не видел!

– Хорошо.

– А иначе… – Беглец выпрямил указательный палец упрятанной в карман правой руки и продемонстрировал водителю оттопырившуюся ткань плаща.

Со стороны это очень походило на ствол пистолета.

– Понял!

Дальше ехали молча.

Пустынная трасса, лес вокруг, дождь…

Сосед вцепился в руль и со страху все жал и жал на газ. Когда стрелка спидометра перешла за девяносто километров, начал нервничать сам Нечаев:

– Эй, мужик! Дорога скользкая…

Водитель кивнул, чуть сбросил, но потом снова разогнался почти до самой крайней правой отметки указателя скорости.

– Ох, с-сука!

– Нет, ничего – все в порядке…

За очередным поворотом дороги притаилась бело-голубая «пятерка» госавтоинспекции. Офицер в мокрой милицейской фуражке и куртке из кожезаменителя обрадованно отложил радар и махнул полосатым жезлом: стоять!

Водитель дисциплинированно сбросил скорость и потянулся к обочине.

– Смотри, падла! – напомнил про «пистолет» в кармане Денис. – Тебе первая пуля, понял?

– Понял, понял…

«Запорожец» замер метрах в десяти от гаишной патрульной машины. Офицер сказал что-то весело расположившемуся в салоне напарнику и замер в эффектной позе, дожидаясь, пока нарушитель выберется наружу и подойдет.

– Не глушить! И это не трогай, – прошипел Денис, показывая глазами на ручной тормоз.

Водитель кивнул, вышел из машины, и только тут Нечаев сообразил, что он специально подставился – излюбленные места засад ГАИ всегда известны местным автолюбителям.

Вот гад, подумал оперативник, без особого удивления наблюдая, как мужик на полпути до милиционера сигает с дороги в кусты. Видимо, при этом он что-то кричал, но Денису было не слышно из-за рева двигателя, что именно.

Да и не интересно уже…

Заревев от боли, он перетащил свое тело на водительское сиденье и защелкнул внутренний замок двери. Потом попробовал выжать сцепление, но не смог – кровоточащая раной нога не послушалась, машина заглохла. В зеркальце было видно, как офицер приближается к «запорожцу», доставая из кобуры пистолет. Его напарник замер, наполовину высунувшись из патрульного автомобиля, не зная – то ли рухнуть обратно за руль и заводиться, то ли бежать вслед.

Спокойно…

Денис всем весом надвинулся на педаль сцепления, повернул ключ и сдвинул вперед рычаг.

– Стой! Выходи! – Слева к стеклу почти прилипла фигура в форме. Лицо перекошено, черный брусок макарова пляшет перед стеклом. – Стрелять буду!

– Да-да, конечно, – почти дружелюбно посмотрел в лицо коллеге Нечаев. – Подождешь?

Не так-то просто продырявить башку в упор, пусть даже через окошко, человеку, который тебе улыбается. И ревущий последними лошадиными силами «запорожец» уже успел набрать приличную скорость, когда вслед ему раздался первый выстрел: мимо! опять мимо!