Ричард Диминг - Коп из полиции нравов [Коп из полиции нравов. Шпион поневоле. Требуется секретарша. Весьма опасная игра]

Идея ему не понравилась. Уверен ли я, что ничего не пропустил?

Пришлось парировать:

— Вы ознакомились с записями приборов и образцами породы, верно?

Он их не видел — этот вывод я смог сделать по паузе и покашливанию на другом конце линии. Все, что он видел, явно ограничивалось лабораторным анализом проведенных записей.

Я спросил:

— Что вас заставило предположить наличие никеля на первом участке? Судя по записям, там даже близко нет пород, где может быть никель, который обычно встречается вместе с железом и медью, как в Петсамо и Судбери в Канаде. В записях нет ничего похожего.

Он еще долго покашливал, затем сказал:

— Мы бы не хотели оглашения этих сведений. Вы понимаете? Но много лет назад некий горный инженер провел обстоятельные исследования Юго-Восточной Лапландии. Большинство его сообщений утеряны, но одно у нас есть, и в нем утверждается, что никель встречается вблизи долины Кемяйоки.

Это площадь в сто миль в длину и пятьдесят в ширину, то есть примерно пять тысяч квадратных миль, даже если «вблизи» означает в непосредственной близости. Что-то вроде этого я сказал и добавил:

— Для обследования вы дали только треть этой площади. Кто выбирал именно эту часть?

— Наши эксперты решили, что это самая перспективная часть района.

— И ошиблись, правда?

Он опять обошел вопрос покашливанием.

Я спросил:

— Ну ладно. Почему не попробовать обследовать часть оставшегося района до снега?

— Компания решила этого не делать.

К сожалению, это было именно так. Контракт будет исчерпан, как только я доставлю записи магнитометра по последней квадратной миле ранее выбранной площади.

Они будут очень рады услышать обо мне, если мне случится оказаться в Лапландии следующим летом, но, конечно, никаких обещаний. Благодарность за хорошую работу.

Действительно, я сделал все, что в моих силах, но отходя от телефона уже ясно осознавал две вещи: первое, что сделает «Каайа», — наймет кого-то лучше ей известного и более высокооплачиваемого для перепроверки района, который мной обследован. А если случится так, что я соберусь совершить самоубийство, они меня отговаривать не будут;.

Я вернулся в обеденный зал к Мике и выпивке.

— Ну вот, — сказал я, — к завтрашнему ланчу работа для «Каайа» будет закончена.

— Продолжения не последует?

— Не последует.

Мика уставился в свой стакан.

— Вы могли бы сказать, что есть места, которые стоит перепроверить.

— Зачем? Думаешь, мы что-нибудь упустили?

— Не-ет. Но все же работа…

— В этом году. Но впереди работа следующего года, и о ней следует думать. Вряд ли на них произведет благоприятное впечатление сфабрикованная приманка, которая в конце концов не принесет результата.

Вероятно, я вводил Мику в заблуждение, что наше порядочное поведение по отношению к «Каайа» оставляет нам шанс на работу следующим летом. Как бы тщательно я ни старался делать свою работу, в следующем году они меня не наймут.

Мика осушил стакан и строптиво уставился на меня.

— Значит, вы хотите рассчитать меня, да?

— Мы же согласились на расчет по неделям. Сожалею, Мика, но ты только что получил все, что причитается.

— И что вы теперь будете делать?

— Останусь здесь на неделю-другую с единственной целью — разыскивать и обслуживать охотников, если удастся. Другого ничего не предвидится.

— Я уже больше не нужен?

— Послушай, Мика, лето кончилось. Через две-три недели, как только выпадет снег, кончатся все полеты. Чем скорее ты вернешься на юг, тем больше шансов найти хорошую работу на зиму. Я заплачу тебе за неделю, но ты будешь свободен как только будет закончено обследование последнего метра. Это все, что я могу для тебя сделать.

Он только хмуро смотрел на меня.

Я предложил:

— Давай-ка закатим шикарный обед здесь, в отеле. За мой счет. Лосось и бифштекс, а также лучший рейнвейн, который есть. Хотя как-то отпраздновать бы конец еще одного лета, в которое я не стал миллионером.

Мика встал и пожал плечами более темпераментно, чем я от него ожидал.

— Нет, я перехвачу что-нибудь у «Майнио» и пойду спать. Увидимся завтра утром.

— Мика, — сказал я, — давай пообедаем. Так будет случаться снова и снова. Каждое лето всегда кончается. Только надо помнить, что работа пилота — это высший класс. Мы владеем весьма высокооплачиваемым ремеслом, используем дорогостоящую технику. Не многие могут нас нанять. Наша работа не нужна, если есть хоть какая-то возможность обойтись без самолета и, черт возьми, с этим ничего не поделаешь до тех пор, пока зачем-нибудь не понадобится собираться и куда-нибудь лететь. Давай пообедаем и все забудем.

Он отрицательно покачал головой и ушел.

Я подозвал официантку и заказал обед, который планировал, плюс шнапс, чтобы мобилизовать и сохранить хоть остатки оптимизма. Это, конечно, не слишком поможет: к завтрашнему вечеру я окажусь без работы. Но за все эти годы я привык раньше времени не впадать в уныние от грядущих неприятностей до тех пор, пока те не сбудутся.

Мой торжественный обед успешно продвигался, и я занимался уже вторым бокалом ликера из морошки, когда появился Оскар Адлер. Я приветливо помахал ему, поскольку уже достиг стадии, когда ощущаешь, что в полночь наступит конец света, и совершенно забываешь, что мир снова начнет функционировать в семь часов утра. Каждый был моим другом.

Оскар уже был с приятелем, с темноволосым, крепко сбитым молодчиком из прибывшего утром трейлера. Оскар не теряет времени зря в поисках мест, где водятся большие деньги.

Они направлялись прямо ко мне. Оскар сказал, медленно и тщательно подбирая английские слова:

— Мсье Клод, это мистер Билл Кери. Кери, это мсье Клод. Что вы пьете?

Я буркнул:

— Ликер из морошки.

Клод торопливо пожал мою руку и пристроился по соседству.

Его рука была теплой и жесткой. Лицо оставалось холодным и твердым. Одно из тех холеных французских лиц, по которым ни о чем нельзя догадаться. Не более выразительное, чем стоящие часы.

Теперь оделся он более сдержанно, чем утром: легкий голубой макинтош поверх темного серого костюма, белая рубашка, черный вышитый галстук.

Оскар заказал выпивку для всех: два шотландских виски и ликер из морошки. Затем осведомился:

— Ты уже закончил дела с «Каайа»?

— К тому идет.

Вот уж точно.

— Скоро освободишься?

— Скоро. А в чем дело?

— Может подвернуться работа. Интересуешься?

Официантка принесла напитки. Пока она их расставляла, я изучал Оскара. Его одежда стала посолиднее: обычно он носил джинсы, рубашку из шотландки и летную куртку. А нынче вечером принарядился в довольно щеголеватые коричневые брюки и кремовое спортивное полупальто, застегнутое на все пуговицы. Облокотился он на стол своей левой рукой как-то неловко и как будто неуклюже, лицо явно напряжено. Подняв бокал, он произнес «Kippis!», показывая, что знаком с финскими обычаями.