Ричард Диминг - Коп из полиции нравов [Коп из полиции нравов. Шпион поневоле. Требуется секретарша. Весьма опасная игра]

Я взял пистолет левой рукой и протянул рукояткой вперед. Огромная волосатая рука появилась в круге света и схватила его.

Я сказал:

— Это принадлежит Вейко. Он в кабинете.

Маленький полицейский рванулся в дом мимо меня. Я обратился к здоровяку:

— Скажите ему, чтобы он не оставлял отпечатков пальцев на чем попало. Это дело полиции.

Голос здоровяка звучал миролюбиво:

— А мы, по-твоему, кто? Карточные валеты?

— Я имею в виду полицейских экспертов.

Из недр дома донесся вопль малыша.

— Сюда! Идите сюда!

Голос слегка дрожал.

Здоровяк спросил:

— Мертв?

— Да.

— Ты?

— Вы бы меня здесь не застали, если бы я его убил. Я собирался сообщить, но телефон не в порядке.

— Все сделал в лучшем виде, верно?

— Естественно. Кроме того, нет пистолета.

— Нет пистолета?

Огромный французский револьвер закачался в луче фонарика, показавшись в его лапище игрушкой.

— Его убили не из этого. Такая пушка могла бы разнести весь дом. А вам нужно найти тот пистолет, из которого действительно стреляли, и только после этого выдвигать обвинение.

Фонарь медленно прошелся по мне вверх-вниз, как большой всевидящий глаз.

— Мы всегда надеялись, что кто-нибудь отправит Вейко на тот свет. Но теперь, видно, всем нам предстоит долгая и беспокойная ночь.

Все кончилось тем же номером в том же отеле, и делали мы все то же: ждали Никонена.

Сначала это меня просто озадачило: я ожидал, что меня сразу засадят за решетку. Затем пришла в голову мысль, что вероятно на «Дакоте» из Рованиеми нагрянуло немало газетчиков, которые стали осаждать полицейских, чтобы добыть хоть какую-то информацию по поводу двух авиакатастроф за два дня.

Будучи человеком из «SuoPo», Никонен не хотел, чтобы его застукали где-нибудь поблизости от полицейского участка. Он отправился в Рованиеми чартерным рейсом в 4.10 и не мог вернуться раньше 11.20. Так что мы ждали.

Никто мне не сообщил, арестован я или нет, а был не в том расположении духа, чтобы выяснить это самому. Мы все просто ждали.

На этот раз — никакого шнапса. Все, чем я располагал, это старый еженедельник, подобранный в полицейском автомобиле. И я прикидывался, что внимательнейшим образом его читаю.

Прямо напротив меня за столом сидел здоровяк-полицейский.

Револьвер Вейко лежал перед ним, своим дулом глядя прямо мне в грудь и своей назидательностью напоминая мне указующий перст.

Маленький напарник сидел на кровати.

— Три выстрела! — сказал он. — Всего три выстрела — бах-бах-бах, кучно, как три пальца на руке. Он, должно быть, просто снайпер.

Говорил он по-шведски, так что, очевидно, предназначалось это для меня.

Я продолжал изображать внимательное чтение газеты.

Здоровяк сказал:

— Твой дружок Оскар не был такой уж невинной овечкой, между прочим. У него был револьвер. Ты об этом знал?

— Что-то я такого не помню.

Коротышка проворчал:

— Он не помнит. Ха!

Я заметил:

— Может быть, как раз из него подстрелили Вейко.

Коротышка привстал с кровати со словами:

— Мы и не думали… — прежде чем до него дошло, что Оскар был мертв и его револьвер лежал в полиции, когда Вейко убили.

Он озлобленно и угрожающе посмотрел на меня. Будь достаточно светло, он наверняка надел бы свои солнцезащитные очки и одарил бы меня непроницаемым взглядом.

Здоровяк откинулся на спинку стула, но не так далеко, чтобы не смог мгновенно схватить револьвер, если я вдруг начну проявлять признаки гражданского неповиновения.

— Лично я не думаю, что ты убил Вейко, — сказал он, — но никто и не поинтересуется, что я думаю.

Маленький фыркнул:

— Чего мы понапрасну тратим силы? Мы его поймали в доме с еще теплым трупом, он пытался угрожать нам револьвером жертвы. Вынести приговор не составит труда.

Как мне показалось, здоровяк уже прокручивал этот вариант.

— Мы, конечно, можем так и сделать. Но я предпочел бы все же докопаться, как все было на самом деле.

— А чего суетиться? Он нам помогать не собирается. Зачем же нам с ним возиться?

Они посмотрели на меня. Им ничего не оставалось делать, как разыгрывать весь спектакль по-шведски, чтобы быть уверенными, что до меня все доходит, и в то же время делать вид, что идет всего лишь исключительно обмен мнениями.

Я продолжал внимательно изучать газету.

Маленький полицейский продолжал:

— Он рассчитывает, что сможет выпутаться, когда прибудет Никонен. Ха! Чего ради Никонену это делать!

Он пожал плечами так сильно, как только мог.

— Продолжайте в том же духе, — заметил я, — и вы замучаете себя до смерти.

— Ты думаешь, мы не можем связать тебя с делом Адлера, верно? Преотлично можем. И в ближайшем будущем так и сделаем. Ты ничего не знаешь о револьвере, который был у Оскара?

Опять оба наблюдали за мной с легкой выжидательной улыбкой. Они подготовили для меня нечто неотразимое и, как видимо считали, такое смачное, что я должен был немедленно впасть в просто-таки физиологический шок.

Я сказал:

— Держу пари, что, кроме всего прочего, он был заряжен.

— Да, он был заряжен, — подтвердил здоровяк.

— И клянусь, с этим пистолетом связано еще что-то.

— Да, еще кое-что, — он выдержал драматическую паузу. — Номер у него спилен.

Воцарилась мертвая тишина.

Настал тот момент, когда я должен был сильно побледнеть и завопить:

— Значит, он был таким чудовищем?! О, если бы я только знал!

Все, Кери раскалывается и исповедуется до дна. Местная полиция решает проблему. «SuoPo» отправляется восвояси и присылает им медаль.

Вместо этого я тихонько спросил:

— И что это значит?

Коротышка завопил:

— Что это значит? Только то, что он был профессионалом — настоящим профессионалом. Ну а теперь выкладывай, что за игру он вел?

Я заявил:

— Номер можно восстановить. Просто отполируйте место, где он был, протравите соляной кислотой, а затем обработайте этиловым спиртом.

Здоровяк хмуро посмотрел на меня.

— И откуда ты это знаешь?

— Вы когда-либо слышали об угнанных автомобилях или ворованных авиационных моторах? Вот как раз способ установить их заводские номера.

Он тяжеловесно развернулся к своему напарнику.

— Слишком он ученый, этот тип. Придется применить к нему силу.

Коротышка отозвался:

— Мы просто обязаны затащить его в какое-то тихое местечко, где никто не услышит его визга. Я бы расколол его.

Впервые с того момента, как мы встретились, слова звучали искренне и от души..

— Вы, ребята, перенапрягаетесь понапрасну, — сказал я. — Ни один профессионал не будет таскать при себе оружие со спиленным номером именно потому, что это выглядело бы профессионально. Пойманные с обычным оружием, вы почти всегда сумеете отговориться, но не ждите, что вас отпустят, если обнаружат револьвер со спиленным номером. Все это доказывает, что Оскар настолько нуждался в оружии, что не стал обращать внимания, какого оно сорта, — или просто не знал, что это значит. Но очень интересно, почему он думал, что ему нужно оружие вообще.