Инна Тронина - Прощённые долги

– Ты чего с утра в наушниках? – Дарья села на постели, обняла Воронина и стала укладывать его обратно. При этом она поймала губами мочку его уха и стала теребить её языком, едва не своротив с головы дужку. – Да сними ты их. Потом побалдеешь!

– Я своих привычек не меняю. По утрянке всегда слушал плейер и буду слушать. От тебя не убудет!

Воронин, уже не владея собой, больно ущипнул Дарью за грудь и толкнул к стене. Впрочем, это не произвело должного впечатления. Наоборот, вакханка тихо и счастливо рассмеялась, втянула живот и выпятила рёбра. Игорь тем временем жадно ловил голоса за стеной.

– Ладно, добрались без приключений, – сказал Всеволод. – Ты как, нормально съездил?

– Они попросту остались в дураках. Я не ожидал, что такие профессионалы станут вешать мне на хвост засвеченную «тачку».

– Скорее всего, решили, что ты в темноте не разглядишь, – предположил Грачёв. – Где схема?

– Вот, держи, – немного погодя ответил Озирский. – Состав уже в пути, так что времени на раскачку нет. Как можно быстрее нужно передать схему факсом, и пусть решают, где задерживать поезд. В любом случае нужно остановить «Камикадзе», отогнать его на запасные пути и выставить усиленную охрану. Чтобы муха не пролетела, понимаешь? Здесь ни в коем случае нельзя ошибиться…

– Ну, о чём ты говоришь, Андрей? Там ведь горы, спуски, подъёмы. Если мины грохнут просто по неосторожности, Башкирия померкнет перед этим Апокалипсисом. Да ещё там идёт настоящая война. Вдруг боевики той или другой стороны захотят пустить состав под откос? И кто поручится, что в это время рядом не будет пассажирского поезда? Давай-ка по-быстрому поедем на Литейный, подождём там начальство. Ты всё подробно доложишь, чтобы и генерал в курсе был. А если до него сегодня не удастся достучаться, так хоть Захара известим.

– Так и сделаем, Севыч. Мне нет смысла возвращаться домой, потому что на девять утра приглашены свидетели по делу о грабеже в Сосновой Поляне.

Воронин услышал звук застёгиваемой «молнии» на куртке и понял, что сейчас они оба уйдут. Седьмой час утра, но это не помешает принять меры к задержанию состава. В Главке есть дежурный; там, где сейчас идёт состав, тоже. Совсем немного времени надо, чтобы задержать поезд «Камикадзе», схема минирования которого вот-вот окажется на Литейном.

Мысли Игоря рассыпались, как сорвавшиеся с нитки бусины. Что же делать? Попытаться как-то завладеть схемой? Нет, не выйдет. Этих двое, он один, притом оба не какие-то очкастые интеллигенты. Озирский – каратист, это все знают, да и Грачёв тоже хорош. К тому же, у Игоря сейчас нет оружия, а насчёт ментов ещё неизвестно. Ладно, это отпадает. Что ещё? Бежать к Уссеру на третью квартиру? Во-первых, отсюда ещё попробуй вырвись без скандала с Дашкой. Во-вторых, пока доберёшься до Невского, пусть это даже не так далеко, время будет упущено.

Вот, конечно, Дарья улеглась на него и присосалась к губам, как будто мало они мало целовались вечером и ночью. Хочешь – не хочешь, а начинай всё снова, иначе, чего доброго, попадёшься. А Озирский Игоря знает, и лапши ему на уши не навешаешь. Хоть бы он, гад, обмолвился, откуда принёс схему! А так ни фига не понять. Сейчас они выйдут в коридор…

Слышно стало чуть похуже, но Воронин различал каждое слово. Вот, сейчас они обсуждают, как лучше переслать схему, если там, на месте, нет телефакса. Какой-то Янчукевич должен вскоре летать в Баку, его самолёт через три часа. Вот с ним бы и отправить чертёж, а пока состав пусть постоит под охраной.

Воронин понял, что Уссер крепко проиграл. Да, он сумел убедиться, что агент был среди тех пятерых, кто видел эту схему, знал про двойные обшивки на цистернах. И что дальше? Двое из них уже, наверное, покинули Питер. Третий, Обер, здесь, но обострять отношения с ним опасно, особенно если он никакого отношения к утечке не имеет. Ясно только то, что Озирский где-то оперативно добыл схему минирования, план размещения товара в цистернах. Впрочем, кто сказал, что те двое улетели из города? Они могли немного и задержаться, чтобы встретиться с Озирским и передать ему материалы по «Камикадзе».

Всеволод с Андреем ушли, и снова щёлкнул замок. Воронин теперь совсем не завидовал Озирскому, потому что Уссер и Мамедов возьмутся за него всерьёз. Как бывший бригадир рэкетиров, Игорь отлично знал, что сделают с Андреем. Его каким-то образом захватят, отвезут в надёжное место, и там заставят его говорить. На чём сломается этот супермен, точно неизвестно, но он сломается. Уссер, али Мамедов, а особенно Татарин своё дело знают…

– Дарья, отвянь, – одними губами сказал Игорь. – Уже половина седьмого, мне нужно сваливать. Сейчас твоя бабка встанет, и как я тогда выйду?

– Она сейчас не встанет, потому что пила снотворное. Я лучше тебя знаю свою бабку. – Даша тщательно оглаживала его пахнущие гелем волосы. – Игорь, чего ты нос воротишь? Сам же вчера захотел встретиться! Для чего, интересно?

– Для этого самого! – разозлился Воронин. – Для чего ещё я с тобой могу встречаться? О музыке куликать? Три раза трахнулись, и всё мало? Тебе лечиться надо в дурдоме…

Игорь спихнул Дарью с себя и попытался встать, но та острыми ногтями впилась ему в плечи.

– Ага, уже завёл кого-то! Быстро ты, однако, девочек меняешь! Не пущу, пока мы с тобой на посошок не трахнемся. Вот сейчас как заору на весь дом…

– И мамаша с бабкой по инфаркту получат, – спокойно предсказал Воронин. – Мне-то что? Сунул, вынул – бежать. А ты у них единственная гордость, скромница, пианистка, свет в окне! Я-то человек пропащий, а тебе карьеру делать. Ты ж говорила, что скоро на гастроли в Европу поедешь. Так вот, если поднимется скандал, не поедешь ты никуда. На твоё место быстро другие найдутся. В училище же все друг друга подсиживают, а тут – такой им подарок! С бандитом, с рэкетиром спишь – каково? Облико морале твой не подходит для концертов классической музыки. Вот и не посмотришь мир, не купишь шмотки. Как, согласна?

– Ну, Игорёк, миленький, прошу тебя! – Дарья горько заплакала, не обратив никакого внимания на его сенсационные признания. – Не нужно меня закладывать. Я хорошо себя буду вести. Ты ведь хоть немножко любишь меня? Иначе ведь что получается? Мама действительно ничего не знает, она… – Дарья вдруг резко изменила тон, хихикнула, встала на колени и положила руки Воронина себе на бёдра. – Она меня… монашкой считает! Мы по воскресеньям в церковь ходим, за упокой души отца ставим свечки…

– А за брата? – со злостью перебил Воронин, еле сдерживаясь, чтобы со всей силе не врезать этой изнеженной сучке по физиономии.

Животная страсть Дарьи распаляла в нём не любовную страсть, а жажду крови. Игорь изо всех сил боролся с желанием забить её насмерть, потому что в планы Уссера это никак не входило.