Инна Тронина - Прощённые долги

– А когда ты узнал, что Аверин исчез по-серьёзному?

Озирский всё сильнее увязал в этой истории и пока ничего не мог понять. Действительно, для чего похищать мальчишку, за которого не могут дать большого выкупа? Или бандиты надеялись, что безутешный отец загонит квартиру?

– Неделю назад. Сказали, что он живой и сидит в подполе.

– Кто сказал? – немедленно вклинился Грачёв. Он смотрел на полубесчувственную Лизу и мрачнел с каждой минутой.

– Чолин. Есть у нас такой чувак. Он с Западной Украины «соломку» возит. Она клёвая – лучше всех! Вот он и шепнул мне, что Аверин живой. Надо, короче, папане его сказать. Пускай выходит на связь с хозяевами. Надо ж узнать, чего они хотят.

– Чолин не сказал, где Антон содержится? – вскинулся Озирский.

– Он сам точно не знает. Но не на Ржевке – факт. С Финбана туда нужно ехать. Приозерское или Выборгское направление.

– Записки ты писал? – прямо спросил Грачёв.

– Я. – Бен заметно вздрогнул, но отпираться не стал.

– Почему всё так сложно? Можно было прийти к профессору, позвонить ему и всё сказать…

– Ага, чтобы меня потом в ментовку затаскали! А на рынке узнали и ножиком по горлу чиркнули! Так я и пойду к его папе… Да он меня и в дверь не впустит. Послал Лизку. Она тоже много не может сказать. «Я, мол, на игле сидела вместе с вашим сыночком, и он со мной спал. А потом его цыгане стащили или ещё кто…» Что-то она старичку наплела, и ладно. Теперь дело за ним.

– Вы только у цыган брали «сено»? – Озирский начал что-то соображать, но догадки получались неясные, расплывчатые.

– Нет, ещё у азербайджанцев. Но пропал-то Антоха не Ржевке – вот мы и думаем…

Лиза вдруг застонала и улеглась на тахту с выпирающими пружинами и обивкой неопределённого цвета. Мелкие её черты заострились, усохли. Судя по всему, девушка постоянно находилась в дурмане и вряд ли могла предпринимать какие-то шаги самостоятельно.

– Лиза ведь не сама посоветовала отцу Аверина ко мне обращаться, – заметил Андрей. – Ты научил?

– У меня на это фантазии не хватит! – громко заржал Бен. Живыми, блестящими глазами он оглядывал подвал, который, наверное, казался ему сейчас царским дворцом. – Эй, Бетти, кто тебя накачал? Ты пылила, будто Чолин про Озирского тебе говорил?

Девушка медленно открыла густо-синие глаза с мохнатыми ресницами. Немного подумав, она разжала искусанные губы.

– Мне Чолин сказал, что только Озирский сможет насчёт Тоши договориться с похитителями. Раз сын жив, профессор на радостях им всё имущество отдаст. У них же почти всю семью грозой убило. Бен, я очень хочу его спасти. А ты разве нет?

– Само собой. Мне без напарника туго, – цинично ответил Палеев. – Я вот и стараюсь для вас, прибабахнутых.

– Антоша и при Чолине говорил, что его отец знаком с Озирским, может к нему обратиться. Только тогда о чём-то другом речь шла, я не помню…

Лиза явно мучилась от головной боли. Тонкие грязные пальцы её с накрашенными малиновым лаком ногтями мелко дрожали. Тряслась и голова, беспрестанно шевелились и пухлые, красивой формы губы.

– Чолин ещё сказал, что знает похитителей. Они не советуют профессору официально обращаться в милицию. А вот если он подключит к переговорам авторитетного человека, с которым можно иметь дело, они согласны разговаривать. Чолин с ними уже всё уладил. Ему Антошка очень нужен… – Лиза судорожно зевнула.

– Так почему Чолин сам этим делом не займётся?

Озирский осветил пламенем зажигалки свой подбородок, уже обмётанный щетиной, маленький насмешливый рот и слегка вздёрнутый кончик носа.

– Ёк! – повторил своё любимое словечко Бен. – Ты же умный, начальник! Чолин в подполье, да и кто ему поверит? Сразу заметут – и в «Кресты»! Он давно в розыске. Мы никто не можем, да и не того поля ягоды. Кто знает, сколько потребуют за Антоху? Мы просто стукнули, что сынишка живой, а родитель нехай сам колупается. Андрей, тут как раз твоё дело. Перед тобой же всё начальство лебезит. К любому шишаку запросто приехать можешь. Чолин сказал, что они все тебя послушаются…

– Старика жалко! – Из-под Лизиных ресниц выкатились две слезинки. – Никого у него больше нет. А в квартире какой беспорядок, мамочки! Я хотела уборку сделать, да побоялась предложить. Ещё заругается… А Чолин, сука, обещал мне сделать инъекцию и смылся, бросил в ломках. Видите, руки трясутся, как у старухи. Если мы Антошку вытащим, его отец так рад будет! Может, и меня примет, будет разговаривать. Мы с ним вместе плакали за столом. Андрей, ты, может, нами и брезгуешь. Но Николай Николаевич погибнет, если потеряет Антошку! Помоги, а?

– Ради вашего Чолина я и пальцем не пошевелил бы! – Андрею не терпелось узнать, что по поводу происходящего думает Всеволод. – Передайте ему, что я займусь этим делом исключительно из уважения и сострадания к профессору Аверину. Я уезжаю из города во вторник, появлюсь через шесть дней. До тех пор вы должны как следует прозондировать почву. Если те, кто удерживает Аверина, готовы встретиться со мной и обеспечить мне свидание с ним, я буду работать дальше. Мне нужно получить доказательства того, что заложник жив. И чтобы никаких провокаций с их стороны не было, а то они сильно об этом пожалеют. Двадцать пятое сентября вас устроит?

– Ага! – обрадовался Бен. – Бетти, слушай, Чолин нам за это ещё «сена» даст. У тебя это, в банке, последнее?

– Последнее… – Лизу всё сильнее бил озноб. Она закуталась в «варёную» куртку с воротником из белого искусственного меха.

– Значит, двадцать пятого, примерно с пяти вечера до двенадцати ночи, как у тебя получится. Позвони мне и сообщи, чего там добился Чолин. Далеко в тему не влезай – детали мы будем обсуждать при встрече, – подвёл итог Озирский. – Севыч, пошли, уже почти полночь…

Когда Андрей и Всеволод вернулись в машину, у обоих шумело в ушах, а внутренности выворачивала тошнота. Прежде чем сесть за руль, Грачёв прополоскал рот минеральной водой из бутылки.

– Не нравится мне эта история до ужаса, – честно признался он Андрею. – Отвалил бы ты, пока не поздно…

– Я всё понимаю, но слово уже дано. Если сын Аверина жив, я должен выйти на контакт с теми, кто его держит. Надо же узнать, сколько они хотят за парня. Ты помни всё время, что у профессора не осталось никого. Вообще никого, понимаешь? Чтобы облегчить страдания невинного человека, я пойду на любые жертвы, как бы мне ни было это омерзительно. Поехали, Севыч, я всё-таки хочу выспаться. Но перед этим мы зайдём к одной милой даме по имени Надин. Она как раз тот человек, который поможет нам сориентироваться в мире бомонда. У неё на известных людей города заведена обширная картотека.

– И за ними, значит, следят? – удивился Грачёв, выезжая с проспекта Майорова на Исаакиевскую площадь.