Флетчер Нибел - Вторжение

— Что-то не припоминаю, дабы мир сходил с ума из-за таких же детей в Биафре, — сказал Рэндалл. — А ведь там их тысячи умерли от голода.

— Но, — продолжал настаивать Ворхи, — ведь в конце концов именно сморщенные измождённые личики этих детей из Биафры привели к спасательной операции. Мы волновались за них. Весь мир переживал. А ведь эти дети были за тысячи миль от нас. Мы воспринимали их, как сплошную массу, не различая отдельных лиц. И давай не будем закрывать на это глаза — они были чёрными. Теперь же под дулом оружия в своих же домах оказались американские дети. Каждого из них газеты назовут по имени и покажут его изображение. И я считаю, что это окажет куда более эмоциональное воздействие, чем Биафра.

Рэндалл продолжал смотреть на своего друга.

— Ты убедил меня, Джой. Как всегда.

— Но тебе не нравится, как я всё это изложил, не так ли? Ладно, можешь облекать мою мысль в любые слова, как сочтёшь нужным. Только не забудь про детей. Точка.

— Есть что-нибудь ещё? — с хрипотцой в голосе сказал Рэндалл. Он мучительно нуждался хоть в нескольких часах сна.

— Нет, если не считать, что меня беспокоят те пятеро молодых ребят-негров, которые участвовали во встрече. Представь себе, что кто-то из них намекнёт о происходивших тут событиях. Можешь тут же ставить на себе крест.

— Перед их появлением Кэти взяла слово с каждого из них, — сказал Рэндалл. — И убеждена, что они не станут болтать.

— И всё же, если слухи просочатся, тебе придётся послать воздушный поцелуй тому влиянию, которым ты ещё пользуешься у консерваторов. Стоит тебе только призвать страну к спокойствию и сдержанности, как многие заорут «любимчик ниггеров» и схватятся за оружие… А что, если я позвоню Кэти и попрошу её ещё раз переговорить со своими друзьями?

— Хорошая идея, — согласился Рэндалл. — Я думаю, у тебя это лучше получится. К твоим словам она отнесётся с большим вниманием, чем ко мне… Это всё?

— Всё, Фил. — Встав, Ворхи положил руку на плечо Рэндалла. — Разве что осталось пожелать тебе удачи. Прости за резкость моих слов. Я просто хотел донести свои мысли… Да, это нелегко, Фил. И я могу только радоваться, что ты, а не я готов взять на себя эту ношу; мне она была бы не под силу.

— Спасибо, Джой. Я ценю твою помощь… Располагайся в гостевой комнате.

— Нет. Я попрошу поставить мне диванчик в ситуационном зале. Если уж я обречён исполнять роль координатора, мне лучше быть на месте событий.

У порога двое друзей распрощались.

Президент Рэндалл вернулся к своему дивану. Теперь он остался наедине с дилеммой. И даже Джой Ворхи был не в состоянии избавить его от необходимости принимать решение. Рэндалл снова взялся за блокнот с заметками. Пытаясь разобраться в записях, он поймал себя на том, что буквы расплываются у него перед глазами. Но мгновенное состояние ступора сменилось долгожданной ясностью. Разрозненные мысли со всех сторон стягивались в каре и ровняли ряды, начиная шествие. Собираясь, он сидел в неподвижности не менее пяти минут.

Затем, встав, он подошёл к телефону, стоявшему на лёгком лакированном столике у камина. Гертруда сразу же сняла трубку, и он услышал её тихий мягкий голос. Рэндалл попросил его связать с Педерсеном.

Через секунду тот ответил, и в его голосе тоже чувствовалось утомление.

— Да, мистер Президент.

— Есть какие-нибудь новости? — спросил Рэндалл.

— Семь ударных групп наших агентов готовы приступить к действиям.

— Хорошо… Джесси, сколько детей находятся во всех этих домах? Четырнадцать?

— Нет, сэр. Всего несовершеннолетних детей, все белые, девятнадцать человек.

— Девятнадцать. Это всё, Джесси. Спасибо.

Он попросил Гертруду поднять его в половине седьмого, через девяносто минут. За окном уже занимался туманный пепельный рассвет и из утреннего сумрака медленно выплывали обширные лужайки. Он медленно направился к обрамлённым флагами дверям, что вели в его спальню. Пять часов тому назад, когда Генеральный Прокурор связался с ним по телефону, стоявшему у кровати, Фил Рэндалл был счастливым человеком, захваченным новой идеей. Она увлекла его, как в юности. Теперь он чувствовал тяжёлый груз лет, который обессиливал его. Бедная Кэти. Бедный папа. Бедные все.

В Фейрхилле было без нескольких минут семь, когда утром в понедельник Скотт Кроуфорд открыл двери в комнату своей сестрёнки и на цыпочках подошёл к её кровати. На нём были мятые джинсы и безрукавка с ярко красными буквами «БАХ!»

В комнату проникали первые осторожные лучи света; тени таяли и расплывались. На стене висели яркие рисунки Холли. На шпиле оранжевой церкви сидел смеющийся мальчишка с тыквообразной головой. Натянув на себя простыню, Холли лежала, уткнувшись головой в передние ноги панды, которая на следующую ночь должна была перейти во владение Скотта. Колени у неё были подтянуты к подбородку и, свернувшись в комочек, она улыбалась во сне.

Скотт потряс сестру за плечо.

— Просыпайся, — сказал он зловещим шёпотом, почерпнутым из телевизионных драм. Она продолжала спать, и он снова потряс её. — Холли! — На этот раз он дунул ей в ухо.

Сразу же проснувшись, она присела в кровати и потёрла глаза. Наклонившись к ней, Скотт приложил палец к губам.

— Тс-с-с, — прошептал он. — Поднимайся. У них там тайная встреча и вообще.

Она сползла с кровати, растерянно озираясь в своей длинной ночной рубашке с голубой ленточкой у воротника. Её прямые светлые волосы растрёпанными прядями падали на плечи. Зевнув, она посмотрела на брата, готовая подчиняться его командам.

— Одевайся, — тихим таинственным голосом сказал он. — И не шуми.

— Знаю, — сказала Холли. Она вытащила из ящика комода синюю рубашку и свежие джинсы. Когда, освободившись от ночной рубашки, она осталась голенькой, Скотт с серьёзным видом осмотрел её с головы до ног. Справившись с одеждой, Холли натянула вчерашние носки и взялась за кроссовки. Шнурки её упорно не слушались.

— Вот глупая, — сказал Скотт. — Дай я сам завяжу их. — Но поскольку он стоял к ней лицом, с бантиком у него тоже ничего не получилось и он затянул шнурки узлом.

— Что мы будем делать? — подражая загадочному тону брата, спросила Холли.

— Тс-с-с. Молчи и следуй за мной.

Со Скоттом во главе они на цыпочках выбрались из комнаты и, стараясь не скрипеть обувью, осторожно спустились по спиральной лестнице.

— Расскажи, — потребовала Холли на последней ступеньке.

Решительным жестом Скотт заставил её замолчать и подкрался к узкой стеклянной панели в парадной двери. За ней он увидел Харви Марша, стоявшего у большого дуба.

— Ясно, — сказал Скотт, и по коридору, что вёл мимо библиотеки, они двинулись в заднюю часть дома. У дверей он сказал: — А теперь изо всех сил беги через двор к лесу. Только не ори и не падай.