Фред Кассак - Болтливая служанка

Спустя полчаса появился официант и сварливым тоном осведомился, чего месье желает.

— Томатный сок, — сказал Летуар. — С сельдерейной приправой.

Полчаса спустя официант принес сок без приправы. Летуар продолжал настаивать на приправе. Официант метнул в него испепеляющий взгляд и принес ему эту несчастную приправу — еще полчаса спустя. Летуар пожелал расплатиться немедленно. Официант согласился с большой неохотой, скрепя сердце вернул сдачу и с омерзением получил чаевые.

Летуар вылил сок в стаканчик, взял флакон с приправой, сделал вид, что солит сок, и проворно упрятал флакон в карман.

Он огляделся вокруг: женщины по-прежнему демонстрировали ноги, мужчины — свое полнейшее к оным безразличие.

Он поднялся — с облегчением, но с прежней меланхолией — и вышел, поглаживая покоящуюся в глубине кармана солонку. Она была гладкая, как кожа ноги под хорошо натянутым чулком.

Вернувшись домой, он открутил у солонки пробку, высыпал на лист фольги с кофейную ложечку сельдерея, достал из шкафа железную коробку и насыпал на сельдерейную соль с две кофейные ложечки поганки, что, по его разумению, составляло вполне честную пропорцию. Смешав порошки, он всыпал полученную смесь в солонку. Желтоватый цвет поганки гармонично слился с желтоватым порошком сельдерея.

Понедельник, 4-е

Он припарковал машину напротив ресторана «У тонкой сосиски» и притворился, будто читает газету. В действительности он наблюдал за «Превер-и-Косма». Руки у него были влажные. Сердце колотилось, в животе урчало. Чтобы придать себе решимости, он ощупывал солонку в кармане.

Внезапно он вздрогнул: показался Упырь. Ему предшествовал его крупный нос на высоко поднятой над низкой душонкой голове, а замыкали шествие его длинные ноги.

Летуар пробкой вылетел из машины, украдкой пробежал несколько метров в противоположном направлении и повернул назад. Этот маневр позволил ему оказаться у двери кафе строго одновременно с Упырем.

Подобный синхронизм не остался для Упыря незамеченным. Он даже воскликнул:

— Вот что называется синхронным приходом!

Впрочем, в этой констатации феномена не было и тени подозрения. Он рассеянно добавил:

— Здравствуйте, как поживаете? — и протянул руку.

Вид и тон у него были довольно озабоченные. Летуар, у которого забот тоже хватало, ответил:

— Спасибо, прекрасно, а вы?

И они машинально подержались пятернями.

— Только после вас, — сказал Упырь, француз до кончиков ногтей, пропуская Летуара вперед.

Летуар не заставил себя упрашивать и первым вошел в кафе, совершенно естественным жестом запустив правую руку в правый карман, потом повернулся к Упырю на три четверти левым боком, чтобы скрыть от него правый.

— Там, в глубине, есть места, — сказал он, левой рукой указывая куда-то в сторону незанятого островка столиков в глубине зала, а правой как можно незаметнее доставая из кармана солонку.

— Пошли! — сказал Упырь, не имевший ни малейших причин возражать.

И Летуар устремился туда. Достаточно проворно, чтобы прибыть на место, опередив на какое-то расстояние Упыря, который с трудом протискивал между сидящими свое долговязое туловище. Добравшись до одного из столиков в глубине, Летуар обернулся, стал лицом к Упырю, делая вид, что поджидает его, и совершенно естественным жестом заложил руки за спину, аккуратненько поставив при этом солонку на край стола и вытолкнув ее кончиками пальцев как можно дальше к середине.

Когда Упырь подошел, Летуар совершенно естественным образом отодвинулся от стола и с приличествующей обстоятельствам злостью осведомился:

— Ну, так где сядем?

— Где хотите, — примирительным тоном ответил Упырь.

— Я тоже не знаю! Да где угодно! — воскликнул Летуар, предусмотрительно выбирая столик с видом на солонку.

Они уселись.

— Лично я выпью «Чинзано», — гордо бросил Летуар. И замер, украдкой наблюдая за а Упырем.

— А я, — отозвался Упырь, — томатного соку.

Летуар перевел дыхание. Он на полном скаку остановил официанта, который пролетал мимо, ловко игнорируя мольбы посетителей, и прокричал:

— Один томатный сок и один «Чинзано»!

Такой крик души гарсон проигнорировать просто не мог. Он кивнул, развел руками, пожал плечами и возвел глаза к потолку, тем самым давая понять, что соглашается почтить своим вниманием этот заказ, невзирая на усталость и все те неудобства, которые он неизбежно повлечет за собой и которые не окупить ожидающимися мизерными чаевыми.

— С сельдерейной приправой! — добавил Упырь.

Но официант, спасаясь от новых заказов, уже исчез.

— Я уверен, он забудет! — сказал Упырь. — Во всех кафе одно и то же: за сельдерейную приправу надо сражаться!

— А вот там случайно не то? — небрежно спросил Летуар, кивая подбородком в сторону солонки, красовавшейся через стол от них.

Упырь потянулся в указанном направлении;

— Похоже на то! Ну да! Конечно! Вот повезло!

Он сам отправился за солонкой — один, как большой, к бесконечному удовлетворению Летуара, который, прозревая дальнейшее развитие событий, воззрился на конечности (роль которых несправедливо умаляют, называя нижними) одной слегка попользованной (но еще вполне пригодной для использования) дамы, которая усаживалась за соседний столик.

Через несколько минут, то есть примерно в пять минут первого, Упырь выпьет свой сок, посоленный опоганенным (по-научному — фаллинизированным) сельдереем. Не раньше чем через двенадцать часов, то бишь к полуночи, но скорее всего позже, то есть к завтрашнему утру, проявятся первые симптомы. Поначалу он припишет это несварению желудка и успокоится благодаря обманчивой ремиссии, которая прервет развитие недуга. Когда же грянет вторичное ухудшение, будет уже слишком поздно: даже если кто-то из врачей и заподозрит отравление грибами, несчастный будет утверждать, что к грибам и не притрагивался. И впрямь весьма маловероятно, чтобы он связал свое недомогание с томатным соком, выпитым накануне в кафе, которое сам же и выбрал. Но даже если допустить, что в конце концов у него и появятся кое-какие смутные подозрения, он не решится высказать их, пока не почувствует себя в смертельной опасности, поскольку это признание лишит его источника доходов. Пока же он будет решаться, пройдет время и он гигнется в коллапсе (то есть в стремительном упадке сил и артериального давления) или от острой желтухи.

Кандидат в острые желтушники вернулся с солонкой, оторвав Летуара от прозревания и от созерцания ног дамы (уже перевалившей гребень, но еще достойной того, чтобы ее немножечко проводили по склону).

Появился официант с заказом. Когда он увидел солонку лицо его выразило изумление пополам с разочарованием: