Станислас-Андре Стееман - Приговорённый умирает в пять

Прокурор. Да не прогневается защита, но я позволю себе напомнить суду, что смертоносная пуля была выпущена вслед за двумя другими, не поразившими цель. Из чего можно заключить, что подсудимый был полон решимости убить.

Защитник. Ничто не доказывает, что две первые пули были выпущены моим подзащитным. С таким же успехом он мог вырвать револьвер из рук госпожи Лежанвье после того, как она дважды нажала на спуск, — из опасения, как бы она в конце концов не попала в цель.

Прокурор. Дальнейшие прения бессмысленны. В этом вопросе нас должен рассудить специалист по отпечаткам пальцев.

Эксперт-дактилоскопист Бонфуа, сорокалетний блондин, говорил медленно, но категорично. На орудии преступления не обнаружено никаких других отпечатков пальцев, кроме принадлежащих подсудимому.

Защитник. Это не показалось вам странным, если учесть, что револьвер принадлежал госпоже Лежанвье?

Ответ. Нет. Отпечатки пальцев имеют свойство стираться со временем или же могут быть перекрыты более свежими.

Защитник. В последнем случае они выглядят более или менее размытыми, как это обычно бывает при наложении?

Ответ. Ну, это когда как…

Защитник. Отвечайте только «да» или «нет».

Ответ. Их идентификация, по-видимому, представляет несколько большие трудности, но…

Защитник. Но вам с ними столкнуться не довелось, не так ли? Вы подтверждаете, что отпечатки пальцев были совершенно четкие?

Ответ. Да.

Защитник. Не означает ли это, что оружие предварительно вытерли?

Ответ. Не обязательно. К такому же результату может привести постоянное трение, периодическое соприкосновение с тканью — например, с подкладкой сумочки или карманом. Вообще, надо иметь в виду, что отпечаток пальца появляется только на совершенно гладкой поверхности при повышенной потливости.

«БЕЗРЕЗУЛЬТАТНАЯ ПЕРЕСТРЕЛКА МЕЖДУ ЗАЩИТОЙ И ЭКСПЕРТОМ БОНФУА» — примерно таким заголовкам предстояло появиться в вечерних выпусках газет.

Перед судом прошли другие свидетели, потом наступил вечер и пришлось зажечь люстры.

Жоэлла первая покинула Дворец Правосудия, продрогнув до костей. Она знала, что Тони невиновен. Но ей так и не удалось привлечь к себе его внимание. Он смотрел только на председателя суда и на прокурора.

Может быть, он ее больше не любит?

Может быть, он никогда ее не любил?

Может быть, он любил Диану?

«Тогда пускай выкручивается как знает!» — подумала Жоэлла, засыпая. Она решила свидетельствовать в его пользу только в том случае, если он ответит на ее жестикуляцию.

Билли Гамбург рассеянно ответил на первые поставленные ему вопросы. Он вспоминал, как не столь давно в качестве обыкновенного зрителя присутствовал на другом процессе, обсуждая его перипетии с Дото.

Сегодня перед тем же судом за не менее страшное преступление предстал тот же подсудимый, а сам он. Билли, — вот это хохма! — призван принять в спектакле активное участие!

Вопрос. Итак, вы с госпожой Гамбург несколько дней были гостями четы Лежанвье?

Ответ. Да, с пятницы, второго числа.

Вопрос. Они пригласили вас?

Ответ. Этого не требовалось. Для нас двери их дома всегда были открыты.

Вопрос. И для подсудимого тоже? Ведь он приехал с вами.

Ответ. Идея провести выходные в «Вязах» родилась у него. Не оставлять же было его на скамейке в саду Тюильри.

Вопрос. Будьте любезны рассказать суду, при каких обстоятельствах вы позвонили в полицию.

Ответ. Я собирал в глубине парка грибы. Как услышал со стороны домика тарарам, сразу рванул туда… Диана — пардон, жертва — лежала навзничь с дырой в груди, демонстрируя свои прелести не в пример щедрее, чем при жизни. Подсудимый тоже прикорнул на полу с браунингом в клешне. Мэтр Лежанвье, прибалдевший ввиду своего почтенного возраста, вылупился на парочку, будто ждал, что они вот-вот вскочат и сделают ему ручкой. В общем, ежу было понятно, что дело швах.

Один из присяжных. Боюсь, нам не уловить всех оттенков цветистой речи свидетеля…

Председатель суда. Будьте добры, поменьше жаргонных словечек и побольше уважения к суду.

Ответ. Прошу простить, это от волнения…

Защитник. Что конкретно вы подразумеваете под словом «тарарам»?

Ответ. Внезапные и необычные громкие звуки.

Защитник. В данном случае вызванные чем?

Ответ. В тот миг я не задавался таким вопросом.

Защитник. Но мы спрашиваем у вас об этом сейчас!.. Ведь как бы там ни было, а этот шум показался вам достаточно подозрительным, чтобы вы прекратили собирать грибы, бросили корзинку и…

Ответ. Корзинку я там не бросал. Она висела у меня на руке, с ней я и почесал в домик. (Смех в зале.)

Председатель суда. Тихо! Свидетеля вторично просят выбирать выражения.

Ответ. Так ведь защита просила подробностей…

Защитник. Других подробностей, господин Гамбург! Кстати, насчет подробностей… Не скажете ли нам, чем вы занимались в тот день?

Ответ. До наступлений сумерек я корпел в своей комнате над проектом одной афиши. Но когда света мало, цвета меняются, так что работа была бы впустую. Тогда я решил отправиться по грибы.

Защитник. Однако вернемся к «тарараму» — или, если воспользоваться вашим истолкованием, внезапным и необычным громким звукам, которые прервали ваше мирное занятие. Когда они раздались, вы, согласно вашим показаниям на предварительном следствии, находились в нескольких сотнях метров от охотничьего домика. Что включали в себя эти звуки?

Ответ. Звон бьющегося стекла. Отрывистый кашель револьвера.

Защитник. Сколько всего прозвучало выстрелов?

Ответ. То ли два, то ли, скорее всего, три… ведь стреляли-то три раза.

Защитник. Я протестую! Свидетель подгоняет показания под факты, ставшие известны ему впоследствии. Грохот стекла не спутаешь с выстрелами, два никогда не равнялось трем… Так сколько вы слышали выстрелов? Два? Три?

Ответ. Два или три. В это время, помнится, как раз налетел ветер…

Защитник. Следует ли понимать это так, что вы отказываетесь отвечать?

Ответ. Ни в коем случае. Просто отказываюсь приукрашивать действительность.

Защитник. А вас никто и не просит — ведь это не афиша. (Оживление среди публики.)

Ответ. Я бы предпочел афишу — она чище… (Ропот в зале.)

Председатель суда. Прошу тишины! Суд в последний раз призывает свидетеля к порядку!

(«Боже правый, куда это меня заносит? — мысленно ужаснулся Билли Гамбург. — Веду себя как последний идиот. Того и гляди нарвусь на неприятности: ведь адвокат неспроста интересовался, чем я занимался в тот день! Он меня ловит… Да-а, если они разнюхают, что…»)

Защитник. Поскольку свидетель не проявляет доброй воли, я попробую поставить вопрос иначе… Если предположить — я подчеркиваю: если предположить, — что господин Гамбург одновременно услышал звон бьющегося стекла и выстрелы — из чего можно заключить, что речь идет о первых двух выстрелах, не попавших в цель, — то слышал ли свидетель вслед за этим, когда бежал к охотничьему домику, какой-либо другой звук, более или менее похожий на выстрел? Прошу отвечать «да» или «нет».