Алексей Батраков - Подлость плюс

— А это ты ещё следователю в области расскажешь — Немного подобрел Андреев — Я ж не только ствол, но и диктофон с собой прихватил. Будешь выделываться, продам плёнку за пузырь коллегам твоим по цеху. Пусть полюбуются, как сдал их с пол пинка.

Не стал вступать в полемику Зёма, поднял по просьбе оперативника рюкзачок свой с самодельным огнестрелом внутри. Затем под прицелом пистолета по расщелине к подъёму приступил, на кручу.

К концу подъёма изрядно оба подустали. Опер — больше, на десяток лет, всё же, постарше. Выбравшись наверх, сбросил бандит рюкзак и рванул, что есть мочи, меж кустарником и обрывом. Но поторопился лишнего, близко очень к краю побежал. Обвалился грунт и рухнул было Зёма под кручу с высоты пятиэтажного дома, да успел за торчащий дерева корень уцепиться. А корешок-то тонковат оказался, в надлом пошёл. Судорожно перебирая ногами по отвесному краю обрыва, бандит безуспешно пытался зацепиться за другой, более мощный, конец корня, свисавший рядом — Помоги!.. Подвинь ко мне! — в крик пустился, к преследователю своему обращаясь…

Николай Сергеевич присел на травку. Несмотря на поднявшийся ветер, прикурил с первого раза. Осмотрелся по сторонам… Потом — хруст, вопль и глухой удар о многочисленные валуны под Волчьей кручей, у воды самой…

Докурив, начальник розыска швырнул туда же чужой рюкзачок и скорым шагом направился к городу. Нужно было поспевать на утреннюю планёрку.

Ясное июльское солнышко с утра уже нещадно жарило Зареченский посёлок, в целом, и местный отдел милиции, в частности.

— И когда бардак этот закончится! — Николай Иванович Кузнецов поднялся с кресла, подошёл к открытому окну и с силой вышвырнул докуренную сигарету — Я вас спрашиваю, господа начальники!

«Господа начальники», а именно, зам. по оперработе и начальник уголовного розыска дружно потупили взоры, внимательно рассматривая вымытый только что техничкой пол кабинета. Они прекрасно знали, что обращение «господа» из уст их шефа является крайне ругательным и означает высшую степень раздражения, переходящего порой в та-акие приступы ярости… Знали, но поделать в данный момент ничего не могли. Нечего сказать-то. Что тут скажешь, если в районе чуть не два месяца безнаказанно орудует вооружённая банда, грабя коммерсантов направо и налево…

Более отважным оказался Сергей Васильевич Краснов. Ему и по должности положено, и по званию. Он всё же — и зам. первый, и майор целый, и, между нами говоря, старый приятель начальника Зареченской милиции.

— Разрешите мне, Николай Иванович — Краснов для важности пару раз кашлянул — Мне, всё-таки, кажется… группа эта информируется кем-то из наших. Иначе давно бы попала в засаду…

— Ой, какой ты умный! — перешёл, как и ожидалось, на крик Николай Иванович — А ты об этом и в области может доложишь!? Когда заслушивать будут! Мне не нужны здесь ваши «кажется» — закурил очередную сигарету — Может ещё к гадалке съездим?!..Я вас русским языком спрашиваю, что собираетесь делать, господа…

— И я про то — не растерялся Сергей Васильевич. А что ему теряться-то, если они с Кузнецовым вместе выросли, вместе срочную служили, вместе «вышку» милицейскую заканчивали. Правда, в середине восьмидесятых здорово друзья подразминулись. Из-за женщины, конечно, какая ещё может быть причина. Сергей очень уж любил Наташу. И та взаимностью отвечала. Год почти. А потом раз — и замуж вышла, но — за Николая. А тот и ростом пониже, и осанки не той, может только чувством юмора наделён поболее. Не понять их, женщин-то, такие ведь создания… Ну, да ладно, десять лет уж минуло. Давно и Краснов женился на такой же видной женщине, перетёрлось всё давно…

— Так вот — продолжил зам. по опер — предлагаю усилить меры конспирации. О предстоящем мероприятии, кроме нас троих, никто в отделе знать не должен. Личному составу объявляем, что будет рейд в Заголово — Сергей Васильевич назвал самый дальний посёлок района — А в последний момент вооружаем и выставляем людей у завода. Сегодня надо и начать. Завтра — большая отгрузка цемента. В ночь много «Камазов» съедется, все — с деньгами. Эти козлы точно примчатся. Если нормально всё пройдёт, повяжем, как пить дать, повяжем.

— Дожили — Кузнецов тяжело опустился в кресло — от своих скрываемся…

— Жизнь такая пришла, Николай Иванович — подал голос начальник УгРо Костя Девяткин, радостный такой (всё ж гнев начальства обошёл его на этот раз) — крыс кругом развелось, как собак нерезаных. То ли ещё будет, ой-ёёй…

— Ты, Костя, старшим сегодня к заводу в ночь пойдёшь — не разделил оптимизма и радости подчинённых начальник милиции — А ты, Сергей Васильевич, заступаешь на сутки сегодня ответственным! Вот и флаг вам в руки! Не возьмёте ночью ублюдков этих, я вас в четверг с собой на коллегию возьму. Не исключено — последний раз…

— Его вон, молодого, увольнением пугайте — не сдержался Краснов — а меня сорок раз уж увольняли…

— Хватит демагогию разводить! — шеф вновь стал срываться на крик, но вовремя спохватился — Свободны оба. И держите меня в курсе…

— Что за отношение к людям! — высказывал наболевшее Костя Девяткин, когда двигались по коридору — Ходишь тут… под пулей, под ножом… за гроши ломаные. А чуть что — уволю. Зла не хватает…

В половине восьмого вечера в кабинет к начальнику милиции ворвался Краснов. Красный, как сваренный рак, глаза на выкате от возмущения, в руке — бумаги какие-то.

— Ты полюбуйся, Иваныч! — натурально задыхался старый опер — Экспедитора с водителем бомбанули. Эти идиоты, вместо того, чтоб на площадке у завода встать, на Волгу попёрлись! Искупаться им захотелось, с деньгами-то… На берегу трое в масках всё и выгребли! Обрез — у них. Вот, скоты, что вытворяют! — возмущению Сергея Васильевича не было предела, и в адрес грабителей, и в адрес потерпевших легкомысленных.

— Ты ко мне поплакаться пришёл — не выдержал и съязвил начальник — я тебе сопли вытирать не собираюсь.

— Какие сопли? — сгоряча не понял зам. — А… нет, я по другому поводу зашёл. Экспедитор примету хорошую даёт — одного их нападавших, стопудовую примету: наколка на правой руке в виде солнышка входящего. Вот, терпила мне её нарисовал — Краснов подсунул начальнику лист бумаги, на котором при наличии фантазии можно было разобрать рисунок кисти руки с татуировкой — Так вот — оперативник, почему-то, перешёл на шёпот — Гена, это, Шакал. Однозначно — Гена. У него у одного такая наколка из местной шушеры. И рост, и фигура совпадают, сто пудов — это Шакал. Ну ты его помнить должен, по грабежам проходил у нас лет пять назад.

— И что ты предлагаешь? — так и не вспомнил Гену Кузнецов — Что от меня-то нужно?