Алексей Макеев - Руки вверх, генерал!

Генерал Репин, к удивлению Гурова, поначалу оказался совершенно тихим и покладистым в общении человеком. Вызванный на допрос в прокуратуру, он явился туда минута в минуту и вел себя на редкость скромно и незаметно, ничем не обнаруживая своего генеральства. Вместе с тем, однако, в нем не было заметно никакого смятения и беспокойства.

Следователь Мышкин нервничал, пожалуй, гораздо больше. Ожидая прихода свидетелей, он совместно с Гуровым и Крячко в который раз уже просматривал оперативные материалы, сделанные ночью Афанасьевым и Дубининым.

– Нет, как хотите, а я не понимаю! – восклицал он, делая жалобное лицо. – На каком основании вы следили за домом Томилина? Получается, что вы точно знали намерения убийцы и время, когда он появится! Но это же абсурд! Как прикажете оформлять все это документально?

– Валите все на нас, – предложил Крячко. – У нас интуиция. Просто было ощущение, что этой ночью что-то произойдет. Вот мы и подумали…

– Не вкручивайте мне мозги! – с отчаянием сказал Мышкин. – Тут что-то не так! Но я обязательно выясню, в чем тут дело!

– Возможно, этот детина на "десятке" расскажет? – невинным тоном предположил Гуров. – Думаю, его скоро должны обнаружить. Ребята ночью его потеряли, но розыск уже объявлен. Поскольку это наверняка кто-то из военных, никуда он не денется. Вот и спросишь его, какого черта он делал ночью в доме Томилина…

– У тебя, Гуров, просто зуб на военных, – страдальческим тоном произнес Мышкин. – По-твоему, это не мог быть просто грабитель?

– Ага, грабитель, который не взял ни копейки! – усмехнулся Крячко. – Но при этом действовал в перчатках и постарался представить убийство так, будто это был несчастный случай…

– Разные бывают ситуации, – туманно заметил Мышкин и с досадой стукнул кулаком по ладони. – Какого вообще черта этим делом не занимается военная прокуратура?

– Наверное, это потому, что пока мы не имеем ничего похожего на воинские преступления, – заметил Гуров. – Но, как говорится, какие наши годы! Хотя, что бы мы дальше ни нашли, убийство гражданки Репиной все равно останется за тобой, Леонид Георгиевич!

– Без тебя знаю! – непоследовательно сказал Мышкин, и в этот момент в дверь просунулась голова генерала Репина.

– Прошу прощения, меня вызывали на этот час. Можно войти?

– Входите, – сказал Мышкин, указывая Репину на стул. – Репин Олег Викторович? Много о вас наслышан. К сожалению, нам до сих пор никак не удавалось встретиться. А это совершенно необходимо. У нас к вам накопились некоторые… м-м… вопросы…

– Понимаю, – сказал генерал. – Это вполне естественно. Я готов дать необходимые пояснения.

Он сидел, расправив плечи и глядя прямо перед собой. В лице, жестком и по-мужски привлекательном, сейчас не было ничего командирского – скорее какая-то покорность судьбе.

– Это наши оперативники, – Мышкин мотнул головой в сторону Гурова и Крячко. – Они первыми обнаружили труп вашего адъютанта.

– Я в курсе, – сказал Репин, не поворачивая головы.

– Оставим пока в стороне официальные рамки, Олег Викторович! – задушевно сказал Мышкин, присаживаясь на противоположный край стола. – Поговорим пока без протокола. Вы сами-то что думаете о смерти Томилина?

Гуров про себя усмехнулся – он видел, как следователь незаметно включил магнитофон, установленный на тумбе письменного стола, – так что отчасти задушевность его была просто игрой.

– Откровенно говоря, я сам теряюсь в догадках! – развел руками Репин. – Кому могло понадобиться убивать Андрея Денисовича? Ума не приложу! А вы уверены, что это убийство? Я был на месте, и мне показалось, что Томилин как будто ударился головой о кровать… Это не так?

– Кровать была чуть позже, – сказал Мышкин. – Вначале ему нанесли удар по голове – экспертиза установила это совершенно точно.

– Вот как? – вежливо произнес генерал. – Тогда не знаю. У Томилина не было врагов. Это был очень коммуникабельный, всегда готовый идти на разумный компромисс человек.

– А вот его бывший однокурсник Ермаков Дмитрий Степанович… – неожиданно спросил Гуров. – Или Столбунов Евгений Сергеевич, тоже военный…

– Кто это? – спросил Репин. – Не припоминаю… Надо сказать, что вне службы мне мало известна жизнь моего адъютанта. Разумеется, у всех нас есть однокурсники, друзья детства… К сожалению, у меня нет ни времени, ни возможности вникать в это. А вы полагаете, тут замешаны старые друзья?

Гуров переглянулся с Мышкиным. Следователь включил видеомагнитофон и тоном экскурсовода пояснил:

– Мы сейчас покажем вам одну запись, Олег Викторович. Возможно, вы знаете этого человека. Пожалуйста…

Когда на экране телевизора появилась полутемная громада шестнадцатиэтажного дома, "десятка", припаркованная рядом, а чуть позже в довольно приличном приближении – решительная физиономия детины, выходящего из подъезда, генерал Репин дрогнул. Совсем немного, но дрогнул. Гуров следил за ним неотрывно и был уверен, что не ошибся. Репин растерялся.

Однако он сумел очень быстро взять себя в руки. Внешне он ничуть не изменился, и лишь быстрое поглаживание ладоней выдавало волнение. Заговорил он после небольшой паузы, почти ровным голосом.

– Если я не ошибаюсь, – размеренно сказал он, – этот человек действительно мне знаком. Впрочем, освещение… Хотя нет, я почти уверен – это он! Старший прапорщик Гулыга Семен… отчества вот, к сожалению, не знаю! Он водитель у моего непосредственного начальника – генерала Брюхатова. А он имеет какое отношение к нашему разговору?

– Получается, что имеет, – окрепшим голосом сказал Мышкин. – И самое непосредственное. Эти съемки сделаны как раз в то время, когда был убит Томилин. Дом вы, я надеюсь, узнали?

– Конечно, я узнал дом, – пробормотал Репин, о чем-то напряженно размышляя. – Но я не могу поверить, Семен – убийца?!

– Пока мы этого не утверждаем, – ответил Мышкин. – Но то, что он находился там во время убийства, – неоспоримый факт.

– Я потрясен, – признался Репин. – Но все это лежит за пределами моего понимания. Семен – убийца… Но зачем?

Он действительно был потрясен, но Гуров мог поклясться, что вовсе не потому, что его поразило коварство старшего прапорщика. Здесь была совсем другая причина.

– Скажите, а в какой одежде обычно ходит этот Гулыга? – спросил Гуров. – Предпочитает гражданский костюм?

Репин впервые обернулся в его сторону. Глаза генерала казались отсутствующими, но в них горел какой-то тихий, лихорадочный огонь.

– Костюм? – произнес он так, будто только что узнал новое слово. – Нет, отчего же? Обычно, насколько я помню, Семен носит форму. Предпочитает полевую. Дань прошлому – он ведь некогда принимал участие в боевых действиях… Служил в полковой разведке…