Эд Макбейн - Озорство

О: Покрытую пачкотней. И бросил его под ту стену. По нашему замыслу, это должно было выглядеть так, словно кто-то убивает пачкунов. Понимаете? Вот потому-то я и купил краску на следующий день. Газетчики с недоверием отнеслись к тому, что адвокат занимался пачкотней. Помните? Так что краску я купил для достоверности. Будто бы Питер втайне от всех разрисовывал стены. И записку для этой же цели оставил на трупе возле книжного магазина. Все предусмотрел, чтобы создать у горожан впечатление, что убийства совершает какой-то псих.

— И преуспели в этом, — заметил Клинг.

В коридоре он сказал:

— Даже если револьвера там и нет...

— Он там. Не сомневайся, — успокоил его Паркер. — С чего бы он тогда нам все выложил?

— Но даже если его там и нет, — не унимался Клинг, — вся квартира, из которой Уилкинс отправился в мир иной, напичкана уликами. А с того мгновения, когда мы найдем револьвер, все пойдет как по маслу. Мы арестуем вдову Уилкинса как сообщницу убийцы, и дело будет закончено. Теперь все переменится, а?

— Что ты имеешь в виду?

— А то, что привидение больше не появится, — и Клинг широко, по-мальчишески улыбнулся.

Мусоровозы стояли рядами за высоким забором с колючей проволокой наверху. Пятьдесят, а может быть, и шестьдесят грузовиков. Машины были выкрашены в белый цвет — любимый цвет городского санитарного ведомства. Возможно, потому, что он олицетворяет девственную чистоту. Но, к несчастью, городские пачкуны всех мастей добрались и до мусоровозов, разрисовали их сверху донизу. И в результате они стали олицетворением городского упадка. В час ночи на стоянке было темно и тихо.

Картера проволока не беспокоила, поскольку он не собирался лезть через забор. И пролом в заборе он не собирался делать, потому что мусоровоз через него не пройдет. Чтобы вывести машину со стоянки, Картер намеревался откатить в сторону раздвижные ворота, которые крепились к столбу толстой цепью, замкнутой тяжелым висячим замком.

Картер принялся за замок.

Замок как замок, правда, довольно сложной конструкции, но каждый, кто знает, как отпирать без ключа один замок, без труда справится и с любым другим. Он возился в темноте, крутил замок, тряс его, вставлял в скважину то одну отмычку, то другую, обхаживал его, как понравившуюся ему женщину. Охраны никакой. Уж не вообразили ли они, подумал Картер, что колючая проволока и огромный замок удержат пачкунов на почтительном расстоянии от машин? Замок открылся через четыре минуты. Он откатил ворота, подбежал к ближайшему грузовику, разукрашенному во все цвета радуги, поднял капот, соединил проволоки зажигания, опустил капот, влез в кабину, включил передачу, развернулся и выехал из ворот на улицу.

Проехал четыре квартала и только тогда включил фары.

Ищи теперь ветра в поле.

В ту ночь на Флорри была слоенка «Доступ повсюду» небесно-голубого цвета, остальные лежали в кармане куртки.

Кто знает, может, кто-нибудь из охранников возьмет и скажет ему, что после полуночи действительна слоенка другого цвета. Было два часа ночи, и на концертной площадке стояла кладбищенская тишина. Он уверенно, как свой, прошел на площадку, у него и в мыслях не было, что его не впустят туда. Кивнул головой охранникам, но не стал объяснять, что собирается делать. Никаких объяснений, никаких извинений.

Прошел и все.

Тихо насвистывая себе под нос, он направился прямо к пульту управления, стоявшему в 50 метрах позади эстрады.

Там находилось все дорогостоящее оборудование. Вот здесь меня могут остановить, подумал он. И не ошибся.

— В чем дело? — спросил охранник, хотя прекрасно видел синюю слоенку, пришпиленную к куртке Флорри.

— Звукооператор, — ответил Флорри и показал ему черную сумку, которую держал в руке.

Нужно держаться попроще, подумал он.

— Не покажите ли вы мне, что у вас там? — потребовал охранник.

— Обязательно, — любезно произнес Флорри, расстегнул молнию и открыл сумку.

Охранник, светя фонариком, заглянул внутрь.

Там он увидел черный металлический ящик шириной 25 см, длиной 36 см и высотой 5 см.

Там Он увидел то, что завтра перевернет здесь все вверх дном.

— Это что за штуковина? — поинтересовался он.

— Микроусилитель, — ответил Флорри.

Это была ложь.

— А не поздно ли? — спросил охранник.

— Музыканты, — сказал Флорри и закатил глаза.

— Ладно, действуй, — разрешил охранник и остался наблюдать, а Флорри двинулся прямо к пульту управления. Охранник не спускал с Флорри глаз, а тот сновал вокруг и около пульта, делая вид, что занимается делом. Наконец это наскучило охраннику, и он присоединился к своему приятелю, стоявшему с правой стороны эстрады, возле звуковой колонки.

Вот тогда-то Флорри и принялся за дело всерьез.

За пять минут он нашел все четыре матричных выходных кабеля, тянувшихся от пульта к процессорной стойке. Еще через пять минут отсоединил выходные кабели от пульта и вставил туда свой черный ящик. Минуту спустя ящик был подключен и тщательно спрятан среди электронного оборудования.

Насвистывая, он помахал рукой двум охранникам, болтавшим возле эстрады, пожелал спокойной ночи охраннику, стоявшему у входа, и покинул площадку.

Из телефонной будки, что стояла на углу, где была припаркована его машина, Флорри позвонил Глухому и доложил ему, что к завтрашнему действу все готово.

— Спасибо, — поблагодарил его Глухой.

Карелла не мог уснуть.

В его голове звучали старые песни, он не знал их слов или знал только короткие обрывки, ни одной не мог вспомнить от начала до конца. Звучали разные мелодии, непрекращающийся концерт, но он не слышал его полностью. Песни из далекого прошлого, он много раз слышал их по радио, они слились в одно беспорядочное целое. Какой-то ночной низкотональный кошмар, и не было этому кошмару конца.

Карелла не мог поверить, что Глухой действительно нацелился на завтрашний концерт. Насколько он знал этого человека, а ему казалось, что он его отлично изучил, концерт — что бы он ни задумал натворить на нем: пожар, а может быть, что и похуже — был только отвлекающим маневром. Концерт был бесплатным, кассы не было, так что Глухому нечего было там грабить. Он нацелился на что-то другое, настоящий объект его внимания находился где-то в другом месте.

Но где?

Город большой.

В голове звучали песни.

Казалось, что какие-то часы в голове отсчитывают время.

Время неумолимо приближалось к часу дня, когда должен был начаться концерт.

Что еще произойдет завтра в час дня?

И где?

Звучали песни, слышанные когда-то по радио. Саксофоны и трубы, грохочущий барабан и бас, пианино и тромбон.

Что? — думал он.