Виктор Пронин - Банда 7

Пафнутьев некоторое время рассматривал Худолея с нескрываемым изумлением. По своей привычке он склонял голову в одну сторону, в другую, словно не решался, к чему склониться, какую версию принять.

— Простите, Павел Николаевич... Я хочу заглянуть в ориентировку, если вы не возражаете.

Не отвечая, Пафнутьев сдвинул листки бумаги к краю стола — бери, изучай. Худолей подошел и тут же, не возвращаясь к креслу, быстро пробежал глазами по строчкам. Не найдя описания происшествия с Пияшевым, он снова прочел ориентировку, уже медленнее, пристально всматриваясь в фамилии, названия улиц, время того или иного происшествия.

И опять фамилии Пияшева он не нашел.

Вывод можно было сделать только один — тот не позвонил в милицию, не сообщил о ночных посетителях, об ограблении. Значит, восемьдесят тысяч долларов для него не такая уж и значительная сумма или же опасность, которая таится в этих долларах, перевешивает деньги.

— Не нашел? — спросил Пафнутьев.

— А я ничего и не искал... Просто так... Из любопытства... Надо же все-таки хотя бы в общих чертах...

— Значит, все чисто?

— Да, Паша, — Худолей поднял наконец глаза и насколько мог твердо посмотрел на Пафнутьева. — Все чисто. Можно сказать, обошлось.

— Похвастайся.

— Охотно. — Худолей вынул из кармана два листка бумаги и, развернув их, положил перед Пафнутьевым на стол. На одном Пияшев не возражал против изъятия у него фотографии голых женщин, на второй сообщал, что паспорта их он находил каждый раз случайно и в разных концах города. Когда Пафнутьев прочел оба документа, Худолей положил перед ним стопку паспортов. — Вот этим он их держал. Без паспорта они даже билет домой не могли взять.

Посмотрев несколько паспортов, Пафнутьев сдвинул их в сторону.

— Кто помогал? Андрей?

Худолей промолчал.

— Таким образом, можно считать, что в городе появилась новая банда.

— Какая? — живо спросил Худолей.

— Опытная, — продолжал Пафнутьев. — Профессионально подготовленная, знающая оперативные методы работы, банда, которая не оставляет следов.

— Вот здесь, Паша, ты можешь быть совершенно спокойным.

— Но ты же знаешь, что следы всегда остаются?

— Так-то оно так, — оживился Худолей, почувствовав, что грозы не предвидится, — да ведь следы-то прочитать надо! А кто их прочитает? Кто?

— Ладно, — Пафнутьев махнул рукой. — Значит, заявления он не подал, в милицию не позвонил.

— А ему нельзя.

— Знаешь, то, что ты мне сейчас положил на стол... Это ведь явка с повинной, а? — усмехнулся Пафнутьев. — Сам продиктовал? Сам сообразил?

— С Андреем.

— А как убедили?

— По-разному.

— Понятно. Это все? — спросил Пафнутьев, показывая на листки бумаги и паспорта.

— Нет. Часть. Малая часть.

— А остальное?

— В надежном месте.

— Я, кажется, знаю это надежное место. Что там еще?

— Договоры, протоколы, адреса, расписки... Деньги.

— Много денег?

— Да.

— Отпечатков не оставили?

— Паша! — обиженно закричал Худолей, воздев руки к потолку. — И это спрашиваешь ты?! И это ты спрашиваешь у меня?!

— Ладно, — опять махнул рукой Пафнутьев. — Я вот о чем подумал... Если молчит, если не сообщил об ограблении... Он хоть жив остался?

— Паша!

— Так вот, если не сообщил, значит, слинял. Или ушел в подполье, или вообще его уже нет в городе. Скажи мне вот что, Худолей... Скажи мне вот что... Ты давно был в Италии?

— Паша! — восторженно заорал Худолей. — Маханем вместе, а? Мы теперь многое можем себе позволить! Паша, мы теперь можем себе такое позволить, такое позволить... Ты даже удивишься, Паша. Очень.

— Видишь ли... Что-то в этом есть несимпатичное... Грабанули мужика, взяли деньги, отправились в Италию... Если у тебя есть оправдание — Света, то у меня такого оправдания нет. Деньги я должен тратить легко и беззаботно, не задумываясь о том, как они достались.

— Паша! — возопил Худолей. — Разве в тебе угасло святое чувство справедливости? А возмездие? Жажда возмездия тоже тебя покинула?! О, горе мне, горе! Что делают с людьми годы!

— Не понял? — недоуменно проговорил Пафнутьев. — При чем тут годы?

— Тебе уже не хочется раскрутить международный бардак? Ты уже не хочешь поганого гомика Пияшева подвесить за одно место на солнышке? Если, конечно, у него это место имеется в наличии...

— Сколько вы взяли?

— Восемьдесят тысяч.

— Долларов?

— Разумеется.

— Неплохие деньги, — раздумчиво проговорил Пафнутьев. — Хорошую квартиру можно купить. Даже в Москве.

— О чем ты говоришь, Паша? — упавшим голосом сказал Худолей. — Какую квартиру?.. Я свою продал.

— Как продал?

— За деньги. Аванс уже взял. Деньгами сорю, рестораны посещаю.

— А зачем продал?

— Знаешь, Паша... Могу сказать, конечно, только ты не обижайся. Я хотел уговорить тебя, может быть, Андрея тоже... все-таки махнуть в Италию. Сколотить небольшую такую, компактную банду и это... Навести небольшой шорох в этой провинции.

— Ну ты даешь!

— Да, Паша, да. Я продал квартиру за двадцать тысяч, и нам бы этих денег хватило, чтобы навести порядок в Северной Италии. От Генуи и Милана до Римини и Монако. Мы сможем, Паша, сможем.

Пафнутьев долго молчал, глядя на Худолея неотрывно, но чувствовалось, что вряд ли он его сейчас видит — мысли его были далеко, может быть, в той же Италии.

— Ты думаешь, что мы с Андреем вот так легко взяли бы твои квартирные деньги? Думаешь, мы бы с ним не наскребли по тысяче?

— А зачем мне об этом думать, Паша? — спросил Худолей голосом простым, будничным и спокойным. — Зачем мне вас грузить? Вас или кого бы то ни было... Я бы просто сказал: «Ребята, давайте паспорта, я оформляю билеты, и через неделю летим».

— Ты не прав, Худолей.

— Я прав, Паша. Конечно, вы бы смогли наскрести по тысяче долларов. Но все это обросло бы таким количеством бытовых подробностей, потребовало бы такого количества времени... Что сам по себе испарился бы смысл затеи.

— Где жить собирался?

— А я не собирался жить.

— Даже так? — ужаснулся Пафнутьев. — Ну ты даешь, Худолей. Неужели так бывает?

— Мы летим в Италию?

— Ты говоришь, что взял за квартиру только аванс?

— Да, пять тысяч.

— Можешь вернуть?

— Вернуть-то я могу, но, понимаешь, Паша... Потеряю лицо. — Худолей слабо улыбнулся.

— Забудь о своем лице. Если хочешь, возьму эту тяжелую работу на себя. Верну аванс покупателю. Но меня смущают эти деньги. Даже не могу сказать почему... Видимо, есть какой-то закон, который нужно переступить.

— В чем дело, Паша? Я выделяю тебе необходимую сумму из своих. Твоя совесть чиста. А со своей я уж сам как-нибудь разберусь. Заметано?

— Понимаешь, деньги-то блудом заработаны.

— Вот мы их на борьбу с блудом и потратим. И потом, Паша... Тебе начальник может выписать командировку в Италию на две недели? Может дать командировку с оплатой всех расходов, включая посещение ресторанов, распитие спиртных напитков и общение с прекрасным полом?