Елена Топильская - Темные силы

Видимо, наверху так и решили: пусть возбудят дело, успокоят общественность, обезвредят заявителя, побарахтаются в бухгалтерской документации, а там, глядишь, годика через полтора-два устанут бегать в Генеральную за продлением срока следствия и прекратят дело. Десять месяцев дело болталось в милицейском следственном управлении, потом милицейское начальство добилось передачи его в прокуратуру. Два месяца дело курсировало между милицией и прокуратурой, обрастая согласованиями, и наконец приземлилось в нашем районе.

По какому-то недосмотру дело досталось не Горчакову, который в хозяйственных делах чувствует себя как рыба в воде, а мне. Полистав папочку с подшитыми жалобами, написанными от руки убористым почерком, я заскучала; какие-то бледные ксерокопия загадочных справок, накладных и технических характеристик оптимизма мне не добавили. Но когда я вызвала на допрос жалобщика — главного инженера предприятия, и поговорила с ним, что называется, не для протокола, картина для меня прояснилась.

Все началось, конечно, даже не два и не три года назад, а в девяносто восьмом году, когда по области прокатилась волна захватов этих самых пресловутых градообразующих предприятий. Механика захвата была проста: после акционирования, которому поначалу никто никакого значения не придавал, поскольку от обладания акциями рабочие никаких особых дивидендов не видели, вдруг проводилось собрание акционеров, и на свет рождался протокол об избрании нового состава Совета директоров или нового директора. Новый Совет приходил на предприятие, выкидывал со своих мест членов старого Совета и начинал править на свое усмотрение. Старые директора бежали в милицию, над ними там смеялись и предлагали обратиться в Арбитражный суд, они обращались, суд выносил решения в их пользу, и теперь уже старые директора победоносно входили на предприятие в сопровождении судебных приставов-исполнителей. Новый Совет оспаривал решение арбитража, в ход шли подделки и похищения документов, угрозы, погромы, потом стали случаться убийства. Каждое явление силовых структур сопровождалось разбитыми стеклами, покрушенной мебелью, позже стало сопровождаться стрельбой…

Но на этом предприятии все было не так. Никаких новых директоров и арбитражных судов; осуществленная комбинация потрясала своей простотой и элегантностью и была вполне достойна таланта Остапа Бендера.

Все началось с того, что предприятие стало получать меньше заказов. Меньше заказов —меньше заработка, и в конце концов случилось неизбежное: рабочим стало нечем платить зарплату. Конечно, отчасти это произошло из-за того, что дирекция установила себе размер заработной платы на несколько порядков выше, чем работягам, но все это было надлежащим образом проведено по документам, оформлено решением Совета директоров, и то обстоятельство, что на свою месячную зарплату рабочий мог купить скромный продуктовый набор, а директор зато — дачный домик с огородом или подержанную машину, волновало разве что рабочего, а финансовые органы — ни чуточки.

Но вдруг и этих скудных денег у рабочих не стало.

Правда, директор тоже перестал получать свою пайку и объявил, что вместе с сотрудниками затягивает пояс.

Первые три месяца работяги терпеливо ждали. Следующие три месяца сидели в приемной директора. Потом вышли на дорогу с плакатами, потом стали бросать камни в директорские окна. Потом сходили на прием в прокуратуру. На комбинат приехал прокурор и строго поговорил с руководством, а также разъяснил рабочим их конституционные права.

После этого наиболее продвинутые рабочие обратились в суд. Не дожидаясь решения суда, директор стал активно искать пути выхода из кризиса. Надо было где-то найти деньги, чтобы погасить даже не то что долги предприятия, а выплатить задолженность по зарплате. В суде лежал иск на пятьсот двадцать тысяч рублей (это составляло примерно три директорских оклада, но он ведь тоже перестал получать зарплату в кассе). Тогда, в девяносто восьмом году, эта сумма впечатляла больше, чем сейчас; особенно тех, кто у себя в кассе получал меньше, чем директор градообразующего предприятия. Вот с этого момента трактовки событий заинтересованными сторонами расходятся.

Версия директора: отчаявшись получить кредит у правительства или найти для предприятия заказы и достать средства на выплату зарплаты изголодавшимся работникам, он вынужден был обратиться за ссудой к частному лицу, которое согласилось предоставить деньги в требуемой сумме, под залог, Кроме оборудования, в залог отдавать было нечего. Поэтому был заключен договор с этим частным лицом о предоставлении ссуды под залог оборудования. Директор рассчитывал в самое ближайшее время договориться о выгодном заказе и уже встречался с предполагаемыми заказчиками, аванс на заказ от них позволил бы рассчитаться с заимодателем. Однако предполагаемые заказчики оказались людьми непорядочными, поели-попили за счет директора в ресторане во время бизнес-ланча, но с заказом тянули, и дотянули до того, что истек срок займа.

Поскольку он, в отличие от надувших его заказчиков, себя считал человеком порядочным, у него не оставалось другого выхода, как распрощаться с оборудованием, указанным в договоре Займа в качестве залога. Часть оборудования была вывезена с предприятия, после чего не столь порядочные люди из числа руководства комбината (камень в огород главного инженера) стали строчить пасквили в разные инстанции, бог весть в чем обвиняя его, добросовестного руководителя, который преследовал единственную цель — не дать рабочим его комбината помереть с голоду.

Версия «не столь порядочных людей», в том числе и главного инженера: пока в казне комбината водились какие-никакие средства, директор хапал сколько мог из этой казны, установив себе непомерный оклад невесть за какие заслуги. Когда денежный ручей иссяк, этот жулик, сговорившись с соучастником, заключил фиктивный договор займа на смехотворную сумму в пятьсот двадцать тысяч рублей под залог импортного оборудования, в свое время зубами выгрызенного главным инженером у министерства. Оборудования стоимостью в полтора миллиона долларов США.

Сразу было понятно, что этот заем никто возвращать не собирается, и договор заключен был исключительно для того, чтобы за смехотворную сумму хапнуть не только дорогое, но и дефицитное оборудование. Соучастник за бесценок получил ценные агрегаты, это все равно, что за три копейки купить новехонький «Мерседес», перепродал их за реальную цену, незаконный навар, сумму которого назвать язык не поворачивается, поделил с директором и прочими жуликами из числа руководства, давшими согласие на эту аферу. Поскольку большая и самая ценная часть оборудования была вывезена с комбината, комбинат встал.