Алексей Макеев - Должники

Вскоре впереди показался полосатый шлагбаум, возле которого прохаживались двое – парень в камуфляже и милиционер в голубой форменной рубашке с кобурой на поясе.

– Приплыли! – недовольно пробормотал Тимохин. – Кругом менты! А людей между тем мочат на каждом углу.

Он не стал рисоваться и, пока его не заметили, свернул с дороги в ивовые заросли. Как он и предполагал, обойти шлагбаум не составило большого труда. Правда, дальше в кустах обнаружилась изгородь из колючей проволоки, но и она выполняла здесь скорее декоративную функцию, потому что метров через десять-пятнадцать кончалась, а в качестве заградительной полосы уже выступала сама природа – цепь кустов и деревьев, в листве которых неистовствовали целые полчища комаров.

Это, однако, не остановило Тимохина, и через десять минут он уже выбрался из зарослей, оказавшись неподалеку от симпатичного щитового домика, выкрашенного ярко-синей краской. За деревьями виднелись еще дома, и Тимохин понял, что он наконец-то у цели.

Был разгар дня, и можно было предполагать, что основная масса отдыхающих находится в это время на пляже. Такая ситуация была на руку Тимохину. Разговаривать он собирался со здешним начальством. Ему нужен человек, который бы знал точно, как и при каких обстоятельствах попал на эту базу Николай Тимохин.

Приняв самый беззаботный вид, на который он был сейчас способен, Тимохин обошел домик и побрел по выложенной песчаником дорожке, поглядывая по сторонам в поисках человека, который мог подсказать, где искать начальство. Вскоре навстречу ему попались две девушки в мокрых купальниках, которые и дали ответ на этот вопрос.

Тимохин двинулся в указанном направлении и вышел к дому, над дверью которого висела табличка с надписью «Администрация». На крыльце какой-то самоуверенного вида мужик в черных брюках и джинсовой куртке распекал за что-то худого парня в сером халате, перемазанном опилками.

«Кажется, это и есть Макарыч», – решил Тимохин, приглядываясь к сердитому мужику.

Девушки сказали, что именно Макарыч здесь самый главный.

Тимохин встал в тени большого дерева и, закурив сигарету, стал ждать, когда кончится воспитательная работа. Наконец мужик в джинсовой куртке махнул рукой:

– Все! Разговор окончен. Ступай и не появляйся, пока все не переделаешь. А будешь опять сачковать… Ну, ты меня знаешь!

– Аванс бы мне, Макарыч! – искательно произнес парень в опилках, вытягивая худую шею.

Макарыч сложил толстые пальцы в монолитный, бронзового цвета кулак.

– Аванс – это я могу! – многозначительно сказал он парню, поднося кулак к самому его носу. – Такой аванс выдам, что неделю чесаться будешь! Все понял или по слогам прочитать?

– Понял, Макарыч! – смирился собеседник и, вздохнув, поплелся с крыльца.

Макарыч посмотрел ему вслед, презрительно плюнул и по-хозяйски оглянулся по сторонам. Его взгляд и взгляд Тимохина встретились. На лице Макарыча появилась легкая тень. Он что-то хотел сказать, но потом передумал, повернулся и взялся за ручку двери. Тимохин бросил на землю окурок и быстро пошел к крыльцу.

Макарыч услышал шаги, посмотрел через плечо, но счел несолидным задерживаться и вошел в дом. Тимохин взбежал по ступенькам и тоже переступил порог.

И опять Макарыч никак не отреагировал. Он мельком покосился на незнакомца и с независимым видом ушел в боковой коридор. Тимохин двинулся туда же и увидел, что Макарыч вошел в кабинет.

Он открыл дверь без стука и остановился на пороге, сунув руки в карманы куртки. Макарыч, который в этот момент открывал холодильник, стоявший в углу, и бровью не повел. Лишь достав из холодильника запотевшую бутылку нарзана и откупорив ее ржавым ключом, Макарыч наконец снизошел до вопроса:

– Ищете кого-то?

– Ищу, – кратко ответил Тимохин. – Вы тут главный?

Макарыч подошел к столу, взял стакан, дунул в него, наполнил нарзаном и с удовольствием выпил. Вытирая губы, поинтересовался:

– Пить будете? Взопрели небось в своей куртке, а?

– Я привычный, спасибо, – сказал Тимохин. – Так вы главный?

– Это вопрос философский, – заметил Макарыч. – Зависит от того, как посмотреть. Но если дело у вас не самое сложное, то вполне возможно, что и я главный.

– Дело у меня самое простое, – заявил Тимохин. – И я думаю, что лучше вас никто его не решит.

– Почему так думаете?

– Моя фамилия Тимохин. Вам это о чем-нибудь говорит?

Макарыч быстро и пристально посмотрел на него, а потом, нахмурившись, отвернулся на секунду к окну.

– Черт знает что! – сказал он с чувством. – Какая здесь благодать была, когда только закладывали базу, и ни одного отдыхающего даже на горизонте не видно было! Нет, видно, кончились эти славные денечки!.. Так вы кем доводитесь этому бедолаге, который нам, считай, весь сезон испортил? Нет, я ничего не хочу сказать – история неприятная, родственники убиты горем… Но вы и меня поймите – это только кажется, что никто ничего не видит и не замечает. Один расскажет, другой лишний раз напомнит, кто-то вообще в газету напишет. А люди скажут – «Лазурный»? Э-э, нет, туда мы не поедем, там люди мрут, как мухи… Все умрем, а жизнь все равно продолжится. Понимаете, о чем я?

– Меня это не интересует, – сказал Тимохин. – Думайте, как хотите, и говорите все, что вам угодно. У меня конкретный вопрос. Мой брат погиб у вас. Как мне сказали, утонул в реке. Мне до сих пор трудно в это поверить, но хорошо… Скажите лишь, каким образом он тут у вас оказался?

Макарыч покачал головой.

– Чудно! – сказал он. – Прокурорских нашивок я на вас не вижу, а говорите как прокурор.

– Нормально говорю, – возразил Тимохин.

– Может, для вас и нормально, а мне не нравится. И без вас тут было кому мозги полировать. А брат ваш в райцентре в морге лежит. Если тело забрать хотите – езжайте туда. Паспорт предъявите – вам выдадут.

– Тело пускай полежит, – хмуро ответил Тимохин. – Ему теперь торопиться некуда. Он свои дела уже доделал. Это у нас с вами одни проблемы. Вы вот так и не ответили на вопрос – как Николай к вам попал.

– Как попал, как попал? Нормально попал – как все. Приехал с путевкой, коттедж снял. Вот только даже переночевать не успел. В первую же ночь беда случилась. А как и что – это вы у следователя спросите в райцентре. Он все показания записывал. А меня от ваших вопросов увольте, ничего я не знаю.

– Ага, – сказал Тимохин странным тоном. – Так, значит?

Он медленным взглядом обвел стены, потолок, внимательно осмотрел стол и сделал один шаг вперед.

– Пожалуй, я все-таки выпью водички! – произнес он, протягивая руку к бутылке.

– А что? Пейте! – настороженно глядя на него, сказал Макарыч. – Вода не водка – много не выпьете…

Тимохин мгновенно подхватил со стола бутылку и, одним движением развернувшись, нанес удар донышком в нижнюю челюсть Макарыча. Тот всплеснул руками и, отшатнувшись, налетел на холодильник. Тот качнулся. В агрегате что-то щелкнуло и угрожающе загудело. Макарыч с размаху сел на пол. Глаза его закатились под самый лоб, но он нечеловеческим усилием заставил себя оттолкнуться от пола и попытался подняться. Зорко следивший за ним Тимохин ударил его ногой под ложечку и, дождавшись, когда Макарыч со стоном повалится на бок, наклонился к нему, сгреб за отвороты куртки, рванул на себя и опрокинул спиной на стол. Затылок Макарыча зловеще цокнул по пластиковой обшивке.