Николай Леонов - Долларовый эквивалент

– Запомнить нетрудно, – сказал Крячко. – Выполнить сложнее. Что за адрес?

Придерживая руль одной рукой, Гуров полез в карман за записной книжкой.

– Там у меня они все выписаны на последней странице. И номера, и адреса. Смотри последний. Где-то в Теплом Стане. Зарегистрирован как частный, но, когда ребята для пробы позвонили, там ответили, что это ресторан «Лола» – русская кухня, домашний уют, предварительные заказы… Одним словом, как раз по твоей части.

– Ничего себе, по моей части! – возмутился Крячко. – И как я с такой рожей в ресторан пойду? И потом, кто будет оплачивать русскую кухню? У меня денег нет.

– Займи, – коротко сказал Гуров. – Только не у меня. Я сейчас тоже на мели. А насчет рожи зря волнуешься. По-моему, для ресторана в самый раз. Только галстук надень.

– Тогда дай хоть галстук взаймы, – хмуро сказал Крячко. – Не домой же за ним тащиться. К тому же его еще найти надо. У меня это не предмет первой необходимости.

– Ничего, время у тебя есть, – успокоил его Гуров. – А свой я тебе не дам. С банкирами как попало не встречаются. Надо выглядеть безупречно. Так что, хотя мне и не по пути, поехали-ка к тебе!

Господин Бардин не слишком удивился, когда Гуров связался с ним по телефону и попросил о встрече. Но, верный себе, держался он предельно холодно и сначала решительно сослался на занятость. Встретиться он не отказывался, но предлагал сделать это дня через четыре, когда немного разгрузится.

– Вы слишком много работаете, – заметил Гуров. – Так за работой и жизнь пройдет – не заметите.

– Жизнь – это и есть работа, – сухо ответил на это Бардин. – Таков мой принцип.

– Принцип замечательный, – согласился Гуров. – Но ведь есть семья, дети… Кстати, как идут дела у водолазов? Есть какие-нибудь новости?

– Если будут новости, я поставлю вас в известность, – после короткой паузы произнес Бардин. – А сейчас, извините, мне некогда.

– Это вы меня извините, Владимир Дмитриевич, – сказал Гуров. – Потому что я все-таки буду настаивать на своем предложении о немедленной встрече. Дело в том, что у меня-то как раз есть новости, и мне не терпится с вами поделиться.

– Ну что же, вы можете сообщить, что хотите, по телефону, – милостиво разрешил Бардин.

– Сообщить-то я могу, а вот пронаблюдать вашу реакцию по телефону я не смогу, – вежливо ответил Гуров. – А признаться, очень бы хотелось. Мне кажется, реакция была бы достаточно бурной.

– Вот как, вам так кажется? – кисло спросил банкир, который, однако, был заинтригован. – Ну-у, я не знаю, пожалуй, я попробую уделить вам пять минут, если вы приедете прямо сейчас. Вахтер и секретарь будут предупреждены – вас пропустят без помех.

– Уже еду, – сказал Гуров и повесил трубку.

В офисе Бардина он был через двадцать минут. Приняли его действительно без проволочек. Сам Бардин в идеальном костюме кремового цвета, в неброском галстуке («Надо Крячко такой на день рождения подарить», – весело подумал про себя Гуров) сдержанно поприветствовал гостя, скупым жестом предложил садиться. Как ни старался он казаться незаинтересованным, но в глубине зрачков у него то и дело вспыхивали тревожные искорки. Бардина явно мучили нехорошие предчувствия, и теперешнее любопытство было продиктовано в первую очередь ими.

– Так что вы хотели сообщить мне, господин полковник? Я правильно назвал ваше звание, надеюсь? – небрежно проговорил Бардин, глядя куда-то вбок.

– Должен сказать, Владимир Дмитриевич, что я немного слукавил, – ответил Гуров. – Новости у меня и правда есть, но они – сущая чепуха по сравнению с той информацией, которой располагаете вы. И я надеюсь, что вы все-таки прислушаетесь к голосу разума и поделитесь этой информацией со мной.

У Бардина дернулась щека, и он чересчур резко спросил:

– Странная шутка! У вас все в порядке с головой, полковник? Что вы такое несете?

– С головой у меня, – глядя в глаза банкиру, сказал Гуров, – кое-какие проблемы имеются. После того как царапнуло пулей, когда мы с напарником занимались вашим делом. Так что к шуткам я совсем не расположен, господин банкир! И потрудитесь выбирать выражения, когда разговариваете с представителем закона. Я человек по натуре не злопамятный, но тоже могу вспылить и увести вас отсюда в наручниках. Поэтому не стоит обострять отношения, Владимир Дмитриевич. Давайте поговорим как мужчина с мужчиной.

Бардин выглядел озадаченным. Он недоуменно покачал головой и недоверчиво спросил:

– Что-то я совсем ничего не понимаю… Меня – в наручниках? А что, собственно, происходит? У нас революция?

– Не стоит ссылаться на революцию. Все гораздо проще и неприятнее, Владимир Дмитриевич. Разделяю ваши чувства, но никак не могу одобрить ваши действия. Вы совершаете одну ошибку за другой, и это может привести к очень печальным результатам. Не буду вас больше томить – у меня к вам серьезные претензии по двум вопросам. Во-первых, вы утаили от следствия крайне важную информацию, а во-вторых, вы похитили человека. Чем бы вы ни руководствовались, оправдать такой поступок невозможно. Вы понимаете, что совершили серьезное преступление?

– Не понимаю, – медленно произнес Бардин и переломил пополам карандаш, который держал в руках. – Бред какой-то. Дурдом.

– Да, если дело дойдет до суда, вам останется только одна линия – имитировать сильнейшее душевное потрясение, реактивный психоз, состояние аффекта, временное помрачение сознания… Правда, в этом случае придется за все отдуваться вашим сотрудникам – тем, кому вы отдавали приказания.

– Так… – медленно проговорил Бардин и, с удивлением посмотрев на обломки карандаша в своих руках, выбросил их в корзину. – Я вижу, вы не блефуете. У вас есть какие-то доказательства? Но о чем речь?

– Да уж, доказательства хоть куда! – подтвердил Гуров. – И вы прекрасно понимаете, о чем идет речь. Речь идет о похищении человека.

У Бардина опять дернулась щека.

– Я говорю о Вельяминове, которого ваши люди похитили, заперли в подвале и несколько дней избивали. О том, что они к тому же угнали его машину и скрывались от милиции, я уже и не упоминаю. На фоне остального это семечки.

– И зачем они это сделали, как вы думаете? – осторожно спросил Бардин, исподлобья взглядывая на Гурова.

– Так же, как и вы, – сказал тот. – Поэтому давайте не будем темнить, а раскроем наконец карты. Ваша дочь похищена? За нее требуют выкуп?

Молчание банкира казалось бесконечным. Он просто сидел, не двигаясь, и неотрывно смотрел на Гурова. Впервые Гуров обратил внимание на то, что Бардин уже далеко не молод и лицо его покрыто морщинами, а виски умело закрашенной сединой. И еще Гуров заметил, что в этот момент в глазах у Бардина погасли огоньки. Он весь поник и сгорбился.