Алексей Макеев - Дилемма

Крячко приступил к разговору после второй стопки.

– Ну что, Толян? – по-свойски спросил он. – Отошел маленько? Ты уж извини, что я тебя так приложил. С голодухи у меня такая бойцовская ярость просыпается – самому иной раз страшно! А тут ты еще поперек колеса попал… – Он хлопнул мрачного капитана по плечу и предложил: – Ты вот расскажи-ка Гурову, за каким хреном вы нас пасете… расскажи-расскажи!

Поляков медленно прожевал кусок и, глядя в стол, глухим голосом произнес:

– Я на задании – чего же тут рассказывать? Да и рассказал я уже все. Давай уж сам! – и он продолжил хладнокровно уничтожать свою порцию бифштекса.

– Ага! Ну сам так сам! – не смутился Крячко и, повернувшись к Гурову, принялся объяснять: – Ну что ты будешь делать? Мне ведь пришлось товарищу врезать! Он ведь…

– Проехали! – сухо сказал Гуров. – Мне уже доложили, как вы тут развлекались. Давай суть.

– А суть такая. Толян вырубился, и я от греха подальше его к нам в машину отнес. И вовремя. Потому что тут его напарники засуетились. Я по газам – и рванул! Ну ты знаешь, как я могу рвануть… Короче, попытались они мне на хвост прыгнуть, но я в двух местах на красный проскочил, пробка знатная образовалась, они отстали и потеряли меня. Слабовато у них с наружкой, честно нужно признать… Ну мы еще немножко покатались, поговорили – Толян уже в себя пришел, а потом сюда поехали. Потому что, голову даю на отсечение, эти орлы ни за что не поверят, что я в ресторан вернулся!

– И о чем же вы с капитаном говорили? – нарочито строго спросил Гуров, надеясь, что Крячко догадается сменить свой разухабистый тон на более подходящий к случаю.

Однако полковник Крячко не обратил на строгий тон никакого внимания.

– Представляешь, этот крокодил Игнатьев поставил их на слежку, не пояснив, что они имеют дело с сотрудниками Главного управления МВД! Представляешь, он им заявил, что мы оба имеем отношение к скрытому наркотрафику «восток – запад»! Что мы чуть ли не самые махровые курьеры и у нас у каждого в прямой кишке по контейнеру с героином!

– Этого Игнатьев не говорил, – хмуро пробормотал Поляков. – И я тоже.

– Ну про кишку не говорил! – великодушно согласился Крячко. – Но суть-то я излагаю правильно? Ну! Просто есть такая вещь – искусство оратора…

– Ну вот что, – перебил его Гуров. – Помолчи-ка, оратор! – и он посмотрел на капитана. – Вас в самом деле не поставили в известность, кто мы такие?

– О том, что вы – сотрудники органов, мы не знали, – подтвердил Поляков. – Игнатьев просто сказал, что у него есть очень серьезные подозрения, что вы причастны к убийству Сумского, а следовательно, у вас есть какой-то интерес в наркобизнесе, и приказал следить за каждым вашим шагом.

– Сколько человек было под наблюдением? – спросил Гуров.

– Двое, – удивленно ответил Поляков, поднимая глаза. – А разве с вами кто-то еще?

«Слава богу, что иногда коллеги не слишком наблюдательны, – подумалось Гурову. – Будем надеяться, что Славика они проворонили на сто процентов. Но то, что из числа подозреваемых Игнатьев исключил Грязнова, наводит на интересные мысли. Почему такая избирательность? Мы были втроем во дворе у Сумского, Игнатьев видел нас вместе. И вообще, что за странная идея выдать нас за наркокурьеров? Или товарищ Игнатьев из числа тех людей, что не брезгуют ничем ради карьерного роста, или тут что-то другое… Что-то другое, не очень понятное и очень нехорошее…»

– Одним словом, мне не пришлось долго убеждать капитана, что мы действительно важные шишки из столицы, – продолжил Крячко. – По-моему, это любому ослу было бы понятно, взгляни он на наши удостоверения. И вообще, для наркокурьеров мы слишком открыты и доверчивы, – самодовольно прибавил Крячко.

– Кончай трепаться! – предложил Гуров. – Дело-то серьезное. Капитану теперь неприятности по службе гарантированы. Как будешь оправдываться, капитан?

Поляков пожал плечами.

– Не ошибается тот, кто ничего не делает, – сказал он. – У Игнатьева это любимая поговорка. Так и скажу – ошиблись, товарищ полковник, на своих нарвались.

– И думаешь, он тебя похвалит за такое открытие?

– Игнатьев вообще редко кого хвалит. И, если честно, не любят его у нас, – признался Поляков. – Чересчур он гордый. Его к нам недавно назначили. До этого наш отдел возглавлял подполковник Рюмин. Погиб при невыясненных обстоятельствах месяца четыре назад. Вроде бы через железнодорожные пути шел, ночью – а тут электричка. В общем, свидетелей нет, следов борьбы тоже – посчитали как несчастный случай.

– А чем ваш отдел занимался на тот момент? – спросил Гуров.

– Да все тем же, – снова пожал плечами Поляков. – У нас одна проблема. Года четыре уже – с тех пор, как тут всякие бизнес-форумы стали устраивать с привлечением западных инвесторов. Вместе с инвесторами и всякая шваль сюда потянулась. А каждого человека отследить невозможно, сами знаете.

– Но зато вы теперь за операми из Главного управления следите! – саркастически заметил Гуров. – На это у вас и время есть, и средства.

– Приказ, – индифферентно пробормотал Поляков. – Игнатьев говорит, вы что-то про убийство Сумского должны знать.

– Вот пусть у нас и спрашивает, – сердито сказал Гуров. – А людей попусту пусть не отвлекает от дела. Так и передай своему Игнатьеву. Сегодня же и передай!

Неизвестно, передал ли неудачливый опер пожелание Гурова своему шефу, но в тот же день Гуров и Крячко обнаружили, что наблюдение за ними снято. Никто не отирался возле гостиницы, никто не преследовал их машину, и нигде поблизости не возникала атлетическая фигура «каменного гостя», как окрестил его неугомонный Крячко.

Все было, казалось, хорошо, вот только наутро Гуров с разочарованием констатировал, что еще один день прошел, не принеся никаких ощутимых результатов. Зато на фасаде гостиницы появилось красочное приветствие будущим участникам компьютерного форума – на нескольких языках. Что там написано, Гуров переводить не стал – для него это было лишь напоминание о том, что финальный отсчет пошел.

Правда, в течение последней ночи произошло еще два немаловажных события. Во-первых, едва Гуров и Крячко вернулись к вечеру в гостиницу, как их перехватил администратор и предложил переговорить с постояльцами из шестьсот четырнадцатого номера. Те приехали утром из Москвы и очень интересовались постояльцем из четыреста четвертого номера, а поскольку Гуров сам предупреждал, что, если кто будет интересоваться этим человеком, следует отсылать интересующихся к нему, то он, администратор, так и делает, тем более что исчезновение вышеупомянутого постояльца и для него самого загадка…

Гуров действительно делал такое предупреждение, а потому без звука отправился в шестьсот четырнадцатый номер и имел короткую беседу с двумя относительно молодыми людьми, по столичному раскованными, но весьма раздраженными и снимающими это раздражение пивом. Не вдаваясь в подробности, Гуров представился предпринимателем из Москвы и рассказал, что случайно стал свидетелем того, как совершенно больного господина Грязнова увозили в больницу.