Николай Леонов - Идеальная афера

– Знаем, – Гуров подошел к столу, уселся напротив генерала. – Немногое. Организацию покушения на Бортникова, что он, кстати, не отрицает. Незаконное хранение наркотиков – у него нашли две ампулы того самого зелья, которое по его команде передали несчастному Джанджубаеву. Видимо, он попросту забыл их выбросить. Но, Петр! Это только пока. Материалы, которые я представил в Москву, которые еще вчера по мейлу в Генпрокуратуру скинул и в Главное управление по борьбе с экономическими преступлениями Службы криминальной милиции МВД России продублировал, они такие убойные, что мало не покажется! Вопрос в другом: с ними надо долго и вдумчиво работать, проверять их, разматывать весь клубок. Захотят ли? Тут может оказаться затронута большая политика.

– Вот и мне так кажется, – задумчиво ответил генерал. – Но не наше это теперь дело. Большая политика во всем мире и во все времена остается синонимом кучи дерьма. Так не будем в нее нырять по собственной инициативе, тем более что ведь утонуть можно. Но мне, любопытному такому, ты объясни – в чем там суть с этой грешной нефтяной рокировкой. Ты сам понял?

– Я сыщик, а не экономист, Петр, – задумчиво ответил Гуров. – Парни из ГУ ОБЭП растолкуют лучше, но то, что я понял вчера, поговорив там, в Светлораднецке, с их экономистами, – пожалуйста.

Лев немного помолчал, собираясь с мыслями и остро пожалев, что из-за нового генеральского любимца, Капитана Флинта, стрелять у Крячко сигаретку не имеет смысла.

– ОПЭК и вообще арабские страны ведут жесткую дискриминационную политику в отношении азербайджанской нефти. Их не пускают на мировой рынок, им постоянно срезают и без того мизерные квоты. Их душат реторсионными пошлинами. Вы, друзья мои, плохо представляете, что это такое? – Гуров улыбнулся, поглядев на вытянувшиеся при его последних словах лица Орлова и Крячко. – Я тоже не очень. Но что-то совсем плохое. Удавка такая экономическая. Словом, нефть есть, а вот продать ее проблематично. Россия пришла на помощь, тут не без политических интересов. Но факт в том, что азербайджанская нефть продается нам с применением самых льготных таможенных тарифов и, что самое важное, не квотируется! Теперь посмотрим на нефть чеченскую. Ни для кого не секрет, что в условиях вялотекущей войны и полного правового беспредела там половина, если не девяносто процентов, добычи раскрадывается. А перерабатывать краденое негде! Только в России. Благо та же самая Светлораднецкая область в двух шагах. Но! На самом верху тоже сидят не идиоты, никто не хочет нашими руками финансировать чеченских боевиков, через которых как раз идет краденая нефть. Ни одно нефтеперерабатывающее производство никогда не возьмет и тонны чеченской нефти, пока не будет уверено в ее стопроцентно законном происхождении. Иначе они попадут под жуткие санкции, вплоть до уголовного преследования! Тут в чью-то умную голову, думаю, что в голову самого Рустама Азаматовича, приходит идея рокировки. Поскольку нефть перерабатывается на бензин, то можете называть это термином, изобретенным звездой светлораднецкой журналистики Ириной Пащенко: бензиновая интервенция. Выигрыш двойной – краденая нефть продается на переработку, причем, поскольку она проходит как азербайджанская, по самым льготным тарифам. Это не просто большие, это – громадные деньги. Которые уходят из России в Чечню, а уж как они там используются... Думайте сами.

Гуров снова помолчал, дожидаясь вопросов своих слушателей. Не дождавшись, продолжил:

– Именно поэтому за спиной Рахсалманова стояли могучие силы. Он – страшный человек, этот Рустам Азаматович. Да, доктор химических наук на пенсии. Только-то. Но он по-настоящему контролировал всю оргпреступность губернии, для шавок типа Коли Гроба или Андриевского его слово было законом, хоть они никогда в глаза его не видели, даже не догадывались, кто он такой в миру! Теперь этим пародиям на мафиози настанет конец. За них примется Калюжный и раздолбает, как бог черепаху. Но вот ведь что интересно: если бы не взыгравшие аппетиты Бортникова, если бы не самоуверенность Беззубовой, приведшая к ее смерти, то так бы это и продолжалось бог знает сколько!

– Ты вот одного из замов генерала Беззубова упомянул, Калюжного, – перебил Гурова генерал, – а что там со вторым случилось, как его, Осадчим? Я еще до вашего прилета, утром в министерстве услышал краем уха, что он в аварию попал, разбился насмерть вчера вечером на своей машине. Лев, ты не допускаешь, что это – подстроенная авария? Месть бандитов, последний хвостик этого проклятого дела? С вами посчитаться не получилось, так они его, а?!

Гуров и Крячко коротко, незаметно для генерала переглянулись.

– Не придумывай, Петр! Что за дешевый детектив! – твердо сказал Лев. – Все под богом ходим, а погода там у них была самая аварийная: туман с гололедом. Не справился с управлением, вот и все.

– Жаль, – с грустью сказал Орлов. – Жена, детей двое осталось. Взрослых, правда... Жаль!

Друзья вместе вышли из дверей родной "разбойной избы". Гуров, кстати, предупредил генерала о том, что завтра на работу явится не раньше полудня, а утром поедет к Семену Семеновичу. Спасибо ему сказать. Да и просто посидеть со старым экспертом, раскрыть ему все подробности этого дела, скрасить неторопливой беседой за заваренным по-особому чаем старческое одиночество Липкина.

– Лев! – Они уже попрощались, но Крячко вдруг повернул обратно. – Лев, передай Маше мой поклон и скажи, чтоб на выходные не планировала ничего. Давай опять на базу, а? Я вам на этот раз та-акой люля-кебаб организую, пальчики оближете.