Александр Горский - Марионетка

— Проходи, не стесняйся. — Макс не мог понять, как себя вести с женщиной, с которой он прожил вместе одиннадцать лет, которую когда-то ему чудом удалось вырвать из объятий смерти и которую затем он так бездарно потерял. — Как дети?

— Скучают.

Макс понял, что Марина тоже пока не может подобрать удобную ей манеру общения с бывшим мужем. Хотя, может быть, она ждала совсем другого приема? Может быть, ему стоило прижать ее к себе, расцеловать, подхватить на руки? Может быть.

Марина прошла вглубь двора, остановилась возле стола с раскрытым ноутбуком.

— Ты пишешь? — Она с любопытством склонилась над столом, легким движением отбросила упавшую на лоб прядь темных волос.

— Да, решил попробовать. — Макс исподтишка любовался ее фигурой, затянутой в светлые облегающие джинсы и белую футболку.

— И что это будет, любовный роман? — Она оглянулась и успела перехватить его жадный взгляд.

— Скорее триллер. — Подойдя к столу, Макс закрыл ноутбук. — Допишу, тогда почитаешь.

— Ты же обманешь. — В ее голосе прозвучала все та же небрежность.

— Нет, — покачал он головой, — ты будешь первой, обещаю.

Несколько мгновений она рассматривала его так, словно видела впервые в жизни, а затем рассмеялась.

— Макс, ну ты же опять обманешь, я тебя знаю. Ты ведь всегда обманываешь.

Ее губы приоткрылись, блеснули белые ровные зубы. На секунду Максу показалось, что она смеется над ним, а затем ему стало все равно, и он, впившись губами в этот раскрытый, смеющийся рот, заставил его замолчать.

Крылова зашла в кабинет к Реваеву, когда рабочий день уже близился к концу. Вслед за ней появились Бочкарев и Лазарев. Полковник сразу заметил, что по обычно хмурому лицу Дмитрия блуждает довольная улыбка, которую тот тщетно пытается скрыть. Реваев махнул рукой, приглашая их сесть.

— Отработали мы номер, по которому звонила Надя. — Виктория начала рассказывать раньше, чем коснулась рукой спинки стула.

— Судя по лицу Дмитрия Евгеньевича, вас что-то заинтересовало?

— Да как сказать, — не спешила с выводами Крылова, — номер зарегистрирован на некоего Егупова Станислава Михайловича, но пользуется им его сын, Денис.

— Которому пятнадцать лет, и он учится в одной школе с Надей, — закончил фразу Реваев.

— Именно, — кивнула Виктория, то есть с одной стороны — ничего необычного, девочка звонила школьному приятелю. С другой стороны, сам факт того, что она сделала так много звонков, говорит о том, что она хотела сказать ему что-то, по ее мнению, важное.

— И срочное, — добавил Бочкарев.

— Ну да, раз она ему до часу ночи пыталась дозвониться. Плюс ко всему настораживает такой момент: мать Нади знает, что у ее дочери есть друг, пусть даже она считает это обычной детской дружбой, но тем не менее. А вот сама Надя мне заявила, что никакого молодого человека у нее нет.

— Молодой человек и друг — это разные понятия, — усмехнулся Антон.

— Да? — В голосе Крыловой слышалось явное «нет». — Мне кажется, для тринадцатилетней девочки это одно и то же, и, когда я задавала ей вопрос, она прекрасно поняла, о чем именно я спрашиваю.

— Возможно, у ее матери устаревшая информация? — Реваев потер затекшую шею, а затем откинул голову назад и на несколько мгновений напряг мышцы. — С мальчиком надо поговорить. Кстати, последние дни они созванивались?

— Оператор дал нам данные, в которые вошли восемь дней после совершения убийства, — доложила Крылова, — за все это время звонков не было. Ни одного!

— То есть они либо перестали общаться, чего мы тоже исключать не можем, либо, — Реваев обвел взглядом присутствующих, — они общаются как-то иначе. Дмитрий Евгеньевич, поговорите с молодым человеком, только мягко, не напугайте его. Выясните все подробно про их отношения с Надей, что было в день убийства, почему он не брал трубку, что было на следующий день. Ну, вы прекрасно все сами знаете.

Бочкарев согласно кивнул.

— Постарайтесь узнать, где был молодой человек на момент убийства, и может ли это кто-то подтвердить. Поговорите с его родителями. В общем, действуйте.

— И да прибудет с нами сила! — улыбнулся Антон.

— Аминь, — заключил Реваев и уточнил: — Это же сейчас из Библии была фраза?

— Нет, из «Звездных войн», — рассмеялся оперативник, — кино такое, фантастическое.

— Понятно, — протянул полковник, — ну не важно, это примерно одно и то же.

Дмитрий уже направлялся по длинному коридору к лифту, когда его догнал Реваев.

— Я так подумал, — полковник немного запыхался, пробежавшись по коридору, — к Егупову поедем вместе.

— Не доверяете? — хмуро взглянул на него Бочкарев.

— Слушайте, Дмитрий Евгеньевич, вы сколько лет служите? — возмутился Реваев. — Вам ведь уже скоро майора дадут, а обидчивый, как лейтенант, — и добавил уже спокойнее: — Хочу взглянуть на этого мальчишку, вдруг чего в груди ёкнет.

Разговор с самого начала не задался. Отец Дениса — высокий полный мужчина с потливым лицом и властным голосом — сразу заявил, что общение с сыном возможно только в его присутствии. Сам подросток то робко поглядывал на отца, то бросал еще более испуганные взгляды на следователя. Бочкарев понял, что если сейчас он попытается надавить и заявит о том, что допрос достигшего четырнадцати лет подростка можно вести в отсутствие родителей, то разразится скандал. Папа будет шумно сотрясать воздух и вытирать мокрый лоб мятым платком, а окончательно напуганный сын замкнется, и из него вряд ли получится вытянуть хоть слово. Вариантов было два. Либо вызвать оперов и отправить Дениса на допрос в управление, либо хотя бы на время согласиться с условиями отца мальчишки. Реваев, теперь тихо сидевший в кресле с полуприкрытыми глазами, просил действовать мягко. Бочкарев и сам понимал, что так будет правильно, прибегнуть к нажиму он успеет в любой момент.

— Хорошо, — согласился он со Станиславом Михайловичем, — я вовсе не против, чтобы вы присутствовали, может быть, это даже самый лучший вариант, вы быстрее поймете, что вашего сына ни в чем не обвиняют. — Мозг машинально добавил «пока», но язык послушно сделал паузу.

— Вот и хорошо, — на красном, круглом лице появилось удовлетворение, — может, чайку?

— С удовольствием, — Бочкарев уже понял, что чем чаще он будет соглашаться с хозяином дома, тем благодушнее тот будет настроен, — с лимончиком, если можно.

— Я тоже не откажусь, — не открывая глаз шире, подал голос Реваев.

— С лимончиком, правильно, — обрадовался Станислав Михайлович, — я сам только так пью. Катя! — неожиданно гаркнул он на весь дом. — Катька, черт тебя дери!

Появившаяся несколько секунд спустя женщина средних лет, очевидно домработница, выжидательно застыла на пороге.