Александр Горский - Марионетка

— Давай показывай, чего у тебя там, — потребовал Станислав Михайлович, обращаясь к Денису.

Денис, с явной неохотой, поднес телефон к лицу, смартфон узнал своего владельца и активировался. Подросток начал водить пальцем по экрану, очевидно, в поисках нужного сообщения.

— Ну вот же оно! Куда ты листаешь? — воскликнул Станислав Михайлович. — Ого! Девять пропущенных, последний раз в час пятнадцать. Видать, она сильно по тебе соскучилась, раз аж до ночи названивала. Нормальные люди уже спят все в это время, а она трезвонит, это ж надо удумать!

На этот раз улыбнулся Витька, однако, увидев гневный взгляд старшего брата, стремительно спрятал некстати появившуюся ухмылку.

Бочкарев понял.

— Денис, Надя ведь тебе часто звонила так поздно, верно?

— С чего вы взяли? — Денис уставился на следователя.

— Да и ты ей иногда звонил в это время, — проигнорировал его вопрос Бочкарев.

— А ну дай-ка сюда телефон. — Станислав Михайлович неожиданно выхватил смартфон из рук сына.

— Папа! — возмущенный Денис вскочил на ноги.

— Сядь, — властно рявкнул отец, — ишь, запрыгал. Я твои сообщения не читаю, можешь не беспокоиться. А вот историю звонков гляну. Черт, тут данных слишком мало, ничего и не увидишь толком. — Он раздраженно отбросил телефон на диван.

Денис тут же с явным облегчением сунул телефон в карман. Вновь очнувшийся от дремы Реваев решил, что настало время зайти с козырей.

— Я уже все посмотрел, — он увидел, как замерла в кармане рука Дениса, сжимающая телефон, — сотовый оператор предоставил нам все данные за последние месяцы. И звонки, и переписку.

— Минуточку, — напрягся Станислав Михайлович, — а это на каком основании?

— И мы точно знаем, что ты и Надя регулярно созванивались в районе часа ночи, а еще мы знаем, — Реваев подумал о том, что если сейчас он ошибется, то скандала не избежать, — что вы с Надей регулярно в это время, я имею в виду после часа ночи, встречались. И сейчас ты нам сам подробно расскажешь про эти встречи. А мы, — он попытался вновь перетащить на свою сторону отца Егупова, — со Станиславом Михайловичем послушаем.

— Еще как послушаем! — Егупов, старший извлек из кармана платок и промокнул потное лицо. — Тут, оказывается, все так интересно. Живешь и не знаешь, что у тебя под боком творится. — Он взглянул на внимательно слушающего разговор младшего сына: — А ну, марш отсюда!

Не сказав ни слова, Витька выскочил из комнаты, однако Бочкареву показалось, что его шаги оборвались где-то на третьей ступеньке лестницы.

— Я кому сказал — наверх? — судя по всему, Станислав Михайлович тоже разгадал нехитрую уловку младшего сына. — И сиди в комнате, книги читай. Понял меня?

— Понял, — глухо донеслось из-за стены.

— Ну, — Егупов повернулся к Денису, — излагай. Только подробно излагай, без выкрутасов.

— Что излагать-то? — На глазах подростка выступили слезы. — Ну, встречались мы иногда вечером.

— Вечером? — взревел отец. — Это ты называешь вечером? Час ночи?

— Ну, ночью. — Денис рукой вытер слезы.

— И давно эти у вас посиделки ночные, — чуть тише, но все так же агрессивно выяснял Егупов, — или уже полежалки?

— Нет, — уткнув подбородок в грудь, буркнул Денис.

— Нет? Ну слава богу, что нет, — театрально всплеснул руками Станислав Михайлович, — ей сколько лет, четырнадцать?

— Тринадцать, — еле слышно отозвался Денис, четырнадцать через неделю только будет.

— Тринадцать, я не могу, ей тринадцать! — воскликнул Егупов. — Тебя же, дурака, посадят за связь с малолетней. Нет, — махнул он рукой, — нас всех посадят, и меня, и мать тоже, потому что не могли родители не знать о том, что их сын-балбес вытворяет такое.

— Да ничего я не делал, папа, — в отчаянии Денис вновь вскочил на ноги, губы его тряслись, — да мы всего целовались два раза и все.

— Где вы встречались? — Реваев прервал выяснение отношений между отцом и сыном.

— Сначала в том доме, ну, где это все произошло, где было убийство. До того, как там этот мужик поселился. Надя достала ключ, удобно было.

— Удобно ему было, — уже беззлобно пробормотал Станислав Михайлович, — вот надавать тебе по заднице, тогда тебе точно удобно будет с отбитой жопой ходить.

— А потом, когда в доме появился жилец? — продолжил задавать вопросы окончательно перехвативший инициативу разговора полковник.

— Да там же. — Денис увидел недоуменный взгляд следователя и поспешил объяснить. — У него за домом беседка построена, там с двух сторон стены глухие, из дома не видно, даже если в ней свет зажечь. Но мы не зажигали, так сидели.

— Ну да, темнота — друг молодежи, — подмигнул ему Бочкарев. — С Надей понятно, ей только за калитку надо было выйти, и она уже на месте. А ты как туда попадал, неужто каждый раз через забор лазил?

— Зачем? — удивился Денис. — Там же участок на парковую зону выходит, есть вторая калитка, но ей никто никогда не пользовался. Там замка не было, Надя мне щеколду открывала, я и заходил спокойно.

— Там же вроде камера стоит? — изобразил непонимание Бочкарев.

— Так мы ее в сторону еще два месяца назад отвернули, — спокойно объяснил Денис, она теперь калитку не захватывает.

— Молодцы! — Егупов-старший не удержался и отвесил сыну подзатыльник, — ей-богу, молодцы! Вашу бы энергию, да на мирные цели.

— Ну хорошо, Денис, — Реваев прогнул спину в пояснице и потянулся, — мне все более-менее понятно. Вот только такой вопрос — в ночь убийства ты тоже приходил на встречу с Надей?

Подгорный лежал на кровати, уставившись в потолок, и улыбался. Марина, уткнувшись носом ему в висок, нежно покусывала Максу мочку уха.

— Хорошо-то как, — пробормотал Макс, — вокруг все плохо, а нам хорошо. Так разве может быть? — Он повернулся на бок, теперь они с Мариной касались друг друга носами, и Макс мог чувствовать, как она выдыхает теплый воздух, щекочущий ему лицо.

— Молчи, Макс, молчи! — Она нежно поцеловала его губы, кончик ее языка коснулся его зубов, он приоткрыл рот и втянул в себя этот влажный, теплый язык, так, словно пытался выпить всю ее полностью.

Когда они смогли наконец, тяжело дыша, оторваться друг от друга, Марина толкнула Макса, так что он вновь упал на спину, а сама положила голову ему на грудь.

— Мы столько всего напутали. — Она ласково гладила рукой его щеку, ощущая покалывания небритой щетины.

— Ну, одну ошибку мы уже исправили, — улыбнулся Подгорный, — причем дважды.

— Осталось еще две, — тут же отозвалась Марина.

— Две? — удивился Макс. — Я, наверно, не потяну. Можно мы исправим их завтра? Ну или хотя бы ближе к вечеру?

— Я серьезно. — Марина перевернулась на живот и приподнялась, упираясь руками в грудь Макса, ее лицо было совсем близко, а волосы касались его щеки. — До тех пор, пока мы пытаемся всех обмануть, мы и сами верим, что ложь — это лучшее, что только может быть на свете. Но ложь ведь затягивает, — она наклонилась, и он почувствовал, как ее соски коснулись его груди, — мы утонем в ней, Макс.