Александр Горский - Марионетка

Может быть, сказать об этом Полине??? Наверное, не стоит…»

«8 января. Роза Хутор. Как-то все глупо. Хотя нет, все гораздо хуже. Вчера я перебрал капитально. Надо было ехать в Альпы, здесь слишком много знакомых. Еле добрался до номера, лег на кровать в одежде. Я уже почти отрубился, когда почувствовал, как меня раздевают. Она сказала, что спать в одежде неправильно. Я не стал спорить. Она была права. Когда я остался в одних трусах, она неожиданно наклонилась ко мне и поцеловала меня прямо в губы. Я не сразу понял, что происходит, мне кажется, что я какое-то время тоже целовал ее. Затем ее рука скользнула по моему животу. Я вдруг понял, что происходит. Протрезвел мгновенно и выгнал ее из комнаты. Она заплакала, сказала, что я бесчувственный идиот, и ушла. Утром она вновь ведет себя так, словно ничего не было. Я не понимаю, что делать. Надо поговорить с ней, но я не знаю как.

Полине решил ничего не говорить…»

«11 января. Мы так и не поговорили. Иногда я чувствую на себе ее долгие пристальные взгляды. Мне страшно. Больше всего страшно оттого, что мне они нравятся…»

«27 января. Ее занятия в школе и моя постоянная работа, кажется, все вернули на свои места. Ну и слава богу…»

«16 февраля. Полина сегодня была весь день занята. Надя попросила меня поездить с ней по магазинам. Уже вовсю торгуют весенней одеждой. Наде очень идут короткие юбки, да и все остальное, что она примеряла, ей тоже очень идет. Когда мы наконец сели в машину, чтобы поехать домой, она сказала спасибо и потянулась, чтобы меня поцеловать. Я думал, это будет дружеский поцелуй… Господи, ведь я сегодня был трезвый. Все это надо остановить…»

«3 марта. Долго стоял в ванной голый перед зеркалом. Пытался понять, что может во мне понравиться этой девчонке. Животик? Лысина? Непонятно… Хотя Полине же во мне что-то тоже понравилось в свое время».

«22 марта. Вот уже месяц, как я почти не бываю дома. Кажется, лучше от этого не стало. Когда я все же встречаюсь с Надей, она смотрит на меня так, что я начинаю краснеть. Полине я ничего сказать не могу. Это будет неправильно. Но так, как сейчас, тоже неправильно…»

«6 апреля. Поговорил с Надей. Стало еще хуже. Если бы только кто-то знал, что творится в ее голове. В ее очаровательной головке. Когда она вырастет, она будет очень красива, будет крутить мужиками направо и налево. Да она уже очень красива…»

«19 апреля. Кто бы мог подумать, что в таком маленьком человеке может скрываться столько ненависти. Полина теперь тоже постоянно на меня обижена из-за того, что я почти не бываю дома. Зато мне кажется, что их отношения с Надей все лучше. Театр абсурда…»

«14 мая. У Нади, кажется, появился мальчик. Не знаю, насколько у них все серьезно, может быть, наконец, это отвлечет ее от всего того бреда, что творится в ее голове…»

«17 июня. Приехал с работы раньше. Надя с Полиной были в гостиной, о чем-то разговаривали. Когда я заходил, то слышал, как Надя смеялась. Увидев меня, они обе замолчали. Они стояли рядом и смотрели на меня таким взглядом… одинаковым, что ли. Может быть, Надя что-то рассказала Полине? Она ведь могла сочинить что угодно, даже то, чего не было. Это будет катастрофой. Видел на днях Надиного мальчишку. Парень, похоже, втрескался по уши, хотя, скорее всего, по самую макушку. Знать бы только, как она к нему на самом деле относится…»

«23 июня. Ночью мне снились кошмары. Проснулся рано. Полина еще спала. Наклонился к ней и поцеловал ее куда-то в шею. Она во сне накрыла мою руку ладонью и улыбнулась. Сами собой в голову пришли строчки:

Полина медленно вновь стала на колени, затем с трудом поднялась. Чижевский поспешил подать ей руку. Одной рукой женщина сжимала мятые листы дневника своего мужа, другой, чтобы не упасть, вцепилась в адвоката. Она озиралась по сторонам, словно не понимая, где находится, и не узнавая лица стоящих вокруг нее людей. Наконец ее глаза нашли то лицо, которое искали. Локтионова улыбнулась, однако эта улыбка была больше похоже на хищный оскал готового броситься на свою жертву хищника. Вот только жертва таковой себя вовсе не считала. Надя спокойно выдержала яростный взгляд приемной матери и так же улыбнулась ей в ответ, готовая к схватке.

— Ненавижу. — Локтионова сделала шаг вперед и пошатнулась, Чижевский придержал ее за локоть.

— А вот этого уже нам не нужно, — вмешался Реваев. — Георгий, уведите, пожалуйста, дамочку в машину.

— Ну, пойдем. — Мясоедов рукой указал Наде на стоящий у ворот микроавтобус.

— И знаете что, — окликнул его Реваев, — на всякий случай наденьте на нее наручники. Мне кажется, так будет лучше, да и закон теперь позволяет.

— Да уж, Николай, удивил ты меня, — генерал Карнаухов выслушал доклад Реваева и теперь с удовольствием потягивал сладкий чай с лимоном, — но девица-то какова! Это же надо, все под ее дудку плясали. Убедить пятнадцатилетнего пацана взять на себя ответственность за убийство — в голове не укладывается. Хотя, знаешь, — Карнаухов с шумом втянул в себя горячий чай, — у меня внучка почти такого возраста. Так вот, Оля, дочка, рассказывает, что за ней два мальчика ухаживают. Причем оба друг про друга знают и ходят в гости по очереди. Представляешь? Она, видите ли, им условие поставила, что пока сама не выберет, чтобы они даже не вздумали отношения выяснять. Женщины — страшная сила, — заключил Илья Валерьевич.

Реваев согласно кивнул и потянулся к стоящей по центру стола вазочке с шоколадными конфетами.

— Я вот только не пойму, почему они вдруг решили выдвинуть версию с пацаном. Чем их Подгорный не устраивал? Достаточно было подтвердить, что они видели его в момент убийства.

— Тут же как, — Реваев отправил в рот конфету, — сразу недодумали, а потом решили, что поздно. Нескладно будет, если столько людей все видели и молчали, а потом вдруг разом все решили переиграть.

— А с пацаном складно? — удивился Карнаухов.

— С пацаном складно, — утвердительно кивнул Реваев, — у всех был изначальный мотив молчать — желание спасти бедного мальчика, которое, — он улыбнулся, — рухнуло под натиском следствия. Ну а как она смогла убедить самого Дениса — тут, думаю, есть один вариант.