Леонид Млечин - Ночь в Дамаске

Ему претило это. Когда в особняке садились есть, а трапезы всегда были общими, то перед Хаджи Бакром ставили самые лакомые и дорогие блюда. Никто не решался притронуться к ним, пока тот не насытится. Гюнтер, напротив, садился рядом и старательно налегал на еду. А еще постоянно жаловался ему на недостойное обращение командиров с рядовыми боевиками и в принципе никому не позволял себе приказывать. Не нравилась Гюнтеру также слежка за всеми и доносительство.

Он единственный наслаждался полной свободой. Ему прощалась даже некая наглость, потому что Хаджи Бакр обращался с ним как с сыном. Хаджи Бакр по-своему был просто без ума от Гюнтера. Распорядился, чтобы немца всячески обихаживали, и следил за тем, чтобы тот ни в чем не знал недостатка.

Хаджи Бакр держался за кулисами. За глаза его так и называли — Принц теней. Знавшие его описывали словно бы разных людей. Вернее, разные ипостаси одного и того же персонажа. Умеющий убеждать. Внимательный. Холодный. Замкнутый. Злой. Злобный. Непроницаемый. Непостижимый.

Но все соглашались: «Мы не в состоянии понять, что он за человек».

Понтеру он как-то с усмешкой сказал:

— Ты немец, знаешь, кто такой Карл Маркс, ты поймешь. Наши идеи не зря сравнивают с ранним коммунизмом. В чем наша сила? Халифат предлагает борьбу за будущее, за идеалы. Да, мы оседлали главную идею марксистов — социальное равенство. И это очень привлекательно для тех, кто плохо живет.

Мало кому было известно его настоящее имя — Самир Абд Мохаммад аль-Хилауи. Все пользовались военным псевдонимом — Хаджи Бакр. Но знали, что глава халифата Абу Бакр аль-Багдади — идеолог. А тактику и стратегию определяет Хаджи Бакр, бывший полковник разведки военно-воздушных сил Ирака. Он остался без работы, когда американцы свергли режим Саддама Хусейна. В американском фильтрационном лагере Букка познакомился с аль-Багдади, приняв новую веру и разделив с тем полномочия.

Хаджи Бакр поехал в соседнюю Сирию прощупать почву и вернулся с планом, поначалу казавшимся фантастическим. Захватить как можно больше сирийской территории, создать там базу и затем уже повести войну за Ирак. И оказался прав. Руководители организации, построенной на религиозном фанатизме, холодно продумывали каждый свой шаг. Хаджи Бакр собственноручно нарисовал организационную структуру халифата — вплоть до каждой деревни, определив, кто кем будет управлять.

Все начиналось с открытия исламского центра. Из тех, кто приходит послушать лекции об исламе, выбирали одного-двух местных жителей, которым поручали шпионить за деревней и снабжать информацией обо всем, что там происходит. Хаджи Бакр требовал назвать влиятельные семейства, установить источники их доходов, выявить нарушения ими законов шариата, что может быть использовано в случае необходимости для шантажа.

Они не забывали ни о финансах, ни о школах, ни о транспорте. Но главная забота — построение аппарата тайной полиции.

Гюнтер понял, что ядро божественного государства — демоническая система, внушающая страх. Хаджи Бакр для каждой провинции подобрал эмира, отвечающего за безопасность. И еще назначил эмира присматривать за другими эмирами — если они плохо будут исполнять свои обязанности.

Большую часть времени сам Хаджи Бакр проводил в разъездах. Старался получить от жизни все удовольствия, которые можно купить за деньги. У него и у тех, кто его окружал, было то, чего начисто лишили рядовых бойцов, — наличность, кредитные карточки, драгоценности.

Скучающий Гюнтер облазил весь дом Хаджи Бакра. Нашел массу документов о его работе с агентурой — и ни одного экземпляра Корана.

В лагере боевой подготовки Гюнтер провел больше полугода с небольшими перерывами. Первый месяц — военная муштра вместе с другими новичками, скидки на его слабость никто не делал, хотя после ранения прошло всего полтора месяца.

Четырехнедельные курсы оказались тяжелыми. День начинался в пять часов утра с общей молитвы и получасовой пробежки. Затем час изучения норм ислама. Еще полтора часа постигали искусство ближнего боя — с оружием и без него. Перед обедом осваивали взрывное дело. Сами собирали бомбу с часовым механизмом. Учились бросать ручные гранаты и подкладывать мины. Тренировались до полного изнеможения. Многие получили легкие ранения во время занятий со взрывчатыми веществами.

Гюнтера сделали инструктором. Он обучал группу из семи новичков, прибывших из Европы, обращению со всеми видами оружия, имевшимися в наличии. Они намеревались сразу после завершения курса получить боевой приказ. Но Хаджи Бакр уехал. А без него никто не мог покинуть лагерь. Парни скисли, однако ничего поделать не могли. Застряли надолго. Через два с лишним месяца они стали устраивать колоссальные скандалы, чтобы их выпустили. Встревоженные боевики связались с Хаджи Бакром, и он велел перебросить всех в Ракку. Вместе с ними хотел уехать и Гюнтер. Но его не отпустили. И тогда с ним что-то произошло. Он заболел — душевным недугом.

Нет ничего позорного в депрессии. Это серьезная болезнь, а не помешательство, как многие полагают. Принять одно за другое — все равно что спутать сердечный приступ с болью в желудке. Пока не испытаешь депрессию, не поймешь, какие страдания она причиняет. Гюнтер быстро понял, что рассказывать о своих страданиях бесполезно: с таким же успехом можно рассказывать о зубной боли тому, кто никогда не сидел в кресле у дантиста.

У Гюнтера все началось с потери сна. Он попросил дать ему какие-нибудь таблетки. Молодой веселый парень, выполнявший в лагере обязанности врача, притащил из города упаковку тазепама. Сильное средство помогло. Теперь он спал, но это был какой-то ненастоящий, странный сон. Гюнтер отказался участвовать в тренировках, тупо сидел на занятиях, утром не мог подняться. Его повезли в город. Врач-палестинец с золотыми зубами, учившийся в Москве, поставил диагноз: депрессия. Прописал антидепрессанты.

Депрессия не оставляет никакой надежды, а надежда необходима, чтобы вылечиться. Каждый день, глядя на листочек с назначениями врача, Гюнтер равнодушно пил таблетки. У него не осталось ни эмоций, ни чувств. Иногда он весь день проводил в постели. Постепенно убедил в себя в безнадежности своего положения и обижался, если кто-то с ним не соглашался.

В лагере все его сторонились. Только Петра Вагнер заботилась о нем, ведь это Гюнтер привел ее в подполье. Ради него Петра попробовала изменить свою жизнь.

Подчиненные Хаджи Бакра выделили им маленький домик. Петра перевезла туда Гюнтера, ездила в город за продуктами, готовила ему еду и каждый день упрямо ложилась с ним в постель. У них ничего не получалось. Петра и не рассчитывала получить удовольствие, но надеялась, что Гюнтеру эта терапия поможет.