Андрей Левшинов - Полковник Русь. Знакомство с легендой

Оказавшись на другом берегу, они ещё немного покатались по улочкам Джерси, подхлёстываемые дождём и подгоняемые ветром, чтобы окончательно убедиться в отсутствии слежки. Наконец полковник выехал на набережную и подкатил к стоящему под струями дождя чёрному «шевроле-вэну». Русь подумал, что, может быть, Ева испытывала те же самые чувства, что и он, или нечто подобное, потому что не спешила выходить из машины. Как заметил полковник, Ева обычно молчала, когда лучше не говорить, а сейчас было именно такое время.

Капли безостановочно барабанили по крыше «мустанга»; залив, казалось, был готов выйти из берегов, разбрасывая свои волны здесь и там. Тёмная громада Ньюпортовского моста упиралась в едва видимый мерцающий огнями Манхэттен. До рассвета было ещё далеко, но засиживаться в засвеченной точке полковник и Ева не собирались. Между ними пробежала какая-то волна, но операция ещё не была завершена, и здравый смысл подсказывал, что им отсюда надо поскорее убираться.

— Пошли, — мягко произнёс Русь, глядя на Еву через зеркало заднего вида.

Она кивнула. Они перебрались под ливнем в «шевроле» и покатили на запад. Перед тем как покинуть «мустанг», Русь оставил в нём припасённую коробочку с таймером. Выставив на нём пять минут, Русь захлопнул дверцу машины. Он знал, что, когда они будут выезжать на магистральное шоссе, огонь сотрёт все следы. Это был один из немногочисленных случаев, когда ему было не жаль машины.

Шоссе освещалось жёлтым светом люминесцентных ламп. И в этом жёлтом свете и в неясных силуэтах окраинных домов было что-то бесконечно унылое, особенно для того, кто не сомкнул глаз в течение всей ночи. Спектрограмма сатанинского ковчега была передана полковником по Интернету куда следует ещё в то время, когда Ева разгуливала по злополучному зданию. Русю и Еве здесь больше не на что рассчитывать, разве что совершенно запутать расследование. В том, что к прояснению инцидента будут подключены спецы из ЦРУ, ФБР и АИБ, у Руся и Евы не было никаких сомнений.

— Долго ещё ехать? — подавляя зевоту, спросила Ева.

— До следующего штата. Ещё километров сто, найдём подходящее место — и домой. Форы у нас как минимум полдня, а то и день, — ответил Русь.

Накануне они вместе смотрели карту и примерно определили маршрут и конечную точку прибытия. Вопрос был формальный, но Русь понял, что Еву потянуло на разговор.

— Насколько эти ребята поверят, что попытка познакомиться с ними поближе была неудачной?

— Сначала они пробьют обе тачки, выйдут на Тома Макгрегора, сопоставят фотографии из конторы Фридмана с банком данных, — начал размышлять Русь. — Если мы с тобой чистые, то зайдут в тупик, и концы будут искать у себя по различным экстремистским, антиглобалистским организациям.

— А твой семейный бизнес не послужит поводом?..

— Нет, — перебил Русь. — Ещё заранее я снял необходимую сумму, а фирмы продал на подъёме инвестиционной компании. Да и владела ими «моя семья» всего полгода. Тут это обычное дело: выгода определяет всё.

— Теперь мы засвечены. Что ты будешь делать, когда вернёшься?

«Вот что происходит, когда продолжительное время поддерживаются отношения с одним и тем же человеком, — он начинает читать твои мысли», — подумал Русь.

— Наверняка первое время я, да и ты, — мы ещё будем в тени.

— А потом?

Тут детская формулировка «суп с котом» не проходила. Русь отлично понял, о чём спрашивала Ева: о них двоих. Как всегда, неожиданно для мужчины, женщина хочет прояснить ситуацию. Причём, с одной стороны, желает расставить все точки над «i», с другой — чтобы это было не слишком прямолинейно. Другими словами, как понял Русь, Ева хотела узнать, что думает об их отношениях он, полковник Русь. Конечно, самое время поговорить об этом — не обсуждать же детали проведённой операции!

— Хотелось бы осесть, но как решит начальство, — задумчиво пробубнил Русь.

Возникла пауза. Ева прислушивалась к себе: какие чувства вызвал ответ Руся и его голос? Чтобы не показать своей заинтересованности, она спросила по делу:

— Мы одновременно будем перемещаться? Или первый ты? Расскажи, как ты учился этому?

«Если у женщины много вопросов к мужчине, значит, она в нём заинтересована, — подумал полковник. — Молчанием я затушу то тёплое чувство, которое, как мне кажется, возникло, да и к чему строить из себя железного солдафона?»

— Я был в первой группе, обучавшейся телепортации. До этого были только единичные опыты. У руководства возникла идея перемещения десантных групп, вот мы и обкатывали методику. Кое-кто считал, что пространственно-временные туннели ограничены по перебросу биомассы, да ещё с мозгами. Так что мы были что-то вроде первого отряда космонавтов. Тогда я в очередной раз понял, что многое решает состояние.

Был у меня приятель, дока в этом деле, так у него я учился больше, чем у наставника. Как-то во время перерыва в занятиях я даже в Африку слетал, учиться у матки термитов.

Ева на этом месте удивлённо округлила глаза, но не прервала рассказ полковника.

— Давно было известно, что матка термитов при опасности покидает своё гнездо и мгновенно может оказаться в новом месте в нескольких метрах от старого. Я специально купил путёвку в ЮАР, чтобы там, в Национальном парке Крюгера, найти термитник и через самьяму [5] Самьяма — процесс практики в йоге, объединяющий состояние объекта и субъекта. войти в состояние перемещения матки.

Тут Ева не выдержала:

— И как?

— Читала инструкцию по телепортации?

— Да.

— Это мой текст. Кстати, там, в провинции Лимпопо, я прошёл самую важную часть курса. Потом оставалось лишь перевести опыт на бюрократический язык методики.

Теперь повисла пауза триумфа полковника, но Ева продолжила двигаться к своей цели:

— Скажи, Русь, неужто тебе не хочется очутиться когда-нибудь в светлом городе, в спокойном летнем городе, и пойти гулять по его улицам, но только не делать вид, что ты гуляешь, а гулять по-настоящему чувствовать себя беззаботно и ясно, не думать ни о микрофонах, ни о камерах, ни о спутниках и подслушивающем тебя айфоне, ни о вероятных засадах…

— Нет, — отвечал полковник, — подобная глупость никогда не приходила мне в голову.

— Значит, твоя профессия уже покалечила тебя.

— Возможно. Но в мире, где столько искалеченных людей, это не особенно бросается в глаза.

— Ты просто привык двигаться свободно, свободно говорить, настолько привык, что уже не испытываешь надобности в подобных вещах…

— Ошибаешься. Я действительно говорю совершенно свободно, но только про себя. Говорю со своим начальством, говорю сам с собой, болтаю с мёртвыми друзьями.

— А со мной?

— Привыкаю, — после паузы ответил Русь.