Андрей Левшинов - Полковник Русь. Знакомство с легендой

Закончив свои манипуляции, полковник выпрямился, насколько это было возможно в спортивном кресле, чтобы перевести дух. Ева уже стояла, облокотившись о выступающее «бедро» задней колёсной арки. Потрясающе красивая в красном платье, несмотря на ночной сумрак, рядом с мощным спорткаром — чем не рекламный постер! В левой руке она держала чёрный парик, а правой помахала Русю. «Иду», — мысленно откликнулся полковник, поднимая обе двери вверх. Он выбрался из жёлтой кабины и подошёл к Еве.

— Как ты? — немного усталым голосом выдохнул он.

— Хорошо посидели. Романтический вечер, — негромко произнесла Ева.

Полковник обнял Еву взял из её рук парик и положил его на красную крышу автомобиля. Потом привлёк к себе и поцеловал. Он прижал голову Евы к своей груди, начал гладить по волосам и приговаривал:

— Всё хорошо, у нас получилось. Всё закончилось.

Только сейчас полковник начал приходить в себя и почувствовал гул в голове, пульс в висках и ломоту во всём теле. Чтобы не рухнуть в мокрую от росы траву, он ещё теснее прижал к себе Еву. «Господи, да она же тоже в полуобморочном состоянии», — подумал он. Эта мысль разогнала туман перед его глазами, и он увидел бегущих к автомобилям молчаливых парней. Один из них, тот, что повыше, остановился перед ним и спросил:

— Всё в порядке, товарищ полковник?

— Да, забирайте груз, — Русь кивком показал на раскинутые жёлтые крылья «чайки», в недрах которой приходил в себя начинавший показывать признаки жизни Капитан Америка. — Нам куда?

— Сейчас подъедет машина. — С этими словами расторопный парень мигнул фонариком в сторону конца просеки. — Что-нибудь нужно?

— Мы в порядке. Да, родная? — последние слова полковник прошептал в ухо Евы сквозь её белые пряди.

— Это не закончится никогда, — проговорила Ева.

— Что?

— Всё это, — девушка оторвала голову от груди полковника и повела глазами вокруг.

— Это верно, — признался Русь. — Сладкие бонусы к нашим отношениям. Но мы любим друг друга, а раз так, то нас Бог бережёт.

— Это утешает.

— Тебе не холодно?

— Ещё нет.

— Сейчас приедет машина за нами и отвезёт домой.

— Скорей бы, — по-детски пролепетала Ева и опять тесно прижалась щекой к груди полковника.

Неясные в предрассветных сумерках вершины деревьев совсем скрылись в тумане. Просека или взлётно-посадочная полоса, устроенная на этих землях Новгородчины могучими предками, с тех пор ничем не зарастала, представляя собой непонятную аномалию посреди густого леса. Сейчас она была похожа на канал, заполненный белым туманом, посреди которого в размытом свете фар копошились люди.

В своих сообщениях Центру полковник заведомо точно указал место приземления и теперь, несколько удручённый собственной беспомощностью, полностью полагался на своих соратников, которые всё подготовили согласно его плану. Он знал, что сюда направляются два эвакуатора для транспортировки спорткаров обратно в Питер. Машина сопровождения, машина для них, микроавтобус с оперативниками. Для безопасности весь транспорт оставался в лесу, в конце просеки, переходящей в грунтовую дорогу, утыкающуюся в асфальт между Великим Новгородом и Лугой. Сейчас все эти молчаливые люди занимались своей работой, а они с Евой оказались в центре событий.

У него промелькнула мысль, что наставник уже в курсе результата операции и прямо посреди ночи он свяжется с кем надо из руководства города и области и объяснит свою позицию. Он знал, что с доводами наставника будет трудно не согласиться, что большие начальники почешут свои затылки и, как всегда в подобных случаях, пытаясь удержаться в своих креслах, будут вынуждены помалкивать и кое-что спускать на тормозах. Ну а демонстрация силы — лучший вербовщик.

Слабость во всём теле и распирающие изнутри эмоции создали волну, переходящую в дрожь. Тело Евы также дрогнуло несколько раз в объятиях полковника.

— Свидание на славу. Но не до такой же степени, — шутливо заметил Русь.

— Ну тебя, — сказала Ева и ласково стукнула его кулаком в грудь. — Как ни странно, я тебя люблю ещё крепче, несмотря на то что ты пригласил меня в этот мокрый лес.

— Да, моё обаяние растопит любой туман.

— Ты — невозможный.

— Но нужный и любимый. — Полковник расцепил руки и взял девушку за локоть: — Прошу в авто, мадемуазель.

Из тумана выкатилась приветливая морда «мицубиси», и полковник повёл Еву к машине.

«Довольно, пора спать!» — несколько раз пробормотал полковник то ли себе, то ли Еве, покачиваясь на заднем сиденье машины. Он заботливо прикрыл девушку пледом, о котором предусмотрительно упомянул в своём сообщении Центру. Зная, как она будет одета, когда они окажутся посреди мглы ночного леса и сколько времени займёт путь назад, как не позаботиться о такой мелочи?

«Здоровье — не мелочь. Я — ладно, а у Евы какое будет воспоминание об операции, если она простудится? Другое дело — лихо, по-молодецки всё решили, и опять живи, радуйся. Без кашля, соплей и сиплого голоса. Отоспаться надо будет, а в остальном ничего не поменяется», — продолжал рассуждения полковник.

С полковником обычно так бывало: чем больше он уставал, тем труднее засыпал; чем больше его одолевала усталость, тем упорнее продолжала работать его голова, правда, теперь уже на холостом ходу, затуманенная смутными и более отчётливыми видениями только что произошедшего, картинами настоящего и разного рода смутными предчувствиями. Полковник знал природу этого явления, поэтому эмоционально не входил в депрессию, просто отдавался этому состоянию, ожидая, когда оно пройдёт само собой.

А дело тут было вот в чём. Ещё в далёких восьмидесятых годах прошлого века ему, восемнадцатилетнему юнцу (тут полковник ухмыльнулся, потому что тогда он себя не считал юнцом или не оформившимся человеком), попала в руки книга П. Д. Успенского «Четвёртый путь», изданная в «самиздате». Среди прочего там указывалось, что мыслительный центр — самый медленный в человеке. Гораздо быстрее работают двигательный, инстинктивный и тем более эмоциональный. С тех самых пор полковник и начал искать способы вхождения в состояния, когда голова как бы отключалась, а тело делало то, что необходимо.

Поиски, эксперименты и тренировки не прошли даром. Через десяток лет вход в состояние стал стабильным, операции полковника, тогда еще только начинающего подавать надежды молодого оперативника, проводились с изяществом и артистичностью фокусника. Но в книге Успенского ничего не было сказано о последствиях тренировок. Подразумевалось, что, когда каждый центр будет выполнять свою работу, получаемую волей или высшим мыслительным центром, наступит нирвана. «Ну вот она — нирвана. То, что я на заднем сиденье с любимой девушкой покачиваюсь тут, мчась на бешеной скорости среди белой ночи, — это кайф. А с другой стороны, мой грёбаный мыслительный центр со своей тухлой скоростью пьяного в стельку счетовода подводит дебет с кредитом — это побочный эффект».