Андрей Левшинов - Полковник Русь. Знакомство с легендой

К вечеру температура у Евы поднялась ещё выше. Охваченная горячей волной лихорадки, девушка даже не замечала присутствия Руся. Полковник весь день посвятил себя лекарствам и чаям, но Ева так и не приходила в себя. Просмотрев несколько медицинских сайтов, полковник прошептал: «Может развиться бронхопневмония».

«Если тонкий план только что проделанной мною операции рухнул на неё, то здоровье на грани. Всегда есть оборотная сторона, и всё имеет свою цену», — размышлял Русь, заваривая снадобье из известных одному ему трав.

Когда полковник вновь подошёл к Еве, она была из рук вон плоха: в огне лихорадки тяжело дышала и временами произносила бессвязные слова, непонятные, не раскрывающие никакой ужасной тайны. В один из таких моментов, когда губы девушки раскрылись, полковнику удалось влить в обессилевший организм свой травяной настой. После этого щёки Евы заполыхали огнём, и она потеряла сознание. Русь уселся в кресло возле кровати, собираясь дежурить у постели всю ночь, параллельно размышляя о делах.

«Не собирается ли Ева положить конец ещё остающимся у меня сомнениям самым радикальным образом — исчезнув навсегда? Жалко, хотя это совсем не то слово, которое надо бы употребить. Хотя, возможно, это был бы единственный безболезненный исход наших отношений, безболезненный для неё, потому что она этого не ощутит, а также и для меня, поскольку причина будет не во мне. Тревога за меня по каждому поводу, за нас обоих — не лучшая доля на всю жизнь.

С другой стороны, наставник вспомнил историю со своей женой, которая пережила такую же горячку. Она тогда… была… беременной. Вот оно что! Если это так, то высшие силы смилуются, и Ева выздоровеет…»

Эти и подобные мысли бродили в голове полковника до самого утра. На рассвете лихорадка как будто спала, бред прекратился, на лбу девушки проступили мелкие капельки пота. Русь после бессонной ночи и всего пережитого буквально валился с ног, но от постели не отходил. К обеду Ева открыла глаза и попросила пить. Он протянул ей чашку с тем же настоем.

— Выпей, полегчает.

— Да, конечно, — слабым голосом произнесла Ева.

В её взгляде Русь уловил какую-то новую мудрость, как если бы она проспала не одну ночь, а прожила ещё двадцать лет.

— Цветы для тебя, — полковник взглядом показал на букет, который успел поставить в вазу с водой.

Ева только мило и благодарно улыбнулась, силы к ней ещё не вернулись. Она опять закрыла глаза, погружаясь в сон, но на этот раз дыхание было ровным. Под вечер Ева снова проснулась ненадолго, после чего опять заснула, а полковник ещё одну ночь провёл в беспокойной дрёме.

На следующий день девушка почувствовала себя намного лучше, прошлась по спальне, а полковник постарался насильно влить ей в рот бульон, так как сейчас она испытывала ко всему отвращение.

— Тебе нужны силы, а это лучшее средство поднять больного.

— Я не больна, просто ужасно устала. Мне всё время снилось одно и то же: огни, пожары. Я устала их тушить.

— Так оно и было, но пара глотков не помешает. Выпей этот бульон как лекарство.

— Ты такой милый, — тихим голосом произнесла Ева, — заботишься обо мне целый день.

— Если быть точным, то два дня. Ты тушила свои пожары, а может, не только свои, в течение двух суток. Ты свалилась после приземления в субботу, а сейчас понедельник.

— Не может быть!

— Да ты не волнуйся. Ну, поспала вдоволь, непросто менять свою карму.

Ева задумчиво посмотрела в лицо Руся, перевела взгляд на цветы, потом прислушалась к себе. Молчала долго, но полковник не нарушал тишины.

— Почему ты обо мне заботишься? У тебя всегда столько дел…

Полковник понял. Понял, что сейчас будет. Сорок восемь часов Ева представляла собой стопроцентное подсознание. Она трансформировала свою карму, что-то сжигая, а что-то сваривая. Это ей запомнилось как пожары. Двое суток она жила исключительно чувствами, а теперь хочет разобраться в себе и в них обоих на уровне ума. Другими словами, повесить под картинами чувств таблички, которые бы обозначили, что там нарисовано. Объяснения могут быть долгими и не всегда плодотворными, так как, спрашивая, Ева всё равно будет прислушиваться скорее к чувствам, чем к смыслу слов. Русь вдохнул, наполняясь праной для долгого разговора, и начал:

— Теперь одна из моих главных забот — ты.

— Почему?

— Я тебя люблю, и я хочу от тебя детей, — срезал угол в часа два разговора полковник.

Ева закрыла, но тут же открыла глаза:

— Неужели в твоём уме среди множества полок, заставленных полезными вещами, нашлась маленькая полочка, отведённая для меня?

— Как устроен наш ум, я тебе потом объясню. Сейчас речь о сердце, а там всего одна полка, как ты это называешь, одно место, и на этом месте ты. А пока спи!

Русь задёрнул шторы, включил голубую настольную лампу в глубине комнаты и снова расположился в кресле.

— Ты такой добрый, — послышался тихий голос Евы, — или же очень хорошо умеешь прикидываться добрым. Ах, как бы я хотела, чтобы ты и в самом деле был таким хорошим…

«Эти слова я должен был сказать ей, — подумал полковник, — но больных полагается щадить. Так что доброго сна, дорогая, и приятных сновидений уже без пожаров. Ничего от тебя не уйдёт…»

Приближался вечер. С полудня небо заволокло тучами, и сейчас пошёл дождь. Капли барабанили по стеклу окна, в которое уставился полковник, вытянувшись на диване. Бессонные ночи давали о себе знать — покрасневшие глаза и какой-то слоистый туман в голове мешали привычно и чётко думать. А самое хреновое было не в теле, а в делах. Он ими не занимался. Удивительно, но и сверху никаких указаний не поступало.

Полковник не ослабел, бессонных ночей бывало и побольше, но пребывал в каком-то странном для себя состоянии. Его мысли крутились вокруг Евы, будущего и опять вокруг Евы.

«Господи, о чём она думает, если думает там во сне?» — шептал полковник, глядя на стекающие свинцовые капли.

В комнате становилось прохладнее, но Русь всё не поднимался, чтобы затопить камин. Он вытягивался во весь свой немаленький рост, пребывая в неге расслабления и дрёмы.

— Давай растопим камин, ты сам перестанешь ёжиться, — донеслось до полковника.

Он тут же встал и подошёл к Еве.

— Дела пошли на поправку, если ты спустилась, — улыбнулся полковник.

Русь привлёк к себе Еву и нежно коснулся её щеки.

— И температуры нет.

— Я голодна как волк.

— Аппетит — лучший признак здоровья, но сначала я займусь огнём.

Полковник начал хлопотать около камина, что-то бормоча про себя и потирая указательными пальцами глаза. Через минуту в кирпичном чреве вспыхнул огонь, уютное тепло стало разливаться по всему помещению. Оторвавшись от поленьев и спичек, Русь внимательно посмотрел на Еву. Её щёки впали, губы задумчиво улыбались, глаза отсвечивали усталой синевой, веки были чуть опущены.