Хачик Хутлубян - Агент, переигравший Абвер [litres]

Кстати, несколько позже Ганс Вальтер оказался одним из троих немецких агентов, сообщивших о готовящейся гитлеровским командованием важнейшей спецоперации, способной в корне изменить ход мировой истории. Но это – если забегать вперед. Мы не будем этого делать.

Как всегда, без пятнадцати десять Хайнц положил на стул у двери в спальню поднос с утренними газетами и личной почтой своего господина – несколько телеграмм и частных писем. Посмотрев на конверт, лежащий сверху, он сунул его вниз. Это было письмо от племянника Уильяма Патрика. «Небось опять с требованиями денег от дяди. Вот уж непутевый человек», – мог бы подумать Хайнц, но он был воспитан иначе и не смел обсуждать, а тем более осуждать действия своих господ. Единственно, почему он переложил конверт под другие письма, только потому, что знал последствия – обычно, прочитав послание от племянника, дядя отбрасывал листок в сторону и, запрокинув голову назад, какое-то время лежал в постели, молча шевеля губами.

Ровно в десять хозяин Хайнца, появившись в белой ночной рубашке, взял поднос с почтой и скрылся в спальне, легко захлопнув за собой дверь.

Хайнц был благодарен судьбе, что служил у человека в быту мягкого, вежливого и в некотором роде даже сентиментального. Хозяин тяготел к искусству, увлекался сочинением стихов, писал оперу, рисовал акварелью и умел проектировать здания, будучи архитектором по образованию. Хайнц, который начинал свой жизненный путь каменщиком, мог при желании найти общие темы для беседы со своим господином, все-таки оба они имели какое-то отношение к строительству, но не дело слуги заводить разговор со своим господином на вольные темы.

Без пяти минут одиннадцать зазвонил колокольчик. Хайнц положил на поднос стакан молока, несколько кусочков подсушенного ржаного хлеба, ломтик сыра «Жерве», яблоко. Постучав в дверь, он вошел в спальню и произнес с порога:

– Доброе утро, мой фюрер! Ваш завтрак.

– Спасибо, Хайнц, можете идти, – принял из рук камердинера поднос с едой вождь.

Сорокалетний оберштурмбаннфюрер СС, личный камердинер Гитлера и красавчик Хайнц Линге кивнул головой своему господину и вышел из его спальни.

После завтрака фюрер обычно играл с любимым щенком по кличке Вольф («волк»), названным в свою честь (значение имени Адольф – «благородный волк»). Но в этот день он отступил от правила и во второй раз колокольчиком вызвал к себе Хайнца, чтобы тот помог ему побриться и одеться. Когда Гитлер принял свой обычный протокольный вид, в дверь постучался адъютант от СС штурмбаннфюрер Отто Гюнше:

– Доброе утро, мой фюрер. Сегодня у вас… – Он зачитал для согласования список встреч, приемов и совещаний, запланированных на день. По окончании доклада Гюнше вытянулся в струнку и произнес: – Мой фюрер, среди ожидающих аудиенции адмирал Канарис.

– Что за дело?

– Адмирал сообщил, что дело настолько серьезно, что он просит разрешения побеспокоить вас безотлагательно.

– Хорошо. Через полчаса у меня в кабинете. Можете быть свободны, Гюнше.

Когда адъютант ушел, Гитлер пробежал глазами список, оставленный на столе Гюнше. В нем с докладом значился Кальтенбруннер. Не каждый день руководители такого уровня становятся в очередь к верховному фюреру с докладами. Далеко не второстепенное значение имеет для них то, кого первым примет Гитлер. Соперничество между ведомствами, доходящее порой до неприкрытого противостояния, а то и вражды, ничего хорошего делу, которому они служат, не сулит. Подумав, Гитлер вызвал шефа адъютантов Юлиуса Шауба – его еще называли «тенью фюрера» и «человеком с неограниченными возможностями» – и распорядился узнать, с чем идут на доклад Канарис и Кальтенбруннер. На то он, Гитлер, и верховный вождь, чтобы опережать своих подчиненных, а в иных случаях – соперников, на несколько ходов вперед.

– У вас полчаса, Шауб, чтобы разобраться и доложить. Разумеется, конфиденциально. Вы меня поняли?

– Яволь, мой фюрер.

– Исполняйте.

Начальник службы военной разведки и контрразведки адмирал Вильгельм Канарис был удивлен, когда его проводили в гостевую комнату, сообщив, что фюрер примет его через пятнадцать минут вместе с начальником Главного управления имперской безопасности СС и статс-секретарем имперского министерства внутренних дел Германии обергруппенфюрером Эрнстом Кальтенбруннером. Гитлер, не дожидаясь докладов, сам сообщил им новость и попросил высказать свои соображения. Новость была сенсационной: руководители трех стран – СССР, США и Великобритании собирались провести встречу в Тегеране.

– Что скажете? – посмотрел он на адмирала, который хоть и старался оставаться непроницаемым, но было видно, что удивлен осведомленностью фюрера.

Канарис переложил черную кожаную папку из правой руки в левую и произнес:

– Мой фюрер, сегодня поистине выдающийся день. Как вы знаете, сотрудникам абвера удалось расшифровать американский военно-морской код. Адмирал протянул Гитлеру листок. В шифровке говорилось, что в конце ноября Рузвельт планирует поездку в Тегеран для встречи с союзниками по коалиции.

– Да! Именно! Кальтенбруннер, что скажете вы?

– Нет оснований не доверять источнику. Наш агент Цицерон (Кальтенбруннер имел в виду камердинера английского посла в Стамбуле Эльяса Базна, сообщившего, что в последних числах ноября в Тегеране состоится встреча глав союзных государств) передает то же самое. Мой фюрер, у нас появилась великолепная возможность уб…

– Поручаю вам разработку операции по физическому уничтожению «тройки»! Захлопнуть тегеранскую мышеловку и разом ликвидировать всех! – Гитлер сжал кулаки и закрыл глаза, представляя себе головы поверженных врагов. Он не заметил, как перебил на полуслове Кальтенбруннера. После поражения под Сталинградом он стал более вспыльчивым в общении с генералитетом, считая многих из них выскочками и демагогами, неспособными решать назревшие задачи. Чего стоило предательство… да, предательство Паулюса! Зачем надо было присваивать ему звание фельдмаршала, когда тот попал в окружение! Чтобы он сдал армию и поднял руки перед русскими?! Предатели! Фюрер подошел ближе к Кальтенбруннеру: – Вы слышите меня? Немедленно приступить!.. Привлечь к исполнению Отто Скорцени!

Присутствовавший на совещании Юлиус Шауб внимательно проследил за тем, как секретарь Траудль Юнге оформила протокол произошедшего разговора, и остался доволен ее работой. Как и его фюрер, Шауб ни на минуту не усомнился в успехе грядущей операции. Скорцени не зря считался любимчиком Гитлера и баловнем судьбы. Знаменитый диверсант – «человек со шрамом» – не знал неудач. К тому времени на его счету были убийство канцлера Австрии Энгельберта Дольфуса и вызволение из плена дуче Италии Бенито Муссолини.