Юлиан Семенов - Сборник Штирлиц, он же Исаев

– Роману пока ждать?

– Да.

– А если не выйдет со Стопанским?

– Следите за «Правдой», Глеб Иванович. И англичане и немцы после введения нэпа вальсируют вокруг нас… Нажмем через Красина в Лондоне, а послезавтра в Берлин уезжает Крестинский. Николай Николаевич тоже умеет нажимать. Сейчас не восемнадцатый год, сейчас с нашими людьми не так просто расправиться – можем прикрыть…

– Признаем Всеволода своим?

– Признаем, если положение окажется безвыходным: нет ничего смешнее позиции страуса, прячущего голову под крыло, – ни одно государство невозможно без разведки.

– Крик поднимется…

– А мы что, крика не слыхали? Покричат – перестанут, нам ли привыкать?

«М.М. Исаев завербован мною в Москве … апреля … года, отправился в Ревель по делам, связанным с подпольной работой в Петрограде. Является для генштаба человеком перспективным в ………………. аспектах; может быть использован, как ………………… Активен в своих антинемецких настроениях, воевал на русско-германском фронте. Знает большинство европейских языков. Справки о нем наведены через наши дипломатические каналы в Харбине, Токио и Пекине, поскольку М. М. Исаев воевал в рядах армии Колчака, имеет медаль „За ледовый переход“ (так у русских называется рейд генерала Каппеля, выведшего свои войска из красного окружения). Его высокие деловые и личные качества подтвердили Н. И. Ванюшин, один из идеологов белого движения на Д. Востоке, руководитель пресс-группы Колчака, полковник В. Г. Недошеин и генерал Дитерихс».

– Жидко, – сказал Бокий, прочитав этот план Стопанского. – Не весит… Ну, агент, ну, из подполья… Мало у вас таких?

– Не очень-то много. Агенты норовят лечь под Францию или под Альбион. Те платят получше, а бабы там дешевле.

– Хватит вам про баб… Тот, кто много о них говорит, – на поверку ничего не может. Вы молчите уж лучше об этом, пан Стопанский…

– Работать на вас мне так или иначе придется, но принимать к исполнению чекистский кодекс пуританства – увольте.

– Я не собираюсь вас перевоспитывать, упаси боже! Вас тогда немедленно в Варшаве посадят в каталажку – с нашим-то кодексом…

– Браво! Благодарю, не надо!

– Игнатий Казимирович, вы говорили, что генерал Гозяк алчен до безобразия. Не заинтересует ли его такая версия? – спросил Бокий и подтолкнул Стопанскому листок бумаги, где было написано следующее:

«Исаев имеет серьезные контакты с московским валютным подпольем. Никаких точных данных об этом он мне не сообщил, но намеревался ехать в Ревель именно для того, чтобы получить средства, которые дельцы перекачивают из России в целях собственной наживы, а никак не в интересах антибольшевистского подполья. Считаю, что в Ревеле, установив за Исаевым соответствующее наблюдение, мы сможем, во-первых, создать ему определенные трудности, за решением которых он обратится к нам, и, во-вторых, мы имеем возможность выйти на глубоко законспирированные связи чрезвычайно крупного, широко разветвленного валютного подполья. Считал бы необходимым мою срочную командировку в Ревель, ибо у меня с Исаевым назначены явки и обговорены сроки встреч. В случае моего отсутствия ему должен будет оказать помощь третий секретарь Марек Янг. Справки об Исаеве я навел через наших людей в Харбине, Пекине и Токио: о нем отзывы самые положительные (Н. И. Ванюшин – идеолог белого движения на Д. Востоке, ушел в 1920 году в Дайрен, генерал двора Дитерихс, удалившийся ныне от дел атаман Семенов)».

– Это наших заинтересует. Я смогу посидеть дня два с Исаевым и поработать над легендой?

– Он в тюрьме, в Ревеле…

– С этого надо бы и начинать. Я ж не знаю Исаева, я не смотрел ему в глаза, я не знаю, в какой мере он стоек на допросах, я не…

– Вы этого человека знаете, – перебил его Бокий. – Он первым вас встретил на Мещанке…

– Всеволод! Страдает в остроге? С этим орешком они поломают зубы… – Он помолчал. – Операция будет дорогая.

– Но операция будет?

– На чем его взяли?

– Улик никаких. Скорее всего его подставили немцы. Те самые, на которых работал наш дипломат…

– Работал? – подчеркнув окончание, переспросил Стопанский. – Быстро! Примите поздравления… Браво!

– Без вас мы бы его не нашли, Игнатий Казимирович.

– Серьезный был человек?

– В определенной мере.

– Благодарю за исчерпывающее разъяснение.

– Так что? Беретесь?

– Время? Сроки? Когда начинать?

– Вчера.

– Браво! Я спрашиваю вас серьезно.

– Я вполне серьезно отвечаю – вчера. Сегодня, во всяком случае. Шифровки от Ванюшина и Дитерихса мы вам подготовим – это в наших возможностях. Попросите ваших встретиться в Москве с Урусовым; вот адрес, – подвинул Бокий листочек бумаги, – запомните так, брать с собой не надо. И пусть завтра составят запрос в Ревель: как себя ведет Исаев.

– С кем я прорепетирую беседы? Если бы вы поверили мне раньше, я бы все это обговорил с Всеволодом.

– Его арест в наши планы не входил.

– Не верите вы мне… Не нужны мне ваши секреты, я от своих устал… Право, я помогать вам хотел: у нас такая безысходность, так все друг от друга отгорожены заборами, что мне, с моим характером, у вас лучше… Вы правы: я больше говорун по женской части, но если трезво разобраться, это бунт против наших устоев. Вы не смейтесь. Брак у нас – кабала, мещанство. И развод получить нельзя – мове тон, конец карьере! А что я могу делать, кроме как быть разведчиком?

– Шпионом…

– Перестаньте, – поморщился Стопанский. – Разведчик, шпион – и то и другое в равной мере мужественно. И нечего нам делить мир на чужих шпионов и своих разведчиков. Дома я теперь шпион, а не разведчик… Ладно, давайте отвлечемся от умозрительных споров…

– Очень хорошо, я не решался вас прервать: как выяснилось, вы бесконечно обидчивый человек.

– Любой человек обидчив, а агент тем более. Он еще и ущербен к тому же… Все-таки на чем он свалился?

– Его подвел под арест кто-то из немцев.

– Кстати, третий секретарь посольства Марек Янг – мой приятель. Но я, помнится, не сообщал вам об этом?

– Нет, – чуть улыбнулся Бокий. – Не сообщали.

– Браво! Ваша закордонная служба хорошо работает. – Он задумался и сидел долго, покусывая рыжеватые усы. – Исаев был у Колчака или это легенда?

– Он работал у Колчака.

– Где?

– В пресс-группе.

– У него остались связи с французскими или американскими газетчиками?

– Надо посмотреть…

– Газетчики – люди корпоративные. Вторая древнейшая профессия, но благородства не занимать, особенно когда речь идет о своих. У меня есть связи с парижскими журналистами… Надежные связи…

– Хорошее предложение. Попробуем сформулировать: «Арестовали по немецкому наущению, обвинив в шпионаже, Исаева, благороднейшего журналиста, одного из светочей белого движения. Арестовали потому, что в Эстонии сильна эгоистическая коррупция немцев. Видимо, Эстонское правительство не проинформировано об этом аресте, в противном случае произволу был бы положен конец. Нам известны случаи, когда полиция, опасаясь наказания за беззаконие, устраивает самоубийство человеку, которого надлежит освободить. В данном случае за арест Исаева отвечает Неуманн. Убрать Исаева на руку лишь корыстным чиновникам и чекистам-кровопийцам». Так примерно?